«Настоящий журналист, который дорожит репутацией, как правило, нищий» - писатель Сергей Шкаев в проекте ...

Редакция дала задание – написать интервью на тему «Бывшие», с человеком, в судьбе которого были события, поменявшие его судьбу и оставившие глубокий отпечаток. Я попросил стать моим собеседником Сергея Николаевича Шкаева – омского журналиста, писателя, автора романа «Бремя заклания», бывшего колумниста журнала «Бизнес-курс» и газеты «Ваш Ореол», бывшего вице-мэра Омска. Честно говоря, я не знаю, справился ли я с заданием, потому что, проговорив три часа с лишком, я понял, что Сергей Николаевич не бывший. Он настоящий. Сергей Николаевич, согласитесь, дело весьма рисковое – брать интервью у профессиональных журналистов. По-моему, это самые «неудобные» собеседники. Они заранее знают, что и как говорить, а потом начинают указывать и править... – Согласен, у многих коллег есть такой грех, но я даже смотреть не буду – как напишете, так и напишете… Ну, уж нет! Я всё-таки бы хотел, чтобы вы прочли текст и завизировали его. А то мало ли что? Вдруг ошибка какая или искажение смысла. – Естественно, мне это сильно не понравилось бы. Когда готовился к беседе, прочитал ваши статьи, опубликованные в разные годы. Вы – человек из того поколения, которое наблюдало нашу страну на стыке времён. Она была Советским Союзом и вдруг стала Российской Федерацией. Вам, как журналисту, пришлось описывать события, которые отразились в судьбах миллионов людей. Наверняка, и в вашей. – Как подумаю, что родился в середине прошлого века, – сам себя боюсь. А если серьёзно говорить о прошлом, то, конечно, свою судьбу не смог бы оторвать от судеб других людей. Отразилось, конечно. К примеру, видел, с чего начиналась перестройка. И вовсе не с Горбачёва, как многим кажется. «Полураспад» страны начался с «безвременных кончин» трёх Генсеков КПСС – Брежнева, Андропова и Черненко. В те годы учился на журфаке УрГУ и не мог осознать масштаб надвигающейся катастрофы. Когда работал в «Советской России», за несколько дней до путча был на пресс-конференции, созванной по случаю создания КГБ РСФСР. Кажется, на Лубянке впервые понял смысл грядущего: в нашей стране всякая перестройка обычно завершается перековкой и перестрелкой. До армии вы учились в Челябинском машиностроительном техникуме? – В техникум поступил, чтобы «перекантоваться» там. С раннего детства мечтал о военной авиации. Прочёл множество книг о лётчиках. Покрышкин, Кожедуб, Сафонов, Бойцов, Пепеляев, Девятаев в те времена для меня – почти родные люди. Санька Григорьев был не литературный герой книги, а живой человек. В 1976-м, пройдя все комиссии, получил направление в ОВВАКУЛ – Оренбургское авиационное училище имени И.С.Полбина. Это Alma mater Чкалова и Гагарина, мечта советских пацанов… Что помешало осуществить мечту? – Передний прикус у моего друга и одноклассника Сани. Его забраковали медики, и я, осерчав, в знак солидарности отказался. Райвоенкому так и сказал: «Мы вместе поедем или не поедем вообще!». Уговаривать бесполезно, приказывать – тем более. Короче говоря, чуть было не стал техником-технологом по двигателям внутреннего сгорания на Челябинском тракторном заводе. Вы служили в ВДВ… – Да, но сначала в челябинском ДОСААФе прошёл парашютную подготовку и совершил три прыжка из Ан-2. Правда ли, что в гайжюнайской учебке командиром вашего батальона был Павел Сергеевич Грачев, впоследствии ставший министром обороны России? – Тогда он был простым капитаном, а я курсантом первой роты. В апреле 78-го, на полевых занятиях, чуть не убил его гранатой РГД. Маленькая трагикомедия, спустя годы описанная мною в газете «Коммерческие вести». Первым командиром роты был Валерий Евневич, ныне генерал-полковник. Из учебки, 226-го полка, меня направили в Каунас, в 72-ю отдельную разведроту легендарной 7-й дивизии. Служил в ней командиром отделения и замкомвзвода. Золотое время. А как вы пришли в журналистику? – Случайно. На занятия к нам в подразделение явился корреспондент газеты «Патриот Родины», лейтенант Владимир Сосницкий. И кто-то из сослуживцев – до сих пор не знаю, кто! – сдал меня ему: мол, есть у нас в роте сержант, который пишет и «боевые листки», и стихи. А я как раз незадолго до того сочинил строевую песню, и мы спели её на строевом смотре дивизии в 108-м полку. Ого, вы уже тогда были поэтом и композитором? – Ага, и ещё лапти плёл своим да силки на врагов проклятых. А можете вспомнить хотя бы один куплет? – Конечно. Текст сохранился в моём армейском дневнике. Могу напеть. (Смеётся и запевает): Не страшны «зелёные береты», И никому её не запугать. С неба – в бой! И значит это – Снова в тыл разведке улетать… Лейтенант Сосницкий уговорил дать ему почитать что-нибудь из написанного. Деваться некуда – отдал несколько страниц из дневника. Через неделю командир роты вызывает меня – я напрягся, начальство обычно не зовёт, чтоб по голове гладить. Захожу в кабинет – а он спрашивает, стуча пальцем по газете на столе: «Это что?». Поворачивает её, а там статья с фотографией рампы Ил-76. Моя первая в жизни статья, которая называлась «Покоряя дали синие». А до армии вы что-то писали? – Как и многие пацаны пубертатного возраста, стишки для барышень да эпиграммы на друзей. Что-то типа «а Дербдюлька, наш гигант, – лупит Стёпу, как Атлант…». Дневник вёл и никогда, никому его не показывал. В армии – тоже записывал кое-что для себя. Там совершенно другое качество впечатлений и особенно острые, яркие эмоции. Давайте вернёмся чуть назад – не жалеете, что дружба победила мечту об авиации? – Нет, не жалел и не жалею. Я фаталист и верю, что заранее всё Кем-то предначертано. Недавно, поздравляя Володю Сосницкого с днём рождения, искренно сказал ему: «Я приветствую в тебе Бога, повстречавшегося со мной!». Если б не та случайная встреча, моя Судьба сложилась бы иначе. Кстати, мой друг Сашка стал офицером милиции, боролся с преступностью, а в начале 90-х едва не погиб и уволился из органов. Меткая фраза из песни Олега Митяева «Намастэ». Однако разве не мы управляем своей жизнью? – А чёрт его знает. Вероятно, Случай подталкивает нас к тем или иным действиям. Вспомним Воланда и его разговор с Берлиозом? Человек соберётся съездить в Кисловодск. «Пустяковое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может… Неизвестно почему вдруг возьмёт – поскользнётся и попадёт под трамвай!». Всем нам персональная Аннушка не только купила подсолнечное масло, но уже и где-то пролила. Хорошо, если там, где можно соломку постелить. В этом году, за три месяца, умерли два моих близких друга. А ведь могли бы жить и жить. Поневоле начнёшь думать о том, Кто именно управляет жизнью… В ту сторону лучше не думать… А как начался ваш путь в профессиональной журналистике? – По окончании Уральского университета должен был остаться в газете «Вечерний Свердловск», где три года работал вне штата. Однако там сменился главный редактор, и декан Валерий Сесюнин предложил мне пройти дипломную практику в Куйбышеве. Мы вместе с Виктором Мышко (он скончался в прошлом марте) поехали на Волгу. Чистая авантюра – ничего не знали ни о городе, о жизни там. Наш журфак готовил специалистов для работы на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке. А тут Поволжье. Однако в «Волжской коммуне» всё сложилось очень удачно. Во время дипломной практики в моей семье родился сын, и мне, студенту, дали двухкомнатную квартиру. Вы не шутите? Сейчас молодые специалисты о подобном могут лишь мечтать. – Редакции была нужна «свежая кровь» молодых кадров. Потому нас и старались удержать. Виктор получил новую квартиру через год. Насколько я знаю, заработка советского журналиста вполне хватало на хлеб насущный. А на масло и колбасу? – Лейтенант Сосницкий, вручая редакционное направление в УрГУ, сказал мне: «Серёжа, запомни! Настоящий, честный журналист, который дорожит именем и репутацией, как правило, нищий». Он был прав на все сто! «Волжская коммуна» - орган обкома КПСС, партийная газета. И в ней полста штыков, которым нужно публиковаться на четырёх полосах «правдинского формата». А2. Конкуренция страшная! Интернета нет. Есть телефонные справочники и ноги для беготни по стройкам и заводам. Месячный план – 1200 своих и 1800 авторских строк. Полгода не мог выполнить эту норму и получал гонорар около 50 рублей. За четыре года работы нарезал сто кругов по Куйбышевской области и, конечно, кое-чему научился. Отдел промышленности, строительства и транспорта – это случайный выбор или личная склонность к экономической тематике? – Нет. Всякая редакция заинтересована в том, чтобы её сотрудники были спецами широкого профиля. Допустим, надо срочно заменить кого-то в отделе культуры и писать там о театре или о науке. Поэтому начинал корреспондентом «горячего цеха-промотдела», а закончил работу замом ответственного секретаря. У 1989-му году профессионально вырос и начал сотрудничать со «Строительной газетой». Потом понял, что «заужаю» себя одной отраслью и решил стать собственным корреспондентом газеты «Советская Россия». В тот момент это было самое яркое, смелое и интересное издание. В народе её называли «мясорубкой, от которой пахнет кровью». А чем отличалась советская журналистика от российской? – Российская журналистика выросла из советской. Все самые яркие авторы наследовали лучшие качества предтеч. Как тогда, сейчас тоже всё зависит от нравственного, умственного и психологического состояния самого журналиста. Если для него собственное имя – это ценность, то он никогда не будет врать читателям. Раньше была цензура и приходилось активно использовать эзопов язык для преодоления Главлита. А сейчас позволено почти всё, включая использование нецензурной лексики. Кстати, о цензуре. Это хорошо или плохо? – Самоцензура в профессии страшнее любой цензуры. Это боязнь чего-либо, что может повлиять на твои работу и судьбу. Иногда жизнь ставит перед нравственным выбором. Многие наверняка задавались вопросами: «А надо ли писать критический материал, если результат потом может ударить лично по мне? А вдруг текст не понравится кому-то из влиятельных людей? А если они обидятся и начнут преследовать?» Был такой случай в Тольятти – на АвтоВАЗе рабочие строили хозспособом один из цехов. И тот же самый цех якобы строила сторонняя организация. А на самом-то деле ПМК вела двойную бухгалтерию и выполняла «левые заказы» на берегу Жигулёвского моря. Мне позвонил собкор «Известий» и прислал мастера Юру Гражданкина, который в ней работал и знал всю подноготную. Пришлось написать две разгромные статьи, чтобы пресечь воровство. Рисковали мы? Ещё как! А вам не страшно было первым описывать криминальное событие? – Не задумывался об этом. Был счастлив, что моя работа не пропала даром. Результатом публикации стало уголовное дело с последующими посадками. Заодно была восстановлена справедливость – герою публикации вернули первое место в очереди на жильё, дали трёхкомнатную квартиру, а также тринадцатую зарплату и премию. Мне кажется, что сейчас скандал – основа гарантированно рейтингового материала. В широком смысле слова. – Согласен. Чарлз Андерсон Дейна, издатель газеты «Нью-Йорк сан», когда-то метко сформулировал принцип журналистики: «Если собака кусает человека, это не новость; новость – если человек кусает собаку». Помню, в советское время меня потряс сюжет о катастрофе на французской железной дороге. В нём комментатор произнёс фразу, которую перевели на русский язык: «Кровь, как вишнёвое варенье, растекалась по шпалам». Я даже представить не мог такое сравнение. Для нас в СССР льющаяся кровь – что-то невероятно Святое! Наши деды и отцы проливали кровь, защищая Родину. Мы, будучи донорами, отдавали свою кровь несчастным людям. А за бугром кровь, видите ли, – вишнёвое варенье. Кого-то удивишь таким сравнение сейчас? Как говорил товарищ Сухов, «это вряд ли». Что должен уметь профессиональный журналист? – Всё! У него в арсенале должно быть не менее 500 штампов. Например, надо срочно что-то написать, но нет ни минуты времени. Тут и пригодится набор заготовок: композиция, лид, 2-3 факта для сравнения, какой-то метафорический ряд и прочее. Ведь всё уже в этой жизни происходило раньше. И похожее ещё случится. Аннушка не единожды проливала масло и не одному Берлиозу отрезало голову. Но вы-то уже знаете, и это уже штамп. К сожалению, сейчас происходит размытие газетных жанров. Не всегда можно понять, что именно вышло из-под пера автора. Синтетические жанры. А разве это не естественное развитие? – Скорее всего, естественное. Новые информационные технологии ведут к изменениям. Само понятие журналист размылось. Сейчас, чтобы стать журналистом, уже не нужно учиться пять лет. Открыл свой блог и кропай на здоровье. Миллионы подписчиков ждут. Но ведь и многие великие журналисты – Песков, Голованов, Аграновский – вообще не имели журналистского образования. – Ярослав Голованов закончил ракетный факультет МВТУ имени Н. Э. Баумана. Когда появилась необходимость в освещении космической эры, его направили работать в «Комсомольскую правду». Он стал профессионалом и в журналистике. Анатолий Аграновский – выпускник Московского пединститута. Историк по образованию, спецкор «Известий», открывший миру талантливых людей. Например, Святослава Федорова… Сейчас блогеров-журналистов, как собак нерезаных. Почти всё, что большинство ваяет, напоминает песню «Что вижу, то пою». Пример? Некто вышел на балкон, засёк НЛО и мобильником через специальное приложение начал прямую трансляцию в какое-либо СМИ. И ему тут же перечисляют деньги. Зачем нужны муки творчества, головоломки в поисках слова? Журналистом может стать каждый. Много словесной пурги поднимает вещатели, и это неприятно. А какой жанр вам был наиболее близок? – Пожалуй, очерк, зарисовка. О людях. Проблемный репортаж – это вообще была тема моего диплома. А вот коль у нас с вами интервью, то как вы относитесь к этому жанру? – Я считаю интервью самым сложным жанром. Всегда старался показать своего собеседника с лучшей стороны. Не люблю провокативные и неподготовленные интервью. Интервьюер – со-участник и собеседник. Ему необходимо очень серьёзно готовиться к каждой встрече. Ну и опять же иметь при себе те самые 500 штампов. Какое ваше интервью вы считаете одним из лучших? – С Натальей Основиной. Она работала в Никольском соборе. Интервью называлось «Дворник на дороге к Храму». Наталья Евгеньевна преподавала историю философии, а потом ушла подметать. Известный афоризм Андре Жида: «Когда на твой вопрос отвечает философ, перестаёшь понимать вопрос». Прежде, чем говорить с учёной дворничихой, готовился и три дня читал литературу. От Канта до детской энциклопедии. А можете ли вспомнить вопрос и ответ, которые когда-либо произвели сильное впечатление? – Кроме «кто виноват», «что делать» и «доколе»? – К сожалению, тот памятный вопрос задал не я. И ответ не мой. К нам на факультет однажды приехал знаменитый Александр Евгеньевич Бовин. 438-я аудитория была переполнена будущими акулами пера. И кто-то спросил его: «Какая профессиональная болезнь лучшая для журналиста?». Мэтр не задумываясь ни на мгновение, ответил: «Склероз. Ничего не помнишь, голова не болит, и каждый день свежие новости». По-моему, гениальный ответ. Как вы оказались в Омске? – Во время стажировки в «Советской России» первый зам Главного редактора Александр Яковенко посоветовал мне съездить в командировку в какой-нибудь город страны. Никогда не был в Омске, потому и выбрал его. С родным Уралом он рядом – ночь поездом. Пробыл тут около недели, познакомился с Евгением Похитайло, Александром Грезиным, Вячеславом Малыхиным и другими. Вдруг понял, что хочу жить и работать в Сибири. Люди, город, погода – всё по душе пришлось. Через полгода редакция предложила должность собкора и на выбор 11 разных городов. От Магадана до Петрозаводска. Выбрал Омск. После «Совраски» остался здесь заведовать информационным центром еженедельника «Экономика и Жизнь». А что было после работы в СМИ? – Работа в Первомайской администрации и в омской мэрии. Меня пригласил Валерий Павлович Рощупкин, советником. Удалось ли стать чиновником? – Формально да, а фактически нет. Быть чиновником – это призвание и талант. «Журналист меняет профессию» - мой случай. «Метод включённого наблюдения» – главный в то время. Подчинялся напрямую мэру и был свободен в своих действиях. Мы заранее договорились, что он не будет мелочно опекать. Я поклялся не подводить его и защищать всеми доступными средствами. А чем вы занимались, будучи советником? – Об этом однажды меня спросил и один из заместителей мэра. Он услышал, как я на одном из совещаний я предложил Рощупкину провести Чемпионат Омской области по русской лапте. Пришлось ответить почти шёпотом: «Я офицер для тайных поручений!». (Смеётся). Всерьёз занимался аналитической работой, связями с прессой и, образно говоря, прикрывал мэра со спины во время страшной информационной войны между городом и областью. Причём, часто не согласовывая свои действия с Валерием Павловичем. Можете привести примеры? – Запросто. После 5-процентного проигрыша в Омской области Владимира Путина Геннадию Зюганову в центральной печати появились совершенно гнусные заметки о причинах поражения. На Валерия Рощупкина повесили всех собак. Одну из них, неопубликованную, показал мне коллега-собкор. Казалось, что расправа над главой администрации Омска неминуема. Я позвонил главному редактору «Парламентской газеты» Леониду Кравченко и попросил дать слово. Так 25 апреля 2000 года вышла в свет моя статья «Кто там шагает левой…». Резонанс был оглушительный. Или… Когда уже стало совсем невмоготу, когда нас почти додушили, вдруг позвонила Татьяна Ильина и попросила дать интервью для радио «Свобода». Я рассказал ей под запись об информационном удушении города, о концентрации СМИ в одних руках, которая ведёт к единомыслию и одномерному отражению мира. После выхода материала в эфир «вражеского рупора» у наших противников был ступор. До сих пор глубоко признателен Татьяне. Нам тогда не дано было предугадать, как слово наше отзовётся… Кстати, та война была институциональной – между федеральной и муниципальной властью – или всё шло от персон? – Можно упростить ответ? Омская область – это область одного города. Поэтому тот, кто управлял Омском, имел большое влияние в регионе. В городе сконцентрированы люди, ресурсы, налоги и так далее. Такая ситуация не могла устраивать губернатора. Леонид Полежаев сам отдал Рощупкину власть в Омске. До того Валерий Павлович был его заместителем. Когда его избрали мэром, понадобилось занять определённую позицию. И та позиция не понравилась областному Начальнику. После отъезда Рощупкина в Москву, точно в такую же ситуацию попал и Виктор Шрейдер. И ровно с теми же противоречиями и последствиями. Где он сейчас? А почему вы перестали заниматься публицистикой? – Честно говоря, устал от подёнщины. Надоело проводить исторические параллели. Захотелось попробовать хлеб на писательском поприще. То есть, всё идёт от душевных потребностей? – Конечно. Однажды, после того, как использовал все жанры, вдруг захотелось найти что-то новое в старом. Я решил осовременить «Ябеду» Василия Капниста, от которой из-за ветхости языка и стиля меня тошнило. Для сбора материала я ездил даже в Тобольск. А потом оказалось, что этот материал – на злобу дня. Об этом отрезке времени написал в Открытом письме президенту России Владимиру Путину. Недавно был издан ваш исторический роман «Бремя заклания». Я начал его читать и понял, что это весьма серьёзное и сложное произведение. – Не хотел бы повторять ранее сказанное о книге. В августе прошлого года в «Новом Омске» вышло большое интервью. Кому интересно, пусть прочтут. Сергей Николаевич, вы не дослушали вопрос… Мне хотелось процитировать австрийского писателя Карла Крауса и получить ответ. – Виноват… Давайте. Краус сказал: «Историк – не всегда пророк, предсказывающий назад, но журналист – это всегда человек, который потом знал всё заранее». – Это можно парировать афоризмом Сократа: «Я знаю, что ничего не знаю!». Над романом я работал, как приговорённый к каторге на три года, и заранее вообще ничего не знал о том, что именно напишу. Менее всего хотелось быть Пророком, предсказывающим уже известные события. Книга живёт сейчас своей жизнью. Её читают разные люди в разных городах и весях. И даже в разных странах: в Канаде, в Словакии, в Италии, на Мальдивах. Надеюсь на экранизацию. Потому отправил её трём выдающимся режиссёрам России. Будете ли писать второй том? – Есть читатели, которые прочли книгу дважды и требуют продолжения. Уговорили. В течение полугода накапливаю фактический материал. Ищу сюжетные линии, новых героев. Основные события развернутся, предскажу заранее, в глубинах Российской Империи: Поволжье, Урал, Сибирь. Главный отрицательный герой имеет прототипа, который был гаже, страшнее и циничнее Ваньки Каина… Удачи вам и творческих озарений! – Спаси Бог! Все интервью проекта «Сам ты Дудь» здесь.