«Первые секретари» несбывшейся Федерации

Сегодня утром о своей досрочной отставке заявил новгородский губернатор Сергей Митин. Минувшая неделя ознаменовалась двумя отставками глав регионов – хотя наблюдатели прочили семь вероятных кандидатов на вылет. Однако своих постов лишились только пермский губернатор Виктор Басаргин и глава Бурятии Вячеслав Наговицын. Остальные их коллеги, которые, как сообщалось, «находятся под пристальным вниманием», усидели в своих креслах. Возможно, что только пока – и Кремль просто решил не производить впечатления какого-то системного форсмажора, будто бы многие главы регионов в один момент массово «утратили доверие» (с этой формулировкой уходили некоторые прежние губернаторы). Тем не менее, даже если бы предполагавшаяся массовая отставка состоялась, это вряд ли стало бы какой-то политической сенсацией. За годы «вертикали власти» все достаточно привыкли к тому, что губернатор – уже далеко не столь значимая фигура, которыми они были в эпоху свободных выборов. Нынешние губернаторские выборы чаще всего означают лишь формальное утверждение кандидатур, которые предварительно назначены «исполняющими обязанности», и особого электорального интереса не вызывают. Некоторый парадокс можно отметить лишь в том, что с приходом в президентскую администрацию Сергея Кириенко, некогда известного как либерал, Россия в смысле региональной политики окончательно вернулась к советской системе назначаемых «первых секретарей». Только если тогда они представляли КПСС, то сегодня «Единую Россию». Но вопрос об их назначении или отстранении по-прежнему решается на Старой площади. Есть лишь одна важная структурная разница. В советское время «первыми секретарями» республик и областей обычно назначались местные уроженцы, которые затем могли «пойти на повышение» в Москву. Сегодня эта схема перевернулась. Например, на пост исполняющего обязанности пермского губернатора был назначен Максим Решетников, который до этого возглавлял Департамент экономической политики и развития Москвы. При этом – он сам родом из Перми и назвал свое возвращение на «малую родину» «большой честью». Исполняющим обязанности главы Бурятии назначили также местного уроженца Алексея Цыденова, который работал заместителем министра транспорта РФ. На пост главы Карелии вместо Александра Худилайнена наблюдатели называли самой вероятной кандидатуру главы Рослесхоза Ивана Валентика, который родом из Петрозаводска. И хотя Худилайнен пока остается на своем посту, общий тренд новых назначенцев в целом ясен – ими становятся преимущественно выходцы из самого региона, но успевшие поработать в московских или федеральных структурах. Возможно, это означает отход от прежней практики назначения губернаторов, когда ими зачастую становились «варяги» – выходцы из других регионов, которые с трудом находили себя на новом месте. Это кстати, касается и самого Худилайнена, который после своего назначения в 2012 году привез команду своих земляков из Ленинградской области и «прославился» рядом конфликтов с карельскими политиками и бизнесменами. Карельское издание «Черника», анализируя возможный приход нового главы республики, отмечает: «Какого бы губернатора нам не присылала Москва, какой бы губернатор, обреченный на победу, не «побеждал» на выборах в республике, итог все равно будет один: мы получим всего лишь очередного кремлевского прокуратора». Действительно, жителям Карелии федеральная власть не дает свободно избрать своего главу еще с 2002 года, когда в республике состоялись последние губернаторские выборы. Далее республикой руководили только назначенцы, преимущественно из других регионов. Такая ситуация, конечно, не имеет ничего общего с реальным федерализмом. Но при этом Кремль опасается отстранять Худилайнена, несмотря на его экономические провалы и минимальный рейтинг. Потому что в случае действительно свободных выборов в республике немалые шансы их выиграть получит бывший избранный мэр Петрозаводска Галина Ширшина, которая сегодня находится в оппозиции республиканской власти. А такой результат, очевидно, не устроит представителей «вертикали». Смыслом перемен в губернаторском корпусе СМИ называют стремление Кремля «улучшить политическую ситуацию в ряде проблемных регионов в преддверии президентских выборов». Очевидно, это предусматривает абсолютную лояльность новых назначенцев и попытку исключить всякие «сюрпризы». Но при этом, если большинство губернаторов станут местными уроженцами, Кремлю будет проще переложить на них ответственность за провалы в собственной «вертикальной» политике – гражданам заявят, что в экономическом кризисе во многих регионах виноваты ваши собственные избранники, а «федералы» тут совсем ни при чем. Несмотря на созвучие слов, в России можно констатировать нарастающий контраст между «федералами» и федерализмом как политической философией. Например, в американской федерации абсолютно невозможно представить, чтобы президент назначал или отстранял губернаторов. Это разные, но равно свободно избираемые уровни власти, со своим четко зафиксированным в законах кругом полномочий. Вмешательство одного уровня власти в другой практически исключено – в США нельзя увидеть характерную российскую телекартинку, когда губернаторы отчитываются перед президентом и получают от него какие-то наставления. Кризис федерализма в России, несмотря на его конституционный статус, вероятно, вызван исторической травмой Кремля, который до сих пор болезненно переживает распад СССР. Одну из причин этой «величайшей геополитической катастрофы» видят в «параде суверенитетов» эпохи перестройки. Хотя в отличие от союзных республик, тогдашние автономии в составе РСФСР, принимая свои декларации о суверенитете, стремились не к выходу из федерации, но напротив – как раз ее и создавали, формулируя баланс отношений между республиками и центром. Федеративная логика предусматривает не «вертикаль власти», но «горизонтальные», прямые связи между регионами, построенные на их взаимной заинтересованности. Однако становление федерации в России в 2000-е годы было фактически приостановлено. Кремль боролся с призраком «распада страны» путем назначения губернаторов с 2004 года и затем их «фильтрованным» избранием с 2012-го, запрета на деятельность региональных политических партий и т.д. . Подозрительными оказались даже региональные бренды, в которых увидели опасность «сепаратизма», хотя в развитых странах они играют, напротив, экономически интегрирующую роль. В итоге – многообразная общественная и политическая жизнь, характерная для субъектов других мировых федераций, в России была свернута, да и сами эти «субъекты» превратились лишь в «объекты» централизованного управления. Если судить по российским новостным агрегаторам, все сколь-нибудь заметные события происходят лишь в Москве и иногда в Петербурге – а остальные регионы попадают в ленту лишь по причине каких-то катастроф, криминала и прочих негативных инфоповодов. Эта дефедерализация загоняет Россию в исторический тупик, делает ее политику сугубо реактивной. Если все подчинено «борьбе с распадом», такая страна не может современно развиваться, и уж тем более – быть одним из мировых лидеров, о чем любят громко заявлять власти.