Войти в почту

Казахстан перед выбором?

Недавние высказывания турецких политиков о возрождении «тюркского мира» во главе с Турцией вызвали оживление в политических и экспертных кругах Казахстана. Допускаются предположения, что в ближайшем будущем возможен и желателен коренной разворот во внешнеполитических ориентирах Казахстана, создание новой межгосударственной интеграционной конструкции на идеях пантюркизма. Подобные рассуждения создают для страны риски, при которых о «многовекторности» придётся забыть всерьёз и надолго.

На сегодняшний день Казахстан остаётся членом евразийского экономического союза и партнером РФ, сохраняющим внутриполитическую стабильность и преемственность внешней политики с момента обретения независимости. Во многом это было связано с личностью первого президента Н. Назарбаева, который при всех «многовекторных» реверансах в вопросах безопасности и обороны неизменно придерживался фарватера российской внешней политики. По крайней мере, до октября 2012 года. Тогда, выступая на казахстанско-турецком бизнес-форуме в Стамбуле, он заявил: «Между Средиземным морем и Алтаем живет более 200 миллионов наших соплеменников. Если бы они объединились, мы стали бы большим и влиятельным в мире государством».

Кроме того, Назарбаев заявил, что казахи живут на родине всех тюрок. «После того как в 1861 году был убит последний казахский хан, мы были колонией Российского царства, затем Советского Союза. За 150 лет казахи едва не лишились своих национальных традиций, обычаев, языка, религии. С помощью Всевышнего мы в 1991 году провозгласили свою независимость».

Протурецкий вектор (с критическим отношением к российскому наследию) оставался в основном в формате деклараций до отставки Елбасы. Однако транзит власти в стране произошёл в условиях, которые могут привести к полному пересмотру внешнеполитических ориентиров, поскольку кардинально меняются геополитические условия вокруг Казахстана.

Так, на порядок вырос экономический и военный потенциал Китая по сравнению с началом 1990-х, который опять-таки опираясь на гигантскую мощь, открыто перешел к экономической экспансии в Центральной Азии, при этом всё чаще используя экономические рычаги (кредиты, инвестиции, долговые обязательства и т.п.) как инструмент политического давления на руководство Казахстана и соседних республик. Одним из косвенных свидетельств этого могут служить менторские выступления китайского посла зимой—весной этого года относительно того, как казахстанской стороне оценивать те или иные шаги Китая, в частности в вопросе беженцев из Китая — этнических казахов, преследуемых по религиозным и политическим мотивам. Кроме того, общеизвестно, что Китай никогда просто так не даёт в долг и не прощает долги в отличие от той же Москвы и всегда получает своё, так или иначе.

Принимая во внимание застарелую китаефобию казахоязычного сегмента казахстанского общества, думается, руководству Казахстана нужно быть более внимательными ко всем аспектам казахстанско-китайских взаимоотношений.

На фоне растущего влияния Китая в центральноазиатском регионе не остается незамеченным сокращающееся российское влияние. С учетом нарастающего санкционного давления на РФ и связанных с ним экономических проблем очевидно, что этот тренд будет только усиливаться. Да, есть российские военные базы в Кыргызстане и Таджикистане, но, принимая во внимание сирийский и ливийский багаж, а с недавнего времени и миротворческую миссию России в карабахском вопросе, не факт, что Москве хватит внимания, сил и ресурса для эффективных действий в случае дестабилизации ситуации в регионе, особенно с учетом анонсированного ухода американского контингента из Афганистана.

Ухудшающаяся экономическая ситуация в соседних с Афганистаном странах — Туркменистане, Таджикистане, Киргизии также не дает поводов для оптимизма и уверенности, в устойчивости действующих политических режимов.

На этом фоне совершенно новым, до этого никак не проявлявшимся, кроме культурно-образовательных аспектов, является турецкий фактор, особенно громко о себе заявивший после открытой поддержки Азербайджана в осенних событиях на Южном Кавказе, после которого Анкара открыто заявила о построении «тюркского мира» под своим началом. Одной из первых озвученных инициатив было заявление о возможном создании единой тюркской армии с участием Азербайджана, Туркменистана, Узбекистана, Казахстана и Киргизии, а в дальнейшем единого государства Туран.

Совершенно очевидно, что поддержка подобных инициатив — на словах и на деле — со стороны Казахстана закладывает очевидные противоречия в отношениях с Москвой и уже идёт вразрез с принятыми на себя обязательствами в рамках существующих интеграционных объединений (ОДКБ, ЕАЭС), создаёт предпосылки к ухудшению отношений между союзниками. Следует понимать, что проникновение Турции на территорию, которую РФ считает зоной своих привилегированных геополитических интересов, не может не вызвать негативную реакцию северного соседа, и эта реакция уж точно не пойдет на пользу двусторонним отношениям Казахстана с РФ.

Итак, часть казахстанского политикума считает создание тюркского объединения и участия в нем Казахстана внешнеполитическим приоритетом для страны. Однако насколько реалистичны эти оценки?

Да, действительно, Турция под руководством Эрдогана в последнее десятилетие позиционирует себя как региональная держава, стремящаяся показать миру, что является достойным наследником Османской империи, и все её шаги подчинены именно этой цели. Следует отметить, что идеология «Туран» ориентирована на тюркские народы и исключает такую составляющую как качественную интегрированность Турции со странами Запада и зависимость от них. Парадоксальным образом эта «двуликость» вполне устраивает союзников Турции по НАТО.

В 2009 году основатель и глава «Джеополитикал фьючерс», политолог Джордж Фридман предположил, что Турция станет крупной державой. Тогда многие, в том числе турки, говорили, что это невозможно, но сейчас этот прогноз сбывается. «Если бы 10 лет назад нам сказали, что Турция будет сидеть за одним столом с США и Россией и иметь равное право голоса, мы не согласились бы с этим… Сейчас Турция сама обеспечивает безопасность своих границ, сама выбирает своих потенциальных союзников. Десять лет назад у Турции не было веры в себя. Президент Эрдоган работает над тем, чтобы Турция поверила в себя». На основании этого в своём выступлении на конференции «Визионер — 2019» в Анкаре он сказал: «В долгосрочной перспективе между Турцией и США может быть построено сотрудничество во многих областях».

Очевидно, что отказ от политики кемализма и развёрнутая исламизация страны, не создаёт глубинных противоречий между Турцией, Европейским союзом и США, поскольку Турция продолжает рассматриваться как надёжный и ценный агент Запада на Востоке с необходимой для эффективности долей самостоятельности.

Показательно, что ныне турецко-британские отношения находятся на подъёме. В этом Лондон выступает, и как куратор, и как партнёр Анкары на постсоветском пространстве. Китай также проявляет спокойствие и благосклонность к действиям Турции и не скрывает важность этой страны для развития континентальных коммуникаций.

Учитывая всё это, есть смысл задуматься, стоит ли Казахстану участвовать в геополитических планах Анкары в качестве рядового «пехотинца» и не поспешил ли МИД страны, объявив 17 марта Туркестан (город на юге Казахстана) духовной столицей Тюркского мира по итогам саммита Тюркского совета.

По сравнению с Россией, являющейся субъектом мировой политики, Казахстан рискует стать лишь объектом комбинированных планов, направленных на снижение российских возможностей с неизвестным исходом для себя. В этом контексте вряд ли стоит всерьёз принимать глобальные инициативы Казахстана по ядерному разоружению, миру во всем мире, созданию центра всетюркской духовности, и тому подобному.

Арман Темиржан