Кирилл Бенедиктов: Ошиблись ли мы в Трампе?
Трамп с самого начала был настроен на то, чтобы использовать Россию на Ближнем Востоке в качестве главного оружия против ИГИЛ. Или, выражаясь совсем уже грубо, в качестве пушечного мяса. Означает ли это, что Трамп с этого дня – нам враг? Нет, не означает. Итак, ошиблись ли те, кто предполагал, что после победы Трампа Россия сможет договориться с США по Сирии? (Я был в их числе). Ошиблись. Но не в том, что Трамп не захочет договариваться – он и захочет, и будет договариваться – самая интересная часть марлезонского балета еще впереди. А в том, что предполагали, что сложившийся вокруг Трампа кластер политиков и экспертов, готовых пойти на ситуативный союз с Россией, сохранится в течение более или менее долгого времени. Вот здесь мы недооценили опыт, умения, ресурсы – и звериную ненависть – тех групп, для которых подобный ситуативный союз был хуже смерти. Напомню, на чем были основаны надежды на совместную борьбу Москвы и Вашингтона с ИГИЛ (запрещена на территории РФ). На том, что советником по национальной безопасности Трампа был назначен генерал Флинн – бывший руководитель военной разведки, который так ненавидел ИГИЛ, что готов был ради его уничтожения задружиться хоть с марсианами, а не то что с Путиным. И именно генерал Флинн стал первым из условных «союзников России» в команде Трампа, кого враги – и наши, и Трампа – технично выбили из обоймы. После этого говорить о каком-либо союзе было уже сложно – советником по нацбезу стал «Иконоборец» Макмастер, к России относящийся как к угрозе, которую надо сдерживать на передовых рубежах. Но и это было бы, в общем, не трагично, если бы в результате затеянной Макмастером реорганизации Совета по национальной безопасности оттуда не был бы выведен главный советник Трампа по стратегии Стивен Бэннон. После этого о каком-то дееспособном крыле в администрации, ориентированном на сотрудничество с Россией, говорить уже не приходилось. Реалистов в окружении Трампа переиграли (почти всухую) неоконы – которые вообще-то Трампа терпеть не могут, но с которыми он совпадает по одному, но очень важному пункту. Это – безоговорочная поддержка Израиля и, соответственно, крайне негативное отношение к Ирану (и к Асаду, как к союзнику Тегерана в регионе). Понятно, что сегодняшний ракетный удар готовился не один день – и хотя соблазн скатиться в конспирологию велик, я все же не стал бы отбрасывать вариант, при котором и операция по компрометации Флинна, и аккуратное подталкивание к Трампу Макмастера (через Комитет по разведке Сената США), и провокация с химоружием в Идлибе, и, наконец, 59 «томагавков», выпущенных по базе Шайрат (из которых, кстати, цели достигли 23 – куда, интересно, делись остальные 36?) – все это звенья одного и того же плана. Означает ли это, что Трамп с этого дня – нам враг, или марионетка в руках врагов, и что нам ничего не остается делать, как переходить в фазу холодной войны, которая в любой момент может стать войной горячей, то есть третьей мировой, то есть последней? Нет, не означает. Для Трампа отношения с Россией – важный пункт повестки, но не самый важный. Более того – они всегда рассматривались как инструмент решения самой главной проблемы – проблемы исламского терроризма. В политической биографии Трампа «Черный лебедь» я писал о будущем президенте США: «В этих рассуждениях Трампа сложно найти искреннюю симпатию к России – скорее, это холодный расчет. «Это не вопрос доверия, – обяснял он Тодду (ведущему програмы «60 минут». – Мы тратим сейчас два триллиона долларов в Ираке, возможно, еще один триллион в Афганистане. Мы разрушаем нашу собственную страну, мы завязли. Россия завязла в Афганистане, я имею в виду СССР. Это разрушило СССР. И сейчас они тоже завязнут (в Сирии), вот увидите». Трамп с самого начала был настроен на то, чтобы использовать Россию на Ближнем Востоке в качестве главного оружия против ИГИЛ. Или, выражаясь совсем уже грубо, в качестве пушечного мяса. Эта позиция – я уверен – не изменилась ни на йоту. Мы все ждали, когда же Трамп предложит России Big Deal – большую сделку. Но Трамп никогда не приступает к переговорам, находясь в слабой позиции. Он всегда сначала ходит с козырей (фамилия обязывает), а потом смотрит, насколько готов уступить партнер. Козырь из удара по Шайрату, скорее, символический – вот, посмотрите, что мы можем сделать, если захотим, и никакие ваши С-300 и С-400 не помогут (тут опять же стоит поинтересоваться – а куда делись 36 не долетевших до базы «томагавков»?). Но с этого момента можно начинать серьезный разговор. С позиции силы, разумеется. Иной позиции Трампу не простят ни в Вашингтоне, ни в Иерусалиме. Да, с точки зрения российских интересов – это большой провал. Если бы встреча Путина и Трампа прошла бы, как предполагалось, в феврале в Словении, мы сейчас жили бы совсем в другом мире. По целому ряду причин (и, как я подозреваю, не в последнюю очередь из–за неготовности наших ведомств к оперативной реакции на изменившиеся обстоятельства – до 8 ноября все были уверены в победе Хиллари и выстраивали перспективные планы под нее) эта встреча не состоялась. Преимущество во времени было упущено, а наши враги, напротив, продемонстрировали исключительную реакцию. Я бы им поаплодировал, но не люблю людоедов. Трампизм, тем не менее, жив, хотя и загнан почти в подполье. И нужно быть готовым к тому, что в самое ближайшее время нам предложат сесть за стол переговоров. Большая игра начинается. Источник: Блог Кирилла Бенедиктова Кирилл Бенедиктов
