Отступать до Галиции: Кутузов знал, как разбить Наполеона еще в 1805-м, но ему не поверили
16 сентября 1747 года будущий генерал-поручик Илларион Матвеевич Кутузов, чиновник елизаветинского времени, праздновал прибавление в семействе: на свет появился его сын от дальней родственницы князя Дмитрия Пожарского, героя XVII века, Михаил. Судьба отвела новорожденному две жизни: военного (от которой осталось ранение в глаз) и дипломата, служившего на Востоке, разоблачителя шпионов, знатока Турции и придворных интриг.
Обе сошлись воедино летом и осенью 1812 года: Кутузов, которого Наполеон прозвал "лисицей", сумел победить императора французов благодаря храбрости русских солдат на поле боя, но не меньше — силе тщательно выверенного маневра, допускавшего уступки и потери. Случиться это могло и раньше, если бы на военном совете накануне Аустерлицкой битвы 1805 года вняли кутузовскому совету: "отступать до Галиции", чтобы "там похоронить кости французов".
Жизнь храбреца
Этот осторожный совет — заманивать противника — поступил от человека, впервые прославившегося благодаря умению атаковать врага в упор. В 1774 году подполковник Кутузов выполнял распоряжения генерал-поручика Мусина-Пушкина. Русские тогда преграждали дорогу турецким войскам в Крыму близ деревни Шумы. Местность не располагала к обходным маневрам, и столкновение получилось лобовым. 26-летний Кутузов повел в бой своих гренадеров. На поле, оставленном турками, будущего полководца нашли между жизнью и смертью.
"Сей штаб-офицер получил рану пулею, которая, ударивши его между глаза и виска, вышла на пролет в том же месте на другой стороне лица", — докладывали в Петербург, чем как примером необычной удачи заинтересовалась императрица Екатерина. Князь Долгоруков, командовавший в Крыму, развернуто сообщил в столицу России об "опасном ранении".
Но глаз Кутузова не был задет, только веко осталось полуприкрытым. Это увечье положило начало легенде. Под воздействием кинематографа 1960-х годов полководца представляют с повязкой. В действительности он почти никогда не надевал ее и слепнуть стал только около 1805 года — в разгар Наполеоновских войн.
К этому времени Кутузов был еще раз тяжело ранен — при штурме Очакова в 1788 году. Пуля прошла почти там же, где и 14 лет назад, — около виска — и покинула череп через затылок. Войсковые офицеры во главе с Суворовым посчитали Кутузова мертвым. Но тот не только вернулся в боевые ряды, но и не опоздал к победам. Война 1787–1791 годов стала его первым звездным часом: четыре ордена от Екатерины Великой и слава участника взятия Измаила. Помимо этого, управляя Николаевом, Кутузов сражался с запорожскими казаками, перешедшими на сторону турок, а в 1789 году участвовал в занятии Хаджибея — крепости, на месте которой будет построена Одесса.
Жизнь дипломата
На русско-турецких войнах Кутузов показал свою храбрость, но не заработал славы тактика: на всем их протяжении его отряды подчинялись Румянцеву, Потемкину и Суворову. В Петербурге Екатерина Великая приветствовала Кутузова как одного из героев войны. Но, как оказалось, потребности в нем на границах империи она не имела. Вместо этого возведенный в звание генерал-поручика Кутузов в 1793 году отправился с дипломатической миссией в Турцию: ее отправка предусматривалась условиями мирного договора.
Превращение Кутузова в посла удивило современников. Но на деле боевой генерал хорошо подходил для общения с монархами, которые в XVIII веке любили подчеркивать свой военный опыт. Тут полезным оказывалось полураскрытое веко — след боевой раны. Селим Третий, султан Турции, по словам Кутузова, "на аудиенции делал мне учтивости, каких ни один посол не видал".
Служба дипломата при османском дворе проходила между роскошью особняков и тенью темницы. По султанским законам объявление войны влекло посадку посла враждебной державы в каземат. Знаменитый семибашенный замок — тауэр Константинополя — оказался в шаге от Кутузова, когда в 1794 году стало известно, что Россия стягивает войска к границе. Санкт-Петербург рассматривал этот шаг как оборону: прошел слух, что турки, подстегиваемые Францией, готовы совершить нападение первыми.
Противостояние с дипломатическим Парижем стало первым столкновением Кутузова и французов. В 90-е годы XVIII века в воздухе витали планы пятерного союза — Франции, Турции, Швеции, Дании и Польши против России. Усилия генерала по его предотвращению не прошли даром. Но что было ответить на вопрос придворного Юсуфа-ага: почему ваши войска выдвинуты к нашим границам? Кутузов объяснил маневр дешевизной закупок хлеба на приграничных территориях, одновременно забрасывая Петербург депешами: по всем признакам подготовки к новой войне турками не ведется. Екатерина поверила своему генералу — он набирал влияние как знаток султанской политики, — и конец XVIII века для русских и турок прошел мирно.
Чувствуя пульс османской столицы, Кутузов делал успехи на дипломатическом поприще. Ему удалось нащупать подход к коррумпированным чиновникам султана. В руках Михаила Илларионовича то оказывались секретные документы о союзах, то устные сведения о шпионах, направленных в Россию. Так, Кутузову через вторые руки достался черновик готовившегося договора с Парижем, а в 1794 году удалось разоблачить французского агента: под именем купца де Омери он пробирался в Анапу, но — сведения из Турции пришли вовремя — был пойман и выслан.
Жизнь командира мушкетеров
Перед смертью Екатерина Великая возвратила Кутузова в Россию, где ее наследник Павел нашел для него военную работу: командовать Рязанским, а затем Псковским мушкетерскими полками. Такие существовали не только во Франции, хотя сходство с героями Дюма лишь относительно. Вместо утративших значение мушкетов солдаты в них сражались обычными ружьями. По своему положению генерал Кутузов имел право шефствовать сразу над несколькими полками — руководство Псковским он сохранил до самой смерти в 1813-м.
На войну Кутузов вернулся в царствование Александра Первого, впервые против западной державы — наполеоновской Франции. Столкновение с набравшим ход противником пугало союзницу России — Австрию. Поэтому успех Кутузова под Кремсом в 1805 году (французы, впрочем, приписали победу себе) был с воодушевлением принят Веной: военачальник получил орден Терезии с большим крестом, которым до него удостаивали только двух русских: брата царя Константина и генералиссимуса Суворова.
После этого к призыву Кутузова могли бы прислушаться на русско-австрийском военном совете. Генерал предлагал не сражаться с Наполеоном, а заманивать его вглубь Австрийской империи: "Чем далее завлечем Наполеона, тем будет он слабее, отдалится от своих резервов, а там в глубине Галиции я погребу французов". Но прибытие в штаб императора Александра смешало карты. Кутузов не стал возражать царю, мечтавшему о личном триумфе над корсиканцем, хотя в успех плана австрийца Вейротера, уже подведшего Суворова во время его Альпийского похода, не верил. Разгромному (2 декабря 1805 года) поражению, нанесенному французами при Аустерлице, предшествовали несколько колкостей Кутузова в адрес царя. Тот не простил: по возвращении разбитых войск в Россию генерала отправляют в почетную ссылку — губернатором на юг.
Второго звездного часа старевшему военачальнику пришлось ждать шесть лет. Оскорбленный и злопамятный Александр мысленно вычеркнул Кутузова из числа своих полководцев. Начавшаяся в 1806 году война с Турцией шла с переменным успехом. Недовольный царь менял командующих, но шанс Кутузову предоставил только в 1811 году, когда времени на промедление уже не оставалось. В Петербурге знали о готовившейся французами войне, как и о том, что в нее намеревались вовлечь Турцию. Кутузов работал над предотвращением этих планов еще при Екатерине. На этот раз ему предстояло разубеждать турок силой.
Кампания 1811–1812 годов стала прелюдией к Отечественной войне. Сражаясь с турками, Кутузов добился перевеса при Рущуке в 1811 году, после чего — изумив неприятеля — уступил ему саму крепость Рущук. Визирь Ахмет-паша (с ним русский генерал был знаком лично) оправдал ожидания: проглотил наживку. Маневрируя, Кутузов блокировал его войска и принудил Турцию к миру, приведшему в ужас Наполеона. Вместо того чтобы воспользоваться трудностями России, османы капитулировали, уступив Бессарабию — междуречье Прута и Днестра, — и вышли из игры.
Жизнь спасителя Отечества
Отныне слава шествовала впереди 64-летнего Кутузова, в котором видели наследника военного гения Суворова. С общественным мнением вынужден был считаться Александр. Пусть в первые дни кампании 1812 года он нашел для победителя турок только должность начальника Нарвского корпуса. Но неудачи отступавшей армии Барклая-де-Толли выматывали царя, который называл решения генерала глупыми. Общество требовало перемен. Московское и петербургское дворянство составило обращение на имя императора: ждали назначения главнокомандующим Кутузова. Царь уступил. Кутузов же взял на себя часть его полномочий: не сносясь с Санкт-Петербургом, уступил неприятелю Москву.
Главному решению в карьере Кутузова предшествовала великая битва при Бородино. В наши дни память о сражении сопровождают неточности и предубеждения. Считается, что русские и французские войска встретились на поле боя равными по числу. В действительности это не так: в распоряжении Кутузова среди прочих имелись 10 тыс. плохо вооруженных и необученных ратников московского и смоленского ополчений и 7 тыс. казачьих войск, имевших при себе только пики. Эти войска плохо подходили для битвы. Действительный перевес ощутимо склонялся в пользу Наполеона: 130 тыс. против 104 тыс. боеспособных войск.
Несмотря на это, первыми с поля боя отступили французы. Им не помог странный поступок Беннигсена — военачальника, известного открытой ненавистью к Кутузову. По причинам, о которых спорят историки, подчиненный генерал саботировал начальный план, выведя из засады спрятанный Кутузовым от глаз неприятеля корпус Тучкова. Сражение вышло из-под контроля — но, как оказалось, не только у русских, но и у французов. Оно оказалось самой кровопролитной однодневной баталией во всемирной истории до 1812 года. Когда Кутузов посчитал потери, то осознал, что защищать обширное поле на следующий день уже не сможет. Он отступил вслед за Наполеоном, но дальше и гораздо продуманнее, чем он.
Пока французы готовились к въезду в Москву, их лазутчики потеряли из вида русских. Кутузов использовал эту заминку для того, чтобы занять укрепленную позицию вне доступности для вражеских войск. На ее месте был поставлен Тарутинский лагерь — центр управления русской армией, действия которой теперь сосредотачивались вокруг отсечения французов от поставок продовольствия. Пока солдаты Наполеона предавались мародерству в Москве, император французов, признанный военный гений, чувствовал себя в западне. Попытки добиться почетного мира — путем прямых переговоров с Кутузовым — провалились. В октябре Наполеон вынужден был отступить, но сделать это, сохранив лицо, — по еще не грабленным уездам в окрестностях Калуги, везя взятый в Москве обоз, ему не позволили отряды русской армии. С полным осознанием своего преимущества Кутузов теснил неприятеля к Старой Смоленской дороге, где для него не хватало пропитания, разбивая бывшую великую армию по частям.
Противопоставить блистательно выстроенной стратегии Кутузова Наполеону оказалось нечего. В декабре миссия Кутузова была почти полностью выполнена — неприятель навсегда покинул Россию, но из-за ошибок адмирала Чичагова сумел избежать плена.
Скончался великий полководец в апреле 1813 года во время похода в Европу, который считал ненужным России. С Кутузовым простился Александр Первый. "Прости меня, Михаил Илларионович!" — подслушал их последний разговор гофмейстер Толстой. — "Я прощаю, государь, но Россия вам этого никогда не простит".
Что это значило? Смысл последних слов Кутузова навсегда остался неясен.
Игорь Гашков