Врач Ольга Демичева: «Не спорьте о вакцине,коронавирусом, как гриппом, переболеют очень многие»
В России завершаются клинические испытания третьей по счету вакцины от COVID-19. Ее массовое производство начнется в феврале 2021 года, заявил гендиректор Федерального научного центра исследований и разработки иммунобиологических препаратов им. М.П. Чумакова, член-корреспондент РАН Айдар Ишмухаметов.
По его словам, доклинические испытания вакцины подтвердили, что она «не содержит потенциально опасных консервантов, легка и безопасна в применении, эффективна и вызывает стойкий иммунный ответ против инфекционного заболевания COVID-19». Финальные результаты исследований станут известны ко второй половине декабря 2020 года.
Напомним, первая в мире зарегистрированная вакцина от коронавируса – «Спутник V» – была разработана российским центром им. Гамалеи. 27 октября руководитель Роспотребнадзора Анна Попова объявила о начале производства этого препарата.
14 октября регистрацию получила вторая российская вакцина – «ЭпиВакКорона» от научного центра «Вектор». Ее массовое производство запланировано на 2021 год.
Как пояснил Ишмухаметов, «из-за особенностей свойств вакцин может получиться так, что в арсенале медицины надо будет иметь их все, но использовать в разных случаях для разных категорий населения — для регулярной плановой вакцинации больших популяций, для изоляции района вспышки инфекции, для групп высокого риска – врачей, военных, для детей и т.д.»
Тем временем 9 ноября в России был зафиксирован новый рекордный прирост случаев заражения – 21 798 в сутки, всего же коронавирусом заболели более 1,7 млн. россиян. На этом фоне Анна Попова призвала ужесточить ограничительные меры и контроль за их соблюдением в регионах, где распространение коронавируса идет быстрее, чем в среднем по России. По ее словам, в Магаданской, Архангельской, Ульяновской, Сахалинской, Костромской, Иркутской, Пензенской областях, республиках Коми, Хакасия, Ингушетия, Забайкальском крае административные санкции фактически не применяются даже при «абсолютно четких» показателях эпидемиологической обстановки.
Что происходит с распространением COVID-19, остановит ли новая вакцина пандемию?
– Мы имеем дело с новой респираторной инфекцией, с которой раньше человечество не сталкивалось, – отмечает врач Ольга Демичева, эндокринолог, член EASD (Европейской ассоциации по изучению сахарного диабета). – Такое периодически случается, когда мутирует очередной респираторный вирус. Мы имели дело и с новыми эпидемиями гриппа, и с подобной коронавирусной эпидемией (SARS – тяжелый острый респираторный синдром) в 2002 году. И сейчас, я считаю, необходимо отдавать себе отчет в ряде моментов.
Мы – человечество – пытаемся держать под контролем ситуации, которыми кажутся нам опасными, и мы привыкли вторгаться в такие ситуации. Но иногда меры, которые мы предпринимаем, сталкиваясь с новыми проблемами – из-за того, что проблема малоизучена – носят характер терапии отчаянья. То есть, давайте делать хоть что-нибудь, лишь бы не бездействовать.
Такие суетливые и поспешные действия часто влекут за собой серию ошибок. Это относится и к ситуации с коронавирусом.
Нам, я считаю, нужно здраво оценить ту информацию, которой мы уже располагаем. Мы знаем, что коронавирус – респираторная инфекция, которая протекает весьма похоже на другие респираторные инфекции, в частности, на тяжелые формы гриппа. Эти формы вирусных инфекций всегда представляли серьезную опасность для людей пожилого возраста, а также людей, страдающих тяжелыми заболеваниями.
То есть, ничего нового в плане групп риска в случае с коронавирусом нет. Нам приводят данные, что смертность при тяжелых случаях коронавирусной инфекции превышает смертность от тяжелых форм гриппа. Но тому есть два очевидных объяснения.
Во-первых, такого широкого тестирования на ПЦР и иммуноглобулины, как сейчас, не проводилось ни при каких сезонных эпидемиях. Поэтому утверждать, что мы можем сравнивать показатели, лукаво. Во-вторых, мы имеем вакцины от гриппа, которые широко применяются в мире, и которые обладают доказанной эффективностью и безопасностью. Грипп профилактировать мы научились, а вот профилактировать новую коронавирусную инфекцию еще только учимся.
Вакцины, уже созданные для профилактики COVID-19, еще очень «сырые» – им только предстоит доказывать свою эффективность и безопасность. Соответственно, мы не можем говорить, что в наших руках появилось надежное оружие против коронавируса.
«СП»: – Кстати, на российском рынке вот-вот появится третья вакцина. Зачем несколько препаратов от одной инфекции?
– Фармакологические компании соревнуются – кто быстрее сделает наиболее удачную вакцину. Эксперты ВОЗ справедливо замечают, что вакцины при нынешней эпидемии могли бы стать спасением для человечества. Но все прекрасно понимают: никто вакцины дарить не собирается. Кто первым получит вакцину, подтвердившую эффективность и безопасность – тот и будет королем, и сможет свою вакцину благополучно продавать. Для государства, за которым будет авторство успешной вакцины – это хорошее подспорье и доход в казну.
Замечу, специфические лекарства, которые могут воздействовать на коронавирус – как и специфические лекарства от гриппа – отсутствуют. В арсенале врачей лишь лекарства, которые помогают минимизировать риск осложнений этих заболеваний.
В частности, это препараты, влияющие на коагуляцию, чтобы профилактировать тромбозы, а также препараты из группы глюкокортикостероидов, которые позволяют затормозить воспалительную реакцию – цитокиновый шторм. Плюс, естественно, кислородная поддержка, которая помогает при дыхательной недостаточности. Кислородная терапия помогает пережить период обширного поражения легких, который может стать жизнеугрожающим для пациентов.
Думаю, на кислородную терапию нужно делать самую большую ставку при тяжелом течении коронавируса. Именно с этой целью имеет смысл госпитализировать пациентов.
«СП»: – Как вы оцениваете эффективность нынешних противоэпидемических мероприятий?
– К ним очень много вопросов. Скажем, к тому, как работает режим ношения средств индивидуальной защиты – масок и перчаток. Здесь слишком много двойных стандартов. Например, на борту самолета требуют, чтобы пассажиры находились в масках, но, когда развозятся напитки и еда, маски разрешается снять.
Возникает вопрос: что, коронавирус так боится напитков и еды, что становится неактивным? Или мы просто делаем вид, что занимаемся защитой населения, и режим ношения средств защиты – это вопрос организационный, политический, какой угодно, но к профилактике он отношения не имеет?
Именно поэтому я не могу ответить на вопрос, когда пандемия закончится. Если бы мы говорили о чисто медицинской ситуации, я бы взялась делать прогнозы. Но я – не политик.
Здесь все очень неоднозначно. То, что происходит сейчас на фоне яростной борьбы всего мира с коронавирусом, тащит за собой немало драконовских хвостов, с которыми пока никто ничего поделать не может.
Судите сами. Сегодня в стационары на территории РФ перестали допускать ухаживающих родственников. Это значит, те старики, которые поступают в стационары с какими-то другими заболеваниями – не с коронавирусом – элементарно не получают должного ухода.
У нас ведь не хватает бесплатных сиделок и санитарок, которые бы о них позаботились. Исключение составляют паллиативные медицинские учреждения, где уход за пациентами очень достойный, но там другая беда: раньше их двери были круглосуточно открыты для родственников, а сейчас туда никого не впускают. А ведь речь идет о людях, которые угасают и уходят – а с ними и рядом не посидеть, и за руку не подержать, и не проститься. И возникает вопрос: а стоил ли Париж мессы?
И это не единственная драматическая ситуация, связанная с коронавирусом. Сюда же можно добавить перепрофилирование медицинских учреждений, с которым мы столкнулись еще весной, нехватку коек для проведения специализированной медпомощи, запертых дома людей старше 65 лет, брошенных дома детей на дистанционном обучении, при работающих родителях.
Надо понимать: коронавирус у некоторых протекает тяжело, у большинства нетяжело, а дети им почти не болеют. Но пытаясь контролировать один только коронавирус, мы выпускаем из рук другие рычаги контроля над важнейшими направлениями – здравоохранением, социальной сферой, экономикой.
Неужели коронавирус стоит развала экономики, осложнения ситуации с тяжелыми хроническими пациентами, проблемами с образованием младшего поколения? При том, что ситуацию мы практически не контролируем – люди по-прежнему заболевают COVID-19?
С учетом, что это респираторная инфекция, ею переболеют в итоге все – похоже, защитные меры существуют только затем, чтобы несколько снизить скорость распространения инфекции.
И получается, что жертвы, которые приносятся сегодня на алтарь коронавируса – бессмысленны. А тогда зачем они?!