Андрей Мовчан: Рейтинг Путина гораздо ниже, чем он мог бы быть у авторитарного лидера

Основанная им компания занимается управлением средств состоятельных частных лиц на мировых финансовых рынках, консультированием по вопросам управления благосостоянием, а также независимой оценкой инвестиционных портфелей. Мы завершаем публикацию беседы господина Мовчана с нашим корреспондентом. — Насколько было предсказуемо, что российская власть окажется в полном параличе и ничего не сможет по сути внятно не только сказать, но предоставить людям? Мы видим на примере той же Западной Европы и Америки, что российская власть показала свою полную несостоятельность, а эта хвалённая «вертикаль власти» просто «обанкротилась». — Я думаю, что то, что вы говорите – абсолютно не верно. Российская власть обладает различными свойствами – позитивными и негативными, и я согласен, что негативных свойств гораздо больше, чем позитивных, но действия российской власти во время первой фазы коронакризиса были с точки зрения российской власти вполне логичными. Российская власть никогда не была к людям особо открытой и транспортерной (прозрачной. Прим. автора), и никто никогда ни в какой ситуации не выходил на трибуну и не говорил всё, как есть и не предупреждал заранее. Российская власть – кулуарна по своей сути, она принимает решения за зарытыми дверями, поэтому далеко не все решения объявляются так, как они приняты. Очень часто используется т.н „windows dressing“, когда объявляется одно, а делается другое, но это вообще никак не связано с коронакризисом. Это – стандартная ситуация и традиция, которую – не сейчас преодолевать, но она есть. Российская власть, которая себя вела закрыто, и в последний момент что-то объявляла, и тогда это были противоречивые вещи, никак себя не показала со слабой стороны, а просто показала себя традиционно. Она – такая, какой была год и три года назад, пять лет назад и … С точки зрения принятия решений, нам казалось, что власть не смогла адекватно помочь бизнесу. Но надо себя спросить: а была ли у власти в России такая задача? В Германии малый и средний бизнес составляет 60%, а частный бизнес – больше 90% от ВВП. В США малый и средний бизнес – 50-55%, а частный бизнес – 86% от ВВП. В Восточной Европе малый и средний бизнес – 40-45% от ВВП, а в России малый и средний бизнес составляет 15-16% от ВВП. Во-первых, с точки зрения власти этот ВВП легко восстановить, а мы видим, как государственный и крупный бизнес при необходимости легко «подбирает» долю малого бизнеса, во-вторых, он не является стратегическим, потому что в России мало кого волнует, работают рестораны или нет: главное, чтобы производились ракеты, танки и самолёты, огромные станки и поезда. В России крупнейшие социальные системы – здравоохранение, образование, логистика принадлежат очень крупным «игрокам», либо государству. Российская власть рассматривает бизнес как источник сбора налогов для передачи в государственную сферу развития. Перед российской властью, наверно, стоял логичный вопрос: почему мы вообще должны тратить деньги на этот «придаток» государства, который является «рассадником» независимого капитала, требует большого контроля и, как правило, создаёт оппозиционные настроения? Почему ему не дать возможность жить самому? Если что-то «умрёт», то на место маленьких ресторанов придёт прогосударственная сесть, на место маленьких производителей сельхозпродукции придёт государственный холдинг, на место маленьких создателей запчастей придёт «придаток» государственной компании, и всё будет нормально. С этой точки зрения государство вело себя абсолютно логично и последовательно. — Но я имел в виду немного другое: Путин все свои полномочия отдал на «откуп» губернаторам и от всего дистанцировался, когда он находится над «схваткой», а остальные «копошатся» внизу, а он посмотрит, как они справятся, а потом уже будет делать выводы. Почему Путин не возглавил этот процесс, а, наоборот, от него устранился? У него был шанс показать, что он – хозяин в стране, и все рычаги власти, которыми владеет Путин, находятся в Кремле. Мне не понятна его позиция. — Когда мы всё-таки критикуем Путина, а мы это делаем часто и за дело, то не должны превращаться в критиков, которые его критикуют за всё. Например, в Америке – большая федеральная система, и губернаторы штатов принимают очень много решений, в которые президент даже не может вмешаться, но даже если он и пытается это делать, то губернаторы его осаживают и говорят, что «это – наша вотчина, мы здесь принимаем решения и лучше знаем, что делать». Мы говорим, что это – хорошо и очень часто говорили о том, что чем раньше Россия станет федеральнее, тем лучше она будет развиваться. Тогда давайте придерживаться этой позиции и сейчас. Путин очень разумно, на мой взгляд, в связи с тем, что ситуация с коронавирусом была крайне разной в различных регионах, отдал полномочия в эти регионы для решения местных локальных вопросов относительно того, как бороться с эпидемией. Было бы странно, если бы Путин пытался указывать муниципалитету условного Усть-Урюпинска, как ему бороться с эпидемией, не имея ни информации, ни просто физической возможности изучать тысячи различных пакетов информации из разных «Усть-Урюпинсков». Как раз эти действия можно отнести к совершенно разумным. — Но вы совершенно верно заметили, что власть была противоречива: Путин выступал в роли «доброго» царя и нёс позитивную повестку дня, а тот же Собянин выглядел в глазах москвичей больше «злым» боярином, который наводит порядок, вводит репрессии, заставляет людей носить маски и перчатки. Тут был какой-то «контрапункт» между местной и федеральной властью, либо я, глядя на всю эту ситуацию издалека, «сгущаю краски»? — Честно говоря, я этого не увидел, но я заметил разность позиций между федеральной и московской властью, но такая разность позиций – абсолютно нормальная, и это хорошо, что данная разность позиций не осталась под «ковром», а её увидело общество и оно смогло принимать свои решения во всяком случае на уровне одобрения. Кому-то больше нравилась политика Собянина, кому-то больше нравились федеральные идеи, но я абсолютно не считаю, что это можно оценивать в категориях «добрый» и «злой». Собянин в данном случае выступил как бы более обеспокоенным и более нервным политиком, который хотел сделать больше для прекращения эпидемии. Путин выступил как бы более спокойным политиком, но кто-то больше поддерживал политику московского мэра, а кто-то – политику федеральной власти, однако это, скорее, – «зародыш» нормального политического действия внутри страны. У нас, условно говоря, есть мэр столицы, у которого есть свои идеи, а существует президент России, у которого есть свои идеи, но есть закон, регулирующий то, чьи идеи должны воплощаться и каким образом. Мне кажется, что это как раз – хорошо, и кроме того давайте посмотрим на факты и мы увидим, что пока первая волна эпидемии идёт на спад, в то время, пока в целом по стране потихоньку продолжается рост, поэтому, наверное, обе точки зрения имели, как минимум, право на существование. — И последний вопрос: как вы считаете после окончания формального голосования, не имеющего никакой юридической силы, по поправкам и изменениям в Конституции России, возрастёт ли авторитет и рейтинг Владимира Путина, либо он будет продолжать находиться на том же низком уровне, что и сегодня? «Голосование» ему принесёт какие-то политические очки, либо это будет спецоперация Кремля? — Давайте мы всё-таки начнём с того, что, по сравнению с другими мировыми лидерами, политический рейтинг у Путина очень высок. Сейчас он находится где-то на более-менее стандартном уровне рейтинга для демократического лидера, одобряемого в этот момент нацией. — Сколько это – в процентах? — Есть разные цифры: кто-то показывает 20%, а кто-то – более 30%, но для демократических стран этот рейтинг очень высок. Другое дело, что Россия – не демократическая страна, и в этой связи трудно ожидать, что рейтинг Путина будет намного выше, – мы знаем, что это на сегодняшний день не так. Тут надо понимать, что рейтинг российского президента гораздо ниже, чем он мог бы быть у авторитарного лидера, но при этом он абсолютно достаточен для того, чтобы удерживать власть, – здесь для него на сегодняшний день нет никаких проблем. При этом в России рейтинг повышается и понижается, как мы видим, вполне и от того, от чего это происходит на Западе. Там рейтинг повышается в связи с эффективностью влияния на экономику в связи с открытостью и благодаря прямому контакту с обществом, а также во многом популистскими социальными действиями. В России рейтинг повышается в связи с проявлением силы и снижается в связи с отсутствием такого проявления силы. Когда проявлять силу просто некуда, то рейтинг естественным образом снижается. В этом смысле результаты голосования, конечно же, не будут проявлением силы, потому что голосование – не силовая акция, поэтому ждать, что после голосования у Путина поднимется рейтинг я бы не стал. Но если подвернётся какая-то возможность – от уничтожения террориста – до присоединения земель, то она, конечно, будет использована, и это будет повышать рейтинг. — Большое вам спасибо за эту очень интересную беседу! — И вам всего доброго! Беседовал Евгений Кудряц Автор выражает благодарность Ирине Наумовой – директору по маркетингу Movchan’s Group – за помощь в подготовке и проведении этого интервью.