Политические наследники Коля и Миттерана не пытаются остановить хаос

Германия явно не знает, как прощаться с экс-канцлером ФРГ Гельмутом Колем, скончавшимся недавно. От национальной церемонии похорон почему-то отказались. Задумано некое общеевропейское прощание. Не о такой Германии мечтал Коль. И не о такой Европе. От 106-километрового бетонного монстра осталось немного. Стена, как приведение, которое никого не пугает: она стала исторической, если не сказать, культурной, достопримечательностью. Можно купить кусочек на память. От шести евро. Остатки стены, тем временем, борются за выживание. Владельцы земли, на которой они стоят, уже реализуют свое право заменить их на красивый дорогой дом. Стена разделила Берлин 15 августа 1961 года. 38 лет росла вверх и вширь, за ней постоянно ухаживали, модернизировали. 8 ноября 1989 года, казалось, стена вечна. 9 ноября эта недвижимость мгновенно обесценилась. Власти ГДР открыли границы. Процесс демократизации стал окончательно необратим и неуправляем. Канцлер ФРГ Гельмут Коль увидел в этом головокружительную перспективу. "После падения стены стало очевидным, что существует шанс для объединения страны. В 1989 году на территории Западной Германии находились 270 тысяч беженцев и переселенцев из ГДР. К этому добавляются внутриполитические процессы в СССР: перестройка и гласность", — отметил Хорст Тельчик, советник канцлера ФРГ Гельмута Коля. Горбачёв в июне 1990 года приезжал в Бонн, чтобы встретиться с Гельмутом Колем. По итогам переговоров было подписано совместное заявление. Это был первый германо-советский документ, который содержал положение о праве народов на самоопределение. Все знали, в том числе и в СССР, что в Германии понимали под данным правом. Хорст Тельчик — политический советник Коля, многолетний председатель Мюнхенской конференции по безопасности. При непосредственном участии этого человека канцлер продавливал идею объединения через союзников. СССР погружен в собственные экономические проблемы, его можно постараться купить. О масштабах сделки в Архызе знающие молчат, а знатоки спорят. США оценивают ситуацию как возможность расширить свое влияние в Европе, сложнее всего с британцами и французами. "Маргарет Тэтчер придерживалась того мнения, что если Германия в прошлом развязала две войны, то объединённое государство в будущем может начать и третью. По этой причине членство Германии в НАТО для Тэтчер было принципиальным вопросом. Миттеран опасался того, что Германия после объединения станет ещё больше, экономически ещё сильнее. В апреле 1990 года на саммите в Дублине он совместно с Колем предложил положить начало политической интеграции и укрепления политического союза. Данный шаг служил для Миттерана гарантией того, что Германия и Франция останутся близкими партнёрами", — сказал Тельчик. Коль и Миттеран возглавят процесс, который в феврале 1992-го завершится подписанием Маастрихтского договора, оформившего Евросоюз как политически, экономически и частью валютно интегрированное пространство. Но кто-то еще должен был уступить в вопросе о военном статусе единой Германии — нейтралитет или НАТО. Уступил Горбачев. СССР последовательно сдавал позиции, а Россия потом стала сдавать бывших товарищей. Генеральный секретарь СЕПГ Эрих Хонеккер, больной раком почки, арестовывался несколько раз, после чего был вместе с женой тайно вывезен в Союз военным самолетом. Германия требовала экстрадиции, на которую согласились новые, уже российские, власти. Старикам пришлось прятаться в посольстве Чили, но недолго. По возвращении в Берлин помещен в тюрьму Моабит. Потом — суд, апелляции, обследования, метастазы в печени. Через полгода дело прекращено. Ему разрешили улететь к семье в Чили, где товарищ Хонеккер и умер. Такого было немало, но все это абсолютно терялось на фоне грандиозных надежд и ожиданий времени, вылившихся в Парижскую хартию 1990 года, которая провозгласила курс на создание единого пространства мира и безопасности от Ванкувера до Владивостока. "Хартию подписали 35 глав правительств и государств, тогда мы договорились о принципах создания такого пространства. Нами были созданы административные предпосылки, а именно Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, в рамках которого и должен был проходить процесс объединения Европы. Сегодня это ОБСЕ. Мы создали центр по предотвращению конфликтов. К сожалению, за 25 лет данный центр не предотвратил ни одного спора. Мы договорились о ежегодных конференциях министров иностранных дел. Почему на этих встречах не удалось добиться каких-либо существенных результатов? Нами были организованы встречи на высшем уровне — всё безуспешно. Во времена Коля мы хотели предложить общеевропейский Совет безопасности. К сожалению, эта тема продолжения не получила", — подчеркнул Тельчик. Еще в 1990-м договорились об экономической помощи СССР. На саммите "большой семерки" в Хьюстоне Коль, Миттеран и Тэтчер настояли на массированной поддержке Союза ради его демократизации. Не понадобилось. Демократия сама быстрее справилась с СССР, и его отдельные части уже безо всякого риска можно было просто, как того и хотели США, цеплять на крючок МВФ. То же самое произошло и с другими блестящими начинаниями вроде общего пространства безопасности. Вместо этого американское ПРО в Европе, которое нивелирует смысл базового для европейского спокойствия соглашения от 1987 года о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Это не нравилось Колю, не нравится и Тельчику. "Я думаю, что мюнхенская речь Путина — это упущенная возможность. В ходе своего выступления президент озвучил перечень тех аспектов, которые его не устраивали. Путин указал на ряд проблем, которые возникли в ходе взаимодействия с Западом. Тогда всем было необходимо сесть за стол переговоров и пункт за пунктом проработать этот список. Этого не произошло. Мне кажется, что единственный вопрос, к решению которого американцы присоединились, — это переговоры по ПРО. США приглашали Медведева на саммит НАТО в Лиссабоне, где ему пообещали включить Россию в систему ПРО, однако нарушили данное ему слово. Это их решение", — считает Тельчик. Решение людей, которые уверены, что могут управлять шансами, которые превратили свою глобальную политику в лохотрон. Еще есть вето в Совбезе ООН, но в остальном ничего определенного, никакой ясной перспективы и единых правил — ровно то, чего, предчувствуя конец СССР, опасались Франсуа Миттеран и Гельмут Коль. У них не получилось предотвратить хаос, не хватило времен, но их главная заслуга — в том, что они честно пытались, в отличие от своих нынешних политических учеников и наследников. В центре Берлина брусчаткой выложена линия, там где раньше проходил железный занавес или антифашистский оборонительный вал, — это в зависимости от того, с какой стороны на нее смотрели. Немцы будут всегда благодарны Горбачеву за то, что он позволил снести это сооружение, а Колю — за то, что он сделал невозможным ее восстановление. Но у стены всегда есть шанс. Где-нибудь в другом месте. Это верно, как и то, что сувенирные кусочки бетона к настоящей Берлинской стене не имеют никакого отношения.