Нам и с санкциями неплохо? Комментарий Георгия Бовта
На что рассчитывают власть и общество в России — на отмену ограничительных мер или еще долгую жизнь под санкциями?
В ходе очередной «прямой линии» Владимир Путин коснулся темы санкций — как западных против России, так и ответных. Он, в частности, сказал, что «если наши партнеры в отношении нашей экономики санкции будут снимать, то мы тоже будем это делать, иначе мы столкнемся с проблемами в рамках ВТО». В то же время президент добавил, что Россия всегда жила под санкциями: их вводили, когда чувствовали конкуренцию. Тем не менее, подчеркнул президент, для некоторых отраслей российской экономики это послужило мощным толчком к развитию. Сенат США 15 июня окончательно принял законопроект о новых санкциях в отношении России. Документу осталось дождаться одобрения нижней палаты конгресса и подписи президента. Германия и Австрия новые меры раскритиковали. Хотят ли в России отмены санкций — в комментарии Георгия Бовта.
Тональность высказываний Путина о санкциях в основном созвучна настроениям большинства россиян. Согласно недавнему опросу «Левады-центра», 70% граждан считают, что Россия должна продолжать свою политику, невзирая на санкции, тогда как за поиск компромисса высказались всего лишь 19% респондентов. Впрочем, это было ожидаемо еще тогда, когда санкции вводили. Как инструмент давления с целью получить некие желаемые политические результаты они в международной политике традиционно примерно в двух третях случаев оказываются неэффективными, а относительно эффективными — лишь тогда, когда в стране, подверженной санкциям, начинается разброд в правящей элите. А какой у нас может быть разброд при Путине-президенте? Кроме того, еще в ходе весеннего опроса три четверти россиян утверждали, что западные санкции не создали никаких проблем для них и их семей. Это больше, чем двумя годами ранее. Почти столько же, 65%, реагируют «очень положительно» и «скорее положительно» на решение российских властей ввести эмбарго на западные продукты. Отрицательно к контрсанкциям относится лишь 21%. Так что примирительный тон Путина в этом смысле адресовался именно этому условно прозападному меньшинству. Что касается тезиса президента о том, что санкции в определенной степени — это стимул, повод взяться за ум, то традиция эта уходит далеко в русскую историю, причем даже не только советскую. Государство Российское крепло и развивалось в условиях привычно враждебного окружения, постоянного вызова извне. Большая часть периодически случавшихся российских модернизаций были именно ответом на такие внешние вызовы — в гораздо большей степени, нежели то диктовали новые пробуждавшиеся внутренние общественные силы. Так что развиваться «назло врагам» нам не впервой, и мы по-прежнему на уровне общественного большинства видим внешний мир в большей мере как потенциальную угрозу или конкуренцию, нежели как окно возможностей. В плане возможностей нам достаточно пары-тройки «форточек», одну из которых прорубил еще Петр Великий. Закрытость видится более надежной, нежели открытость. Импортозамещение ставится на первое место, а вовсе не экспортно-ориентированность, притом что производство продукции с расчетом на экспорт в гораздо большей мере может претендовать на создание именно конкурентоспособной продукции, нежели импортозамещение всего чего только можно, подчас не учитывающее издержки. В этом смысле лучшее импортозамещение — это как раз экспортно-ориентированность. К тому же современные технологии нельзя развивать в одиночку, без взаимодействия с разными партнерами на международной арене. Их почти невозможно развивать и в условиях изоляции от Запада и уж тем более в условиях полной технологической автаркии. Об этом, слава Богу, речи и не идет. На самом деле, конечно, российские власти хотели бы, чтобы санкции были отменены, но платить за это политическую цену не хотят ни власти, ни общество, поскольку известно, что сколько ни плати — все равно не переплатишь. Будут требовать все новой и новой платы и конкурировать в открытом мире заставят по своим правилам, а мы в своем мире, хоть и закрытом, привыкли по своим. Зачем нам чужие? Мы пока не поняли.
