Кабулов в Кабуле: Россия укрепляет связи с движением «Талибан»
Спецпредставитель президента РФ по Афганистану, директор Второго департамента Азии МИД Замир Кабулов 21 сентября наряду с коллегами из «афганской тройки» — Китая и Пакистана — принял участие во встрече в Кабуле с руководством движения «Талибан» (запрещено в РФ) и главой временного правительства Афганистана муллой Мохаммадом Хасаном Ахундом.
Подобная встреча демонстрирует, что у России и ее партнёров по «афганской тройке» продолжает выстраиваться конструктивный диалог с талибами, взявшими власть в Афганистане. Подобный курс на развитие связей с «Талибаном», начавшийся ещё семь лет назад, себя полностью оправдывает и способен принести этим государствам, прежде всего России, значительные внешнеполитические, а возможно, и экономические дивиденды.
Нельзя недооценивать и важную идеологическую составляющую отношений «Талибана» и Москвы на фоне её противоречий с Вашингтоном.
Успех талибов наиболее рельефно выявил крах американской политики вмешательства в дела суверенных государств и «насаждения чуждых для них ценностей». В Ираке или Ливии, где так или иначе процесс урегулирования и государственного строительства продолжается, это не столь очевидно, но Афганистан — это та «витрина», которая может эффективно использоваться для информационного противодействия подобным усилиям США.
Собственно, и отношения России с талибами стали выстраиваться в период разрыва связей Москвы с Вашингтоном на фоне событий на Украине. В то же время, если сирийскую кампанию, запущенную в это же время, РФ использовала в том числе и для того, чтобы вернуться хотя бы к ограниченному диалогу с США, то отношения с талибами, наоборот, должны были демонстрировать «причастность» Кремля к провалу американской политики.
В свою очередь в контексте афганских событий российская линия в Сирии, да и в целом на Ближнем Востоке выглядит куда более убедительной. В Сирийской Арабской Республике законное правительство страны пригласило Россию для укрепления его устойчивости и институтов. В Сирии не был осуществлён демонтаж одной государственной системы с выстраиванием на её месте иной, оказавшейся абсолютно нежизнеспособной, как это случилось в Афганистане.
В связи с указанным подходом менялось и отношение России к движению «Талибан», которое, вольно или невольно, фактически превращалось в глазах Москвы в «национально-освободительное, ведущее борьбу с американской оккупацией». Именно так охарактеризовал талибов спецпосланник президента РФ Кабулов ещё в 2015 году, хотя формально оно до сих пор остаётся в российских террористических списках.
В тот же период в Москве стали полагаться на талибов как на эффективную силу, которая могла бы противодействовать более радикальным группировкам, таким как «Исламское государство» (запрещено в РФ) ещё в период нахождения американского военного контингента в Афганистане. Большой резонанс имела операция «Талибана», проведённая в августе 2015 года, по уничтожению организации «Исламское движение Узбекистана» (запрещено в РФ), которое перешло под знамёна ИГ и состояло из граждан центральноазиатских республик. Вероятно, эта акция ещё больше убедила Кремль в необходимости начать выстраивать диалог с талибами, которые бы смогли заполнить вакуум безопасности в Афганистане в случае ухода оттуда американских войск.
Таким образом, одновременно с налаживанием связей с «Талибаном» российская сторона демонстрировала, что действует в интересах центральноазиатских союзников, стремясь отвести угрозы, исходящие для них из Афганистана.
К таким угрозам Россия относила прежде всего ИГ и иные радикальные движения, состоящие из граждан республик Центральной Азии. Борьбу с ними, по мнению российской стороны, было бы целесообразно вести руками самих талибов при одновременном получении гарантий с их стороны о том, что территория Афганистана не будет использована против соседних государств. И этот подход России также нашёл отклик у её центральноазиатских союзников по ОДКБ и Узбекистана. То есть через развитие связей с талибами Москва усиливала свои позиции в регионе Центральной Азии.
При этом сами представители «Талибана» показали, что не на словах, а на деле готовы решать проблемы этих группировок. В частности, источники талибов в Бадахшане сообщили, что некоторое время назад центральноазиатским джихадистам, скопившимся возле района Джурм, был предъявлен ультиматум, согласно которому они должны прибыть в назначенные им районы для регистрации и сложить там оружие.
Таджикистан — единственное государство Центральной Азии и член ОДКБ, которое по-прежнему исключительно враждебно воспринимает приход талибов к власти в Афганистане. Но и это лишь усиливает позиции Москвы, которая не только может стать посредником между «Талибаном» и руководством республики, но и будет оставаться единственным гарантом безопасности Душанбе, чья заинтересованность в российском военном присутствии в Таджикистане на этом фоне только возрастает.
В свою очередь, именно в России талибы увидели ту силу, которая сможет вернуть им легитимность и поспособствовать снятию с них террористических меток, помочь им интегрироваться в мировое сообщество. С подобными подходами в одном ряду с Россией выступают и такие государства, как Китай, Пакистан и Иран, а также присоединившиеся к ним Турция и Катар (все эти страны были приглашены новым правительством «Талибана» на свою инаугурацию).
Показательно, что все они так или иначе связаны между собой различными альянсами и совместными площадками, где также может подниматься тема Афганистана, что придаст этим структурам дополнительные векторы развития. Это касается как «астанинской тройки» — России, Турции и Ирана, «сирийского треугольника» — России, Турции и Катара, а также Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).
ШОС, вероятно, является наиболее удобной межрегиональной площадкой для работы на афганском треке, который может придатьновый импульс деятельности организации. В неё входят страны «афганской тройки» — Россия, КНР и Пакистан, а также Иран. Все они давно наладили связи с талибами, как и государства Центральной Азии, а также Индия. При этом сам Афганистан, во главе которого оказались представители «Талибана», является страной — наблюдателем в ШОС. Поэтому механизмы Шанхайской организации сотрудничества могут поспособствовать диалогу между талибами с Индией и государствами Центральной Азии, а также позволят реализовывать совместные экономические проекты в Афганистане.
Усиление роли ШОС в афганских делах таким образом будет служить ещё одним доводом в пользу успеха концепции многополярного мира.
В свою очередь Китай, который имеет обоснованные экономические преимущества для того, чтобы стать доминирующем игроком в экономической сфере Афганистана, по всей видимости, заинтересован в подключении к своим афганским проектам и других государств ШОС, прежде всего России, чтобы разделить с ними ответственность за поддержку новой кабульской администрации, чей международный статус будет ещё длительное время как минимум сомнителен.
В то же время, в случае сохранения в отношении «Талибана» международных санкций или же ограничительных мер со стороны стран Запада многие российские компании могут использовать свой опыт работы в «серых зонах», в тех государствах, чьи режимы находятся под санкциями или не в полной мере контролируют ситуацию в стране. Подобный опыт работы есть у целого ряда российских бизнесменов, например, в Сирии, в восточной Ливии, находящейся под контролем Халифы Хафтара, Центральноафриканской Республике и т.д.
В свою очередь, подход России к афганскому урегулированию после победы талибов открывает для Москвы возможности по новому позиционировать себя в исламском мире. Ставка РФ на диалог с талибами, запущенный ещё шесть-семь лет назад, себя полностью оправдала, и Москва может постараться превратить этот тактический успех в стратегический прорыв.
В стратегическом плане для Москвы прецедент «Талибана» и взаимодействие с ним будут важны и для возможного выстраивания связей с иными исламскими движениями, способными гипотетически оказаться у власти в различных государствах Ближнего Востока и Северной Африки. Талибы могут послужить для России некой «прививкой», которая наделит её соответствующим «иммунитетом» от страхов перед «исламской угрозой» и позволит ей начать диалог и с другими группировками, которые считаются радикальными и от которых Москва ранее предпочитала дистанцироваться.
Тем не менее этот сценарий может реализоваться только после завершения внутренней дискуссии в самой России по поводу того, как следует в итоге воспринимать талибов. Несмотря на в целом комплиментарное отношение к «Талибану» российских государственных структур, у влиятельной части прокремлёвского экспертного сообщества сохраняется серьёзное недоверие как к талибам, так и к возможности взаимодействия с подобными им исламистскими силами.
