Марков о законе об иноагентах. «Новые технологии цветных революций применят в России в 2021 году»
Сергей Александрович, в Госдуму внесен законопроект, расширяющий понятие иностранных агентов. Обосновано ли принятие такого закона, на ваш взгляд? – Совершенно обоснованно. Мы видим, что технологии цветных революций, то есть госпереворотов в стиле XXI века, с использованием неправительственных организаций и сетевых структур развиваются и совершенствуются прямо на наших глазах. Теперь примеры цветных революций, таких, как украинская в 2014 году, демонстрируют не только американские, но и польские спецслужбы. Они вроде бы такие слабенькие, а уже пытаются совершить госпереворот в Беларуси, используя те же технологии. Более того, даже в США, где никто не верил в возможность проведения цветных революций, происходит их аналог. Там для отстранения Дональда Трампа от власти создана обстановка нетерпимости. В целом, технологии совершенствуются, и сейчас их готовятся применить в полной мере по отношению к России. Такая попытка будет связана с выборами 2021 года. Нет сомнений, что нам сразу заявят о массовых фальсификациях. Это уже заранее решено. Кроме того, нет сомнений, что политические силы, которые являются марионеточными по отношению к западным странам, также объявят выборы сфальсифицированными. Пока мы не знаем только стиль будущей работы: американский, белорусский, украинский, гонконгский или же новый, российский. Им будет неважно, как прошли выборы. Да, несомненно, фальсификации случаются. В 2011 году действительно были серьезные нарушения, но потом их стало заметно меньше. Но каждый раз эти люди, получившие заказ от своих иностранных хозяев, заявляют, что имел место «высочайший уровень нарушений». И новое законодательство принимается для того, чтобы контролировать не только зарегистрированные неправительственные организации, но и незарегистрированные организации, а также активистов. В первую очередь, вопросы возникают, конечно, к процедуре признания иноагентами физлиц. Как это будет происходить? Кто и на основании чего будет доказывать, что человек является иноагентом и что он получает финансирование на свою деятельность из-за рубежа? – Это сейчас действительно не ясно. Есть несколько ловушек, которые власть старается не задеть. Очень трудно доказать, что человек является иностранным агентом. Поэтому законодатель пошел по пути максимально широкого понимания этого термина. Это позволит назвать иностранным агентом почти каждого. Фактически, решение о том, кого называть иноагентом, а кого – нет, будет приниматься сугубо по политическим критериям. Может быть, это и правильно, но я бы сделал эти критерии более ясными. Люди говорят: «Вот мы встречаемся с дипломатами, общаемся с ними. По расширенному законодательству нас можно всех арестовать за шпионаж». Но никого не арестовывают, только тех, кто действительно, как, например, Иван Сафронов, работал с чешской разведкой. По тем же основаниям можно любого назвать иностранным агентом. Например, люди организовали совместную университетскую конференцию с представителями братских народов Казахстана и Беларуси. Они взяли символическую плату за участие и, в теории, уже могут считаться иноагентами. Поэтому и получается, что юридически очертить все невозможно. Здесь нужно принимать политические решения и просто это признать. Но власти этого не хотят, поэтому и получается, что решения квази-юридические, а фактически - политические, при этом принимаемые на не самых ясных основаниях. Это должны быть просто политические решения. Конечно, необходимо создать структуру, которая будет выполнять роль наблюдателя. Но и здесь нужно быть осторожным и не допустить участия в этих структурах предателей. Хотя это с одной стороны. С другой, их мнение тоже можно учитывать, для особой точки зрения. Думаю, примерно для этих целей и нужен Совет по правам человека при президенте РФ. Там, если посмотреть, две трети состава можно назвать иностранными агентами. Но не назовешь же ты их советом из иностранных агентов при президенте РФ? То есть вы допускаете перегибы в процессе правоприменения? – Я считаю, что их возможность прямо заложена в законодательстве. Более того, здесь еще возможны и коррупционные перегибы. И не просто ради взятки, а для того, чтобы сместить своего конкурента с какой-либо позиции. Поэтому должны быть максимальная прозрачность и контроль со стороны общественности. Мы, конечно, доверяем коллегам из ФСБ, но чтобы их решения были приняты общественностью, они должны приниматься не просто каким-то офицером ФСБ или подконтрольным структурами, а в кооперации с представителями общественности. И все же риск стать иностранным агентом есть почти у каждого. Что делать, чтобы не попасть «под раздачу»? – Чтобы реальным НКО или общественникам не попасть «под раздачу», им нужно просто не работать на американцев и их союзников. Все уже давно знают точку зрения, которая работает на позицию американцев. Если кто-то хвалит киевский репрессивный режим, ясно, что он работает на Америку. Если он ходит с БЧБ полупольским флагом и кричит «Живе, Беларусь», то ситуация такая же. Мы прекрасно понимаем, что этот лозунг демонстрантов придумали для них польские спецслужбы, поэтому их всех скопом можно зачислять в иностранные агенты. Просто не надо этого делать. Если вы их поддерживаете, безусловно, поддерживаете иностранных агентов. Есть ли у вас предположения, кто первым получит статус иноагента в России? Навальный, Лукьянова, Быков, Соловей? – Не знаю. Соловей ничего не делает такого. Быков недавно болел, его обижать не будут. Навальный слишком значимая фигура, чтобы на нее размениваться. Я думаю, что им может стать тот, кто работает из-за границы. Лукьянова с этой точки зрения подходит. Кстати, не нарушает ли этот законопроект базовые принципы свободы слова? – Вы знаете, любой закон, ограничивающий деятельность людей, является ущемлением свободы слова, но есть разумное ущемление, а есть – неразумное. Когда мы говорим, что не надо пропагандировать педофилию, мы ущемляем свободу слова. Но это ограничение делает общество лучше. Если мы говорим, что пропагандировать терроризм нельзя, это также ущемление свободы слова, но очень разумное. Здесь то же самое. Это разумное ущемление, так как оно позволяет предотвратить госпереворот по типу украинского и спасти нашу страну от более существенного ущемления свободы слова. Каждый может видеть, что украинская свобода слова сейчас на порядок меньше, чем наша. Для примера, на каждом нашем политическом шоу присутствует точка зрения, поддерживающая украинскую хунту, а на украинских запрещено, чтобы была представлена точка зрения, которая отстаивает позицию руководства России. Мы не боимся услышать их точку зрения, потому что знаем, что они не правы, а они боятся услышать нашу, так как знают, что мы правы. Поэтому ущемление свободы слова иностранных агентов для того, чтобы предотвратить государственный переворот по типу украинского и отгородить Россию от катастрофического снижения базовых прав человек, – разумно. Статус иноагента физлицу нужно будет указывать и в социальных сетях, и в предвыборных материалах. Мы знаем, что в следующем году – парламентские выборы, и, понятно, закон появился именно сейчас неслучайно. Как, на ваш взгляд, будут реагировать избиратели на маркировку «иноагент»? – Знаете, пока большинство избирателей негативно относится к иноагентам. Таких процентов девяносто, но у нас сформировалась субкультура людей, их не больше 5-6 процентов, которые считают, что это хорошо. Это субкультура предателей. Она достаточно активна, особенно в социальных сетях, где таких уже не меньше 25%, а в Facebook их вообще чуть ли не половина. И сейчас эти иностранные агенты будут пытаться организовать кампанию, где каждый скажет, что что он также является иноагентом. Они попробуют размыть это определение. Они хотят повторить модель, когда в Голландии немецкий оккупационный режим заставил носить евреев желтые звезды, после чего члены королевской семьи также начали носить одежду с желтыми звездами, чтобы ситуация размылась. Но это лишь говорит о мягкости оккупационного режима в Голландии. Попробовали бы они у нас сделать нечто подобное в годы войны. Их бы сразу расстреляли. Наша задача сейчас - научиться работать с враждебными субкультурами. Пока с этим у нас все не очень хорошо.Фото: ФедералПресс / Елена Сычева
