Москва застряла меж двух огней в Донбассе

С российским парламентаризмом и врагов не надо. Такой вывод напрашивается из заявления Госдумы о возможности поставок российского оружия в Донбасс в ответ на предложение Сената ежегодно выделять средства Украине. Очевидно, задумывалось оно как предостережение, сигнал, но получилось неполиткорректным, не вписывающимся в «линию партии». Впрочем, учитывая положение республик на юго-востоке Украины, вряд ли можно выразиться иначе.

По меркам боевых действий, 300 млн в год, которые в Сенате только предлагают выделять Киеву ежегодно, — по сути, капля в море, условная помощь в поддержании армии на плаву и в целом деньги, и так выделяемые при согласовании военного бюджета. Примечательно и то, что озвучиваемая сумма — стоимость одного комплекта ПТРК Javelin. Средств, которые, как неоднократно говорилось экспертами, более-менее значимое влияние на ситуацию в Донбассе не окажут, но могут сдержать танковые атаки. Озвучивание же Госдумой предупреждения о поставках оружия народным республикам, которые Москва официально считает частью Украины, ничего кроме новых обвинений в срыве Минских соглашений не вызовет.

Однако понятна и очевидна логика настойчивых требований России относительно политического урегулирования границ с Ростовской областью, которые должны быть перекрыты в последнюю очередь. В годы интенсивных боевых действий на юго-востоке Украины так называемый «военторг» включался на полную мощность, а «северный ветер» петлял через границу как на ежедневную зарядку в составе подразделения. При этом официальное объяснение Москвы о появлении у ополчения, например, гаубиц «Мста-Б», автоматизированных станций активных помех Р-330Ж «Житель» или танков Т-72Б3 из 5-й отдельной танковой бригады ВС РФ было в духе отговорок «солсберецких странников»: мол, «где есть конфликты, появляется контрабандное оружие».

© MOD Russia/Global Look Press

В общем, десятки видов вооружений и военной техники, которые не купишь у коррумпированных ВСУшников со складов, — тот самый секрет Полишинеля, о котором, однако, по понятным причинам не принято говорить с экранов «зомбоящиков». Хотя в цифровую эпоху попытки скрыть очевидное — участие в войне кадровых военных или связанных с ними «добровольцев», сведенных в мифическую ЧВК «чёрной бухгалтерией», — довольно сложно, но и это тоже следствие половинчатых внешнеполитических решений.

Если, в конце концов, «вежливые люди» в Крыму были признаны Москвой как военнослужащие спецподразделений, которые обеспечили фактически бескровный переход полуострова к России, то ситуация с Донбассом все сложнее: в состав РФ ввести ДНР и ЛНР нельзя — будут новые санкции, а Украине просто так уже не отдашь — крови прольется не меньше, чем во время всех «котлов» вместе взятых. И при таком раскладе действительно не ясно, кого больше ослабляет этот «замороженный» конфликт, — Россию (по версии урапатриотов) или Украину (по версии условных либералов). Зато несмотря на то утихающие, то возвращающиеся обстрелы, принципиальный Донбасс получил надежду на особый статус и терять её не планирует.

«Ни мира, ни войны» — тяжёлый, обременяющий статус для полугосударственного образования на постсоветском пространстве с его до сих пор тлеющими конфликтами и территориальными спорами. Идеология «русского мира» фактически отмерла, как и канули в лету даже среди полумаргинальных экспертов характеристики властей Украины как «хунты, которая обязательно предстанет перед судом».

Вместо всего этого оформилась довольно странная позиция, которую хорошо иллюстрирует, с одной стороны, полный уход из официальной риторики термина «Новороссия», с другой — настойчивые напоминания Кремля о том, что Москва не является стороной конфликта. Таким образом, Россия — осознанно или нет — ставит себя в один ряд с Францией и Германией, у которых нет прямого интереса в этом регионе. Как результат, в рамках существующих политических площадок устойчивого мира на Украине достичь невозможно, а самоустраниться из них — это будет сродни поражению со сдачей «своих» в Донбассе или сродни демонстрации своей готовности к эскалации.