Хватит о плохом. Записки писателя Сергея Волкова о поездке в Донбасс
Фестиваль прошел в очень трудовой, если можно так выразиться, атмосфере — участники много ездили по республике, встречались с читателями, проводили лекции, семинары, мастер-классы, и т.д. Об этом написано уже немало материалов в СМИ, а будет написано, я уверен, еще больше. Мои коллеги, участники фестиваля, отметят и чистоту улиц, так поразившую всех, и доброжелательность людей, и радушие, а главное, невероятный профессионализм организаторов, и необычайную теплоту и комфортность Донецка и всего Донбасса. Я же, как участник и первого, и второго фестиваля, хочу поговорить о другом. Есть такое расхожее выражение: «Чужие дети растут быстро». Смысл этой фразы в том, что когда долго не видишь ребенка, сразу замечаешь изменения, которые в нем произошли и которых родители не видят, потому что живут с ним бок о бок. Есть среди нас такие люди, которые очень любят, как я это называю, «поговорить про плохое». Вы все знаете таких людей — они обожают собраться в кучку и вначале жаловаться друг дружке, как везде все плохо, грязно, хамовато, быдловато и вообще, а потом ругать всё скопом — от правительства до соседа. Ну, такое вот сознание у людей, несколько пубертатно-подростковое: всё вокруг плохое и все в этом виноваты. Но вернёмся к Донбассу. По сравнению с нашим прошлогодним приездом на фестиваль в сентябре и моим личным весенним приездом уже в этом году, в Донецке и во всей республики изменения заметны. И заметны отчетливо. Существует некий, как сейчас модно говорить, лайфхак, о нём знают разведчики и грабители: если хочешь узнать, богато ли село, посмотри на заборы и наличники. Есть у хозяев деньги на покраску — значит, они могут себе это позволить, значит, на все более насущные нужды деньги уже потрачены и есть излишки. Так вот: мы проехали практически всю Республику от Новоазовска до Донецка, ездили до Саур-могилы и до Горловки. Заборы и наличники практически во всех селах покрашены. Про распаханные, сжатые, засеянные озимыми поля я молчу, брошенной земли мы не видели. Ожили фермы, пасутся коровы. Еще один важный момент — чинят дорожное полотно, кладут асфальт. Год назад мы этого не наблюдали. Очень преобразился центр Макеевки, надеюсь, что позитивные перемены доберутся и до ее окраин, мне не удалось в этот раз туда заехать, график фестиваля был очень напряженный. Много позитивных изменений в прифронтовой части, на улице Стратонавтов и в районе Иверского монастыря: у домов стоят машины, ездят рабочие бригады, кроются крыши, вывозится строительный мусор, оставшийся после обстрелов. В самом Донецке, например, прямо у здания нашей гостиницы, с одной стороны меняли трубы отопления перед зимой, экскаватор трудился день и ночь, с другой рабочие клали новую брусчатку на трамвайных путях. Любители «поговорить про плохое», естественно, скажут: «Это что еще за аналитика такая самодельно-эмоциональная? Ты факты, факты давай!» Хорошо, вот факты. Они скучны, но они безжалостно красноречивы: за период с января по июль 2020 года, по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года, в Донецкой народной республике увеличилось производство: — препаратов лекарственных, содержащих алкалоиды или их производные, и не содержащих гормоны или антибиотики — в 2,7 раза; — трикотажа нательного — в 2,3 раза; — белья постельного — на 89,5%; — футболок, маек и аналогичных изделий — на 80,6%; — мебели для спален, столовых и гостиных деревянной — на 55,6%; — средств моющих и чистящих — на 41,2%; — красок и лаков на основе акриловых или виниловых полимеров, в водной среде — на 25,1%; — изделий многослойных изолирующих из стекла — на 12,3%; — портландцемента цемента глиноземистого, цемента бесклинкерного шлакового и цемента гидравлического подобного — на 9,7%; — мешков и пакетов (в т ч конусообразных), из полимеров этилена — на 4,5%. Наибольший объем реализованной промышленной продукции за январь-июль 2020 года приходится на производство, передачу и распределение электроэнергии — 30,1%; — на металлургическое производство и производство готовых металлических изделий — 19,9%; — на производство пищевых продуктов, напитков и табачных изделий — 17%; — на добычу каменного угля — 9,5%; — на производство кокса и продуктов нефтепереработки — 6,5%; — на машиностроение, кроме ремонта и монтажа машин и оборудования — 2,5%. Много это или мало? Мало! Чертовски мало, но… О чем все это говорит? О том, что точка бифуркации, точка экономического невозврата, когда регион мог скатиться в окончательную депрессию и попросту потерять всю промышленность и все работоспособное население — оно вынуждено было бы уехать за рубеж, в Россию или еще куда на заработки, — так вот, эта точка пройдена. И когда мы узнаем, что на Донбассе на 80% увеличилось производство футболок, это означает очень простые вещи: а) эти футболки есть кому и есть на что покупать; б) нужны еще люди, то есть рабочие места, чтобы эти футболки шить. То же самое — с моющими и чистящими средствами, я уж молчу про цемент, уголь и металл. Можно сколько угодно посмеиваться над увеличением производства постельного белья, но, во-первых, на 89%, а не на 5%! А во-вторых, значит люди могут позволить себе купить новое постельное белье — обновить свое или традиционно подарить молодоженам на свадьбу. Кстати, с начала нынешнего, 2020-ого года, в ДНР родилось 5500 детей. Много это или мало? Опять же — мало! Нужно больше, но вы бы знали, сколько свадеб мы видели в этот раз всего за несколько дней фестиваля. Да, впереди большая, огромная работа. Дончанам придется пахать и день, и ночь, причем всем и везде — и у станков, и в забоях, и за штурвалами комбайнов, и в университетских аудиториях, и в дипломатических кабинетах, и в окопах на передовой. Но, повторюсь, это уже будет движение вверх. Не вниз, не вбок, а именно вверх, в будущее. Можете называть меня восторженным идиотом, но я прожил на этом свете пятьдесят с лишним лет и за это время видел и участвовал в очень многих событиях. На моих глазах распадались великие империи и создавались новые государства, но лишь для того, чтобы вскоре превратиться в унылые провинции, а то и придатки западных держав, при мне политики с мировым именем делали громкие заявления, цена которым оказывалась — грош, и обманывались миллионы прекраснодушных дураков, безоглядно верящих жуликам от политики. У меня выработалось чутье, чуйка на правду и ложь. Так вот, мой личный жизненный опыт мне подсказывает: Донбасс нащупал, эмпирическим путем нашел-таки свой путь и наконец-то пошел по нему. Разумеется, этот путь ведет в конечном итоге к воссоединению с Россией. Но, как справедливо заметил глава Общественной палаты ДНР Александр Кофман, Донбасс больше не хочет быть депрессивной территорией, стоящей у обочины российской государственности с протянутой рукой. И это стало очень заметно. Чужие дети, как мы помним, растут быстро. Донбасс нам всем не чужой, конечно же, но он уже и не ребенок. Эпоха волюнтаризма, эпоха махновщины и «права силы» уходит, и хочется верить, что она уходит безвозвратно. Да, огромное количество российских и украинских политиков, бизнесменов и пиарщиков, а то и моих коллег литераторов, использовали Донбасс в своих целях — они пиарились на нем, они обкрадывали его, они зарабатывали с его помощью не только финансовый, но и политический капитал. А почти четыре миллиона русских людей — а именно столько живет в ЛДНР — верили и ждали, что все эти прощелыги и жулики помогут им в их суровой борьбе за свой язык и национальную идентичность. Теперь Донбасс перестал ждать, и гастролеров здесь больше не привечают. Это видно даже по лицам дончан — год назад они были другими. Год назад многие, даже облеченные властными полномочиями, люди смотрели как-то обреченно, снизу вверх, словно потерявшиеся котята. Теперь этого нет. И даже то, что в Донецке провели на высочайшем уровне крупнейший на постсоветском пространстве фантастический фестиваль, подтверждает — Донбасс живет. И будет жить, он устремлён в будущее, и именно поэтому здесь интересуются фантастикой и футурологией, развивают IT-сектор и образование, чинят дороги, играют симфоническую музыку, добывают уголь и выращивают хлеб. Те, кто искренне помогал и помогает региону, разумеется, будут продолжать это делать. Их, незаметных, зачастую безвестных волонтеров, пропустивших боль Донбасса через свое сердце, в России и во всем мире — сотни тысяч, если не миллионы. Но если раньше, особенно четыре-пять лет назад, без этой помощи тут бы не обошлись, то сейчас, повторюсь уже в который раз, ситуация изменилась.
