«Советы постороннего – 2»: Совет №2

Немного истории До середины 40-х годов прошлого века АН СССР, при всех издержках, связанных с приходом к власти большевиков, оставалась организацией, в состав которой входили, в основном, выдающиеся ученые, прославившиеся крупными научными открытиями. А то, что товарищ Сталин был избран академиком…, так попробовали бы его не избрать. Причина подобного положения дел была не только и не столько в качественном составе Российской академии наук до 1917 года, сколько в самом характере науки. Дело в том, что в первой половине XX века наукой, особенно фундаментальной, занимались либо ученые-одиночки, либо небольшие лаборатории. Индустриализацию науки инициировала Первая мировая война, а в результате Второй мировой организация масштабных научных исследований приобрела системный государственный характер. В процессе реализации крупных научно-технических проектов создавались профильные институты, во главе которых, как правило, стояли выдающиеся ученые-академики, сформировавшиеся еще в «доиндустриальную» эпоху. Но шло время, и великие создатели замечательных академических институтов уходили, кто на пенсию, кто из жизни, а на их место приходили замы. Но замом обычно назначают человека с хорошей хваткой администратора. А в академию наук выбирают, в большинстве своем, представителей чьих-то научных школ. Так, в АН СССР была школа Л.Д. Ландау, была школа Н.Н. Боголюбова, огромным влиянием пользовались (и пользуются) протеже Ю.Б.Харитона и т.п. В результате на сегодняшний день РАН превратилась из клуба выдающихся ученых в клуб директоров академических НИИ. А чем, в первую очередь, озабочен директор НИИ, ВУЗа, крупной лаборатории? Правильно. Поиском денег. В первую очередь — бюджетных. Ведь сотрудникам НИИ надо платить зарплату, закупать оборудование, расходные материалы, посылать сотрудников в командировки. На все это нужны три вещи: деньги, деньги и деньги. Так незаметно и плавно средство (деньги, необходимые для решения наиважнейших научных задач) превратилось в самоцель. Главные задачи эпохи 50-х годов (создание оружия массового поражения и средств его доставки) в целом были решены, а не от хорошей жизни раздутые штаты остались. И в целях их окормления началось так называемое «перекрестное опыление». Академик А заручался поддержкой академика Б, и, получив вожделенный «положительный отзыв», выбивал из бюджета изрядные суммы денег на решение задач, актуальность которых, мягко говоря, сомнительна. Грянула горбачевская перестройка, закончившаяся распадом Советского Союза. Стихия рынка захлестнула Россию, и огромное количество научных работников и преподавателей высшей школы осталось без средств к существованию. А тут еще плановое финансирование науки сменилось грантовой поддержкой научных исследований. Так возникла материальная основа для коррумпирования академической науки. Ведь деньги из федерального бюджета распределяют различные РФФИ, ФПИ и т.п. Вердикт о необходимости выделения того или иного гранта или финансировании какой-либо государственной программы должен вынести выдающийся ученый, наиболее компетентный в данной области человеческого знания. Таковым почитают соответствующего «профильного» академика, и его мнение уже никто не оспаривает. Предположительный результат: в «откат» уходило до 80% средств, получаемых провинциальными НИИ из федерального бюджета. Отдельной строкой в проблеме коррупции стоят выборы в РАН. Я не знаю, насколько достоверны слухи о дороговизне избрания в РАН, но жалобы на непомерность «цены вопроса» слышал от нескольких всемирно известных ученых. Как государство пытается защитить себя от академической неразберихи и субъективности принимаемых решений? К сожалению, чисто механически. Слили три академии в одну. Несколько лет не проводили выборов, ввели звание академического профессора, рекрутировали вРАН группу молодых ученых, создали ФАНО и т.п. Но несмотря ни на что, академия наук сопротивляется всякому вмешательству государства в свою деятельность. Я легко могу понять позиции обеих сторон конфликта. Позиция академиков: «Что эти чиновники из ФАНО понимают в науке? Мы — великие, и нам решать, что важно, а что неважно». Позиция Правительства: «Куда уходят бюджетные деньги, и почему отдача от российской науки до неприличия мала?» Не берусь судить, насколько честными и прозрачными были прошлогодние выборы вРАН, и не собираюсь обвинять в каких-либо нарушениях закона ни одного грантодателя. А вот несколько советов по поводу того, как оздоровить российскую науку, и повысить ее эффективность, как в научном, так в экономическом плане, я все же рискну. Совет 2.1. Необходимо немедленно разорвать извращенные положительные обратные связи, когда одни и те же лица являются и получателями бюджетных средств, и экспертами, оценивающими уровень планируемых научных разработок, а также их «деньгоемкость». Получатели бюджетных денег и лица, рекомендующие выделение этих средств, не должны входить в один и тот же «клуб». Для этого необходимо разделить РАН на две академии: 1) РАОН (Российская академия организаторов науки), в состав которой входят директора крупных научных или научно-производственных структур (НИИ, Лаборатория, КБ, промышленная корпорация и т.п.). 2) РАН (Российская академия наук), в состав которой входят действительно выдающиеся ученые, известные своими открытиями. Причем вРАН должно быть 100 академиков и 200 член-корреспондентов (числа условны). Право экспертизы при распределении бюджетных средств для реализации крупных проектов должны иметь только академики и член-корреспонденты РАН. Но и спрос с них должен быть особый. При этом ни один из них не должен занимать никаких руководящих должностей. Строгое табу! Максимум — заведующий кафедрой или небольшой профильной лабораторией. Стипендия у академиков и член-корреспондентовРАН должна быть в 2−3 раза выше, чем аналогичная стипендия в РАОН. Что касается РАОН, то предполагается, что ее академики и член-корреспонденты войдут в «клуб» руководителей крупных научных и научно-производственных структур. Проблему рационального использования «бриллиантовых мозгов», состоящих в РАН, можно решить примерно также, как ее решали при реализации советского атомного проекта. Утром курьер привозил Л.Д. Ландау очередную задачу, а после обеда — забирал готовый результат. Я намеренно утрирую схему интегрирования выдающихся ученых в процесс решения важных государственных задач, но, думаю, намек понятен. Совет 2.2. Академики и члены-корреспонденты РАН в ее нынешнем виде не должны получать академическую стипендию, если они годами работают в США или других странах, и не вносят реального вклада в развитие отечественной науки, включая подготовку кадров высшей квалификации. Совет 2.3. Если Совет 2.1. будет принят к исполнению, то в дополнение к нему следует из Устава РАОН исключить пункт о пожизненном избрании ее членов. В правильной редакции Устава, право на пожизненный статус академика или член-корреспондента могут претендовать только члены РАОН, которые справились с решением задачи особой государственной важности. Временные академики РАОН назначаются Правительством или Президентом по представлению РАН — саморегулируемой организации, в которой состоят ученые, прославившиеся своими научными открытиями. Академик РАН должен быть всемирно известным ученым, открытия которого являются результатом его собственной работы, а не огромного научного коллектива. Совет 2.4. Одновременное членство в РАН и РАОН допускается только в случаях острой производственной необходимости при реализации крупного государственного проекта. По окончании проекта «дважды академик» должен выбрать, в какой из академий ему оставаться. Если проект завален, то о пролонгации академического статуса речи идти не может. Резюме Российская академия наук дискредитировала себя, как саморегулируемая организация, и нуждается во временном внешнем управлении. В силу высокой степени встроенности академиков в политику и общественную жизнь России ломать РАН «через коленку» не получится. Поэтому надо, чтобы для начала сами академики определились, кем они являются — учеными или организаторами науки. Никаких скоропалительных управленческих решений в сложившейся ситуации принимать нельзя. Но надо напомнить академикам, что в случае их непонятливости РАН может превратиться в общественную организацию, со всеми вытекающими последствиями.