Пошлые пряники, избы-корабли и «небеса» храмов. Что ждет туристов на Русском Севере?

Закрытые границы заставили многих россиян заново, а то и впервые в жизни открыть для себя отечественную глубинку. Пути на юг давно разведаны: в Сочи или Кисловодск съездить не фокус. А вот Русский Север, особенно вдали от наезженного маршрута из Петербурга в Москву и городов Золотого кольца, пока еще остается terra incognita. А зря. Москвичка впервые побывала в Каргополье, влюбилась в эти места с первого взгляда и рассказала «Ленте.ру» о том, что обязательно нужно увидеть «на северах». О Каргополье люди, которым сейчас около сорока, знают разве что по старым советским альбомам «Народные промыслы». В них неизменно фигурирует каргопольская глиняная игрушка — очень простая, едва ли не примитивная. Женщины в киках, мужики с бородой лопатой, свистульки в виде птицы Сирин и главный местный герой — Полкан, полумужик-полуконь. Фото игрушек в альбоме для наглядности перемежались снимками каргопольских деревень — огромных двухэтажных изб-кораблей с выдвинутыми вперед скатами крыш, закрывающими завалинку, и похожих на избы бревенчатых церквей с конусовидным шатровым верхом. Они выглядели пейзажами из давнего прошлого или вообще из сказки — куда более заманчивыми, чем предельно стилизованные глиняные фигурки. Увидеть Каргополье было моей детской мечтой — примерно с тех самых пор, как я впервые увидела эти фото с закатным небом, отражающимся в стеклах изб-кораблей. Но до исполнения мечты, прямо как в старой сказке, должно было пройти тридцать лет и три года, карантин и закрытие границ. Путь в Каргополь непрост, как и жизненный путь этого города, название которого переводится с карельского как «медвежья сторона». В XIX веке, после того как железные дороги стали привычным явлением, одни города и целые области Российской империи разбогатели, потому что к ним провели дорогу, а другие, напротив, пришли в упадок, потому что к ним «железку» не провели. Именно такая участь постигла Каргополь — основанный не позднее XII столетия, а в Средние века многолюдный и богатый северорусский город. В XVI веке это был центр торговли солью, пушниной, а также добычи железной руды, своего рода перевалочный пункт между Беломорьем и Центральной Россией. До середины XIX века этот крепкий оплот северорусского купечества сохранял свое положение. Но росчерк пера чиновников — и железная дорога проходит почти в ста километрах к северо-востоку, через Няндому. И город, некогда богатый и процветающий, стал стремительно приходить в упадок. В одном из кекушевских домиков в Няндоме сейчас устроили музей — «Дом Няна», с экспозицией, посвященной истории железной дороги. До Каргополя, впрочем, добираться придется по дороге обычной. Власти Архангельской области, на юге которой расположился Каргопольский район, стремятся развивать туризм. Начать придется с тотального обновления дорожного покрытия, иначе турист просто не поедет — пожалеет машину или самого себя. Прекрасные виды суровой северной природы, озер и рощ, открывающиеся по сторонам зубодробительного тракта, бесспорно, скрашивают впечатление, но все же не вполне. Впрочем, дороги, конечно, беда отечественной глубинки, но есть, как известно, и другая беда — пострашнее. Люди с ограниченным интеллектом и неограниченной уверенностью в себе в позднесоветские времена планировали просто затопить большую часть Каргополья при переброске стока северных рек. Уникальные места спасло только вмешательство разумных людей — ученых и деятелей культуры во главе с академиком Лихачевым. От еще одной беды — стремительного оттока коренного населения из каргопольских и онежских деревень и сел, а затем и их неизбежного запустения — открытыми письмами академиков было не спастись. Предприимчивые махинаторы совершали рейды «на севера» за расписными прялками, ступками, плетеными коробами и, конечно, иконами — все эти вещи пользовались огромной популярностью у коллекционеров старины, особенно иностранцев, поэтому их выкупали по дешевке у местных бабушек, а то и просто разворовывали из брошенных хозяевами домов. Оставленные прихожанами и причтом храмы в лучшем случае превращали в хозяйственные и торговые помещения, в худшем — заколачивали и оставляли ветшать и гореть от случайных пожаров. В 1980-х рушились от ветхости и горели по три-четыре старинных деревянных церкви в год. Если бы этот процесс не удалось вовремя остановить, в наши дни в Каргополье было бы уже нечего смотреть. К счастью, обошлось. Сейчас уцелевшие деревянные постройки консервируют и реставрируют на государственные, а также меценатские деньги, а местные власти и предприниматели-энтузиасты придумывают и воплощают в жизнь проекты, цель которых — привлечь туристов и оживить каргопольские деревни. Фестиваль проходит уже второй год, и в 2020-м в центре внимания его участников (в том числе современных паломников — спортсменов, занимающихся скандинавской ходьбой) стал один из самых живописных уголков Каргополья — село Ошевенское и его храм — церковь Богоявления 1787 года постройки. Дьяконом в этой церкви служит глава сельского поселения отец Александр Треханин. Сан он принял недавно, но уже полностью с ним освоился: оглаживает окладистую бороду, степенно показывает храм. В поселение входит несколько деревень — перетекающие одна в другую вдоль мелкой реки Чурьеги Погост (где, собственно, и стоит церковь), Низ и Ширяиха, а также расположенные неподалеку Большой и Малый Халуй. Богоявленская церковь давно нуждалась в реставрации, и деньги на нее, около двух с половиной миллионов рублей, пожертвовали участники фестиваля «Дорогами Ломоносова» в 2019 году. Реставраторы во главе с Кириллом Долгомировым, спасающим каргопольские деревянные церкви с середины 2000-х, живут тут же, в селе. Влюбляясь в этот край еще в молодости, горожане выкупают опустевшие деревянные «корабли» у разъехавшихся из села наследников, приводят в жилой вид. К сожалению, не все наследники соглашаются продать ветшающие дома, и «корабли» гибнут. Долгомиров рассказывает журналистам, что страдал аллергией на пыль, это мешало ему работать в старых храмах. Но после молитвы с просьбой «дать поработать» аллергия прошла. Конечно, это только усилило энтузиазм реставратора. В некоторых избах устроены гостевые дома для туристов, добравшихся полюбоваться этой красотой. Восстановлены русские печи, расписаны цветами ставни. Гостеприимные хозяйки кормят постояльцев ухой, щавелевыми щами, копченой рыбой из Онежского озера, пирогами с морошкой и шаньгами. Самое прекрасное, что можно увидеть — точнее, можно будет увидеть после реставрации в Ошевенском, — это так называемые «небеса», или «небо» храма Богоявления. «Небеса» — архитектурная особенность северорусских деревянных храмов: потолок, отделяющий основное помещение от пространства под шатровым верхом. Эта придумка северных зодчих-самоучек прошлого демонстрирует их практическую сметку: протапливать огромный объем шатра в условиях суровой северной зимы бессмысленно и накладно. «Небеса» похожи на солнце с расходящимися от небольшого центра широкими лучами, или на цветок. В сердцевине «цветка», по традиции, иконописцы писали Спасов лик, на «лепестках» — образы святых или сцены из Священного Писания. «Небо» Богоявленской церкви в Ошевенском считается самым большим из уцелевших до наших дней каргопольских «небес». Сейчас храм заставлен лесами, «на небе» работают реставраторы. «Небеса» есть и в других церквях и часовнях. Например, в одной из часовен в советское время был продовольственный магазин, а сейчас экскурсоводы показывают ее туристам. Село Ошевенское соседствует с давшим ему имя Александро-Ошевенским монастырем, единственным уцелевшим монастырем Каргополья. Время сильно повредило белокаменные постройки обители: главный храм монастыря, Успенский собор, возведенный в 1707 году, стоит в руинах уже не одно десятилетие. Службы в обители, где живет около десятка насельников, идут в небольшой надвратной церкви. Однако маленький монастырь, несмотря на его скромность, почитают и посещают. Это, можно сказать, заслуга его основателя, местночтимого святого Александра Ошевня. Этот крестьянский сын с Вещозера, принявший постриг в Кирилло-Белозерском монастыре, основал собственную обитель в 1453 году на землях, полученных в пользование его семьей от их собственницы, новгородской боярыни по имени Настасья. Будущий святой Александр был человеком болезненным, но сильным духом: о его чудесах в округе по сей день рассказывают легенды. Так, по преданию, изначально Ошевень хотел основать монастырь не на Чурьеге, а на другой местной речушке — Халуй. Но жители близлежащей деревни, названной по имени реки Большой Халуй, якобы запретили монаху строить обитель на своих угодьях, и тогда инок ударил посохом по земле, и река пересохла. На самом деле поток бежит по карстовому руслу с множеством трещин и полостей и время от времени уходит под землю, а ниже по течению вновь выбегает на поверхность. На обетные кресты паломники вешают и привязывают платки, лоскутки, а то и носки и очки: считается, что если Бог по молитве излечил человека от какой-то болезни, то нужно сделать такое символическое подношение. Носок — за излеченную ногу, платок — за избавление от головной боли. Все эти поверья (скорее языческие, нежели христианские) вместе с другими местными обычаями изучают фольклористы. Научные и студенческие экспедиции во главе с профессором РГГУ Андреем Морозом ездят в каргопольские деревни уже больше 20 лет. Фольклористам местные иногда могут поведать удивительные истории, которые называют быличками. Это не волшебная сказка и не легенда о некогда бывшем в некотором царстве, а рассказ с видимостью достоверности о событии, якобы произошедший с кем-то знакомым или знакомым знакомых. Так, рассказывают, что в Большом Халуе (или какой-то другой ближней деревне) жил человек, который в советское время решил разобрать запертую бесхозную часовенку себе на зимник (теплую часть избы). Понятно, что ничем хорошим для него это не кончилось. За такую вину носочком на обетном кресте не отделаешься. Но это фольклор серьезный, для ученых. Участникам фестиваля «Дорогами Ломоносова» (и вообще туристам) показывают повеселее и попроще. На свежем воздухе веселые женщины зрелых лет вместе с таким же немолодым, но бойким гармонистом сыплют частушками, веселя гостей, пока те пьют чай и едят пироги за выставленными на улицу столами. Кстати, на Русском Севере еще лет 50-60 назад были вполне распространены не туристические, а самые настоящие частушечные агоны, то есть состязания. Молодежь, да и взрослые люди, женатые и замужние, собирались на гулянку и соревновались, кто кого перепоет. Особенно ценились таланты, способные экспромтом выдавать частушки на злобу дня: например, едко высмеять соперницу. Встречались и соленые тексты с матерком, но их, по сельскому обычаю, могли исполнять только зрелые женщины и мужчины. Из Ошевенска участники и гости фестиваля перебираются в Каргополь. Наконец-то меня ждет встреча с каргопольской игрушкой, с которой началось мое заочное знакомство с Русским Севером в детстве! Исторически специалистов-игрушечников не было: баб, мужиков, телят и сиринов из глины лепили те же горшечники, что делали на продажу крынки и кувшины. Детские игрушки из остатков глины, окрашенные блеклыми красками из мела, сажи и тому подобных подручных материалов, были побочным продуктом горшечного дела и продавались за копейки (в буквальном смысле). Мастер Шевелев по сей день лепит игрушки тех же форм, что и его родители: например, особой популярностью пользуется грудастая ворона в бабьей юбке. После обжига в муфельной печи, стоящей у него во дворе, мастер щипцами окунает раскаленные глиняные фигурки в таз с мучной болтушкой: так делали и в старину. Мука припекается к глине, и фигурки приобретают уникальную пеструю раскраску. Владимир Шевелев рассказывает, что в старину это была самая безопасная обработка для изделий: ведь маленькие дети и сейчас, и тогда тащат игрушки в рот. Конечно, мне тут же захотелось собственную игрушку. А лучше несколько. В каргопольском центре народных ремесел «Берегиня» можно сделать игрушку своими руками или купить готовую, сделанную профессиональными мастерами (кстати, очень дешево). Хороши в Каргополе и съедобные сувениры. Кроме местного великолепного сливочного масла и меда это чайные сборы в ситцевых мешочках и каргопольские пряники. Бойкая и веселая предпринимательница Маруся Клочева устроила в своем доме на Онежской улице мини-музей каргопольского быта с коллекцией домотканых материалов и чайную. Заходить в дом можно только разувшись: все же семейное жилище, не проходной двор. Традиционные пряники мастерица печет сама: «разгонные» (такие подавали как последнее блюдо на свадьбах) и забавные фигурные. Маруся показывает пряник в виде мужского достоинства: «Это у нас называется "херобора". Всякая чепуха значит, по-местному». При желании можно организовать Марусин пряничный мастер-класс. При каргопольском городском музее проводят мастер-классы по набивке хлопчатобумажных тканей, плетению поясов из ниток или изготовлению «щепных птиц» с хвостами и крыльями, напоминающими веер, из древесной щепы. Они очень нравятся детям: те готовы по уши перемазаться краской, печатая коней и птиц на синем хлопке. Пока не закончен коронавирусный карантин, мастер-классы проходят небольшими группами. Вообще каргопольский музей очень активен и собирает вокруг себя энтузиастов. До конца сентября работает организованная в сотрудничестве с одной из петербургских галерей выставка живописи «Ленинградская оттепель. Группа "Одиннадцать"» вполне столичного класса. А в основной экспозиции имеются жемчужные кики (головные уборы замужних женщин), расписные прялки, деревянная скульптура и иконы, которые достойно смотрелись бы в любом музее мирового уровня. Вся коллекция музея в одном здании не помещается: под нее отданы несколько других площадок, в том числе соборы на центральной площади города. Один из них, Христорождественский, построен еще при Иване Грозном. Огромный по тем временам храм возводился десять лет, с 1552-го по 1562 годы. Главный экспонат собора — его иконостас: червленые и золотые рамы, образа XVIII века. Под высокими сводами из стены выступает кронштейн в виде руки, на котором крепится паникадило. Похоже на руку Бога, карающую или благословляющую длань, простертую из облаков. А в подклете собора, нижнем храме, где легче протопить, поэтому служили зимой, экспонируются фрагменты «небес» из утраченных деревянных церквей Каргополья. Именно это помещение выбрали для инсталляции коллекции одежды российского дизайнера Фрола Буримского (Frol et Lavr). Модельер впервые приехал в Каргополь с «Дорогами Ломоносова» еще в прошлом году, вдохновился местными традициями костюма и в 2020-м создал собственную линию для мужчин и женщин, в которой, по его словам, воплотил свои впечатления о северном крае. Моделями, по заверениям Буримского, стали не только профессиональные манекенщицы, но и местные девушки, которых он нашел на кастинге в Каргополе. Дизайнер снял видеоролик, где манекенщицы шагают в его платьях и костюмах по пустынной площади на фоне седых древних каменных соборов. Их в богатом купеческом городе было несколько десятков, не считая Христорождественского. Многие церкви уцелели в советское время, некоторые возвращены Русской православной церкви, а некоторые и вообще не закрывались (например, церковь Рождества Богородицы со старинным иконостасом). Церкви строили купцы — как в одиночку, так и артельно, в складчину. Правда, средств на достойное завершение строительства хватало не всегда. Это очень заметно, например, по Благовещенской церкви 1692 года постройки. По словам нашего гида, денег у меценатов XVII века хватило только на две трети строительства. Основной корпус собора украшен узорчатой кладкой и резьбой. Последний пункт моей программы — подъем на высоченную колокольню. Ее возвели, как рассказывают в Каргополе, специально к визиту в город императрицы Екатерины II, который так и не состоялся. Грубовато сделанные местными умельцами ангелы-серафимы, украшающие колокольню, так и смотрят с тех пор в напрасной надежде в сторону тракта, откуда должна была пожаловать царица. Впрочем, у них и без нее достаточно гостей: вынужденный отказ от заграничных путешествий должен снова сделать Русский Север популярным у российских туристов.