Саммит Евразийского экономического союза (ЕАЭС) в Санкт-Петербурге оказался омрачен не только катастрофой российского военно-транспортного самолета Ту-154. Сами итоговые переговоры по Таможенному кодексу ЕАЭС шли крайне сложно. Поначалу документ отказалась подписывать даже критически зависимая от российской финансовой помощи Киргизия, выражал претензии к документу традиционно лояльный Москве Казахстан. А президент Белоруссии Александр Лукашенко не только не подписал кодекс, но и вообще не приехал в Петербург. Экономические отношения с Белоруссией у России никогда не были безоблачными. Лукашенко не раз играл не российских интересах, то остро критикуя «большого соседа», то говоря о любви и взаимопонимании между братскими народами. Но после введения Россией продовольственных контрсанкций против стран ЕС и ряда других государств, отношения между Минском и Москвой стали очевидно напряженными. Белоруссия воспользовалась ситуацией и начала активно заниматься реэкспортом в Россию запрещенных западных деликатесов. «Белорусский пармезан» успел стать мемом. Кроме того, Лукашенко отказался от предложения России создать на территории Белоруссии авиабазу, — видимо, опасаясь ассоциаций на фоне украинского кризиса. Россия отвечает сокращением поставок углеводородов и ужесточением пограничных правил. Возникает вопрос: кому нужны союзнические манифесты, если союзники вызывают друг у друга опасения? Наши соседи хотят преференций, но явно не желают потерять суверенитет. Самой России роль международного гроссмейстера геополитических шахмат — по целому ряду экономических и политических причин — приходится по душе больше, чем роль щедрого кормильца стран бывшего СССР. Евразийский экономический союз создавался изначально как «наш ответ Чемберлену» — Евросоюзу. Но, кажется, судьба ЕС сегодня волнует Россию сильнее, чем собственные союзы с Киргизией или Таджикистаном. О стремлении Москвы транслировать свою позицию через лояльных себе политиков в Европе пишут многие местные СМИ. Например, лидер французской ультраправой партии «Национальный фронт» Марин Ле Пен несколько раз была в Москве, получала теплый прием и теперь не исключает вновь поднять вопрос о статусе Крыма (если ее изберут президентом Франции). В декабре в Москву приезжали двое неформальных «советников» избранного американского президента Дональда Трампа, которые тоже давали сигналы о том, что при новой администрации США могут сделать существенные шаги нам навстречу. В бывшем соцлагере, напротив, к Москве все больше вопросов, которые она пока не стремится решать. Однако никакие крепкие союзы невозможны без взаимного доверия. Сейчас стало очевидно, что даже в бывшем соцлагере доверие — это не данность. Его нужно поддерживать. Казахстан давно проводит «многовекторную» внешнюю политику. Он с Америкой и Европой не ссорился, а за китайские инвестиции даже конкурирует с Москвой. Киргизия и Таджикистан, кажется, могут разместить у себя военные базы любых государств по принципу «кто больше заплатит». Белоруссия также повышает плату за лояльность Москве. При этом говорится, что главная задача ЕАЭС — сделать экономическое пространство между упомянутыми странами максимально свободной и открытой. Связи между странами бывшего СССР разорвать сложно, но для того, чтобы они начали приносить взаимную выгоду, нужно много работы. Со всех сторон. В январе 2016 года Владимир Путин списал 170 млрд рублей монгольского долга. Соглашение позволило Монголии не выплачивать 97,8% суммы, которая накопилась с подписания межправительственного соглашения в 2010 году. В апреле глава МИД РФ Сергей Лавров сообщал, что Россия обсуждает с Улан-Батором возможность выдачи ещё одного рублёвого кредита. На днях Монголия обратилась к России с просьбой выдать еще один льготный кредит на 100 млрд рублей. Монгольские товарищи цель кредита не назвали, ограничившись туманной формулировкой «активизация сотрудничества в финансовой сфере». Складывается впечатление, что сегодня на постсоветском пространстве до сих пор не поняли, на каких основах выстраивать сотрудничество. С одной стороны, новые экономические реалии толкают к четким торговым правилам и таможенным договорам. С другой стороны, все еще жива память о «дружбе народов», которые в советское время думали не о рынке, а об идеологии. Россия в нынешних реалиях не может предоставить всем «евразийским» партнерам одинаковые инвестиции и гарантии безопасности, — как и не имеет возможности требовать беспрекословной лояльности. Но до сих пор остается соблазн показать, что имеет.
