В Ульяновской области полицейские продолжают участие в акции «Я помню! Я горжусь! Служу России!»

«Мой прадедушка Михаил Петрович Романов родился 18 сентября 1904 года в селе Старые Алгаши Цильнинского района Ульяновской области. В 1917 году окончив с похвальной грамотой 4 класса Староалгашинской школы I ступени, работал счетоводом, секретарем Староалгашинского сельсовета, а затем Богдашкинского РИКa. В 1941 году был направлен на курсы советского строительства в г. Куйбышев (ныне г. Самара), но началась война и мой прадед, как и тысячи граждан Советского Союза был призван на фронт. В 1942 году направлен на интендантские курсы ПРиВО в г. Сызрань. Михаил Петрович воевал в составе 54-й Армии Кавказского фронта в звании старшего лейтенанта. В 1943 году был тяжело ранен, а после комиссован. Вернувшись в родное село, работал секретарем, а затем заместителем председателя Богдашкинского РИКа, председателем Староалгашинского сельсовета, заведующим отдела районной газеты «Колхозная правда», директором Богдашкинского комбината бытового обслуживания, заведующим Центральной сберкассой в с. Большое Нагаткино Цильнинского района. После достижения пенсионного возраста продолжал работать внештатным страховым агентом Цильнинской инспекции Госстраха Ульяновской области. Награжден медалями «За победу над Германией в Великой Отечественной войне», «За освобождение Кавказа», юбилейными медалями, является кавалером орденов «Отечественной войны I, II степени», «Красной Звезды», Ветераном труда. Мое поколение узнает о войне и ее тяготах из фильмов, художественных произведений писателей, воспоминаний родственников ветеранов, ведь самих их сейчас осталось так мало. А мне посчастливилось узнать о части боевого пути прадеда из его письма, как говорится из первых уст: «Во время прорыва нашего фронта около города Старый Оскол Белгородской области немецкой танковой колонной к г. Сталинграду (ныне г. Волгоград), я находился в командировке в одной из дивизий нашей армии. Начальник штаба дивизии генерал - майор вызвал меня в штаб дивизии и сказал: «Вам срочно надо явиться в штаб армии». И мне пришлось на попутном транспорте добираться до штаба Армии 115 км в п. Новосветловку около г. Ворошиловграда (ныне г. Луганск), где стоял 1-й эшелон штаба. В штабе никого я не застал кроме коменданта, он мне сообщил, что 2-й эшелон штаба еще на месте в 5-ти километрах от Новосветловки. Я туда бегом. Штаб уже находился на колесах и начальник продовольственного отдела штаба 24 Армии майор Скоробогатов кричит: «Скорее тов. Романов садись на автомашину, уезжаем отсюда». Так мы со штабом 2-го эшелона добрались до города Орджоникидзе (ныне г. Владикавказ), аж на Кавказские горы. По дороге следования нас офицеров оставляли на спецзадания. Первый раз в городе Каменка, где находился продовольственный склад юго-западного фронта. Мы должны были все, что имеется на складе раздать воинским частям, что не можем раздать – взорвать, так как противник наступал. Нас было 11 офицеров (один майор - старший команды, два старших лейтенанта я и Иван Рябухин, 5 лейтенантов и 3 младших лейтенанта). Там проработали два дня. Немецкая авиация страшно бомбила не склады, а железнодорожные пути, чтобы не дать Советским войскам по железной дороге эвакуировать военное имущество и промышленные предприятия в тыл нашей страны. На третий день мы по маршруту указанному Штабом Армии поехали в город Шахты, где рядом с городом нашли свой Штаб, в маленьком поселке с большими садами, где упрятали штабные автомашины. Потом нас в составе этой команды особый отдел 24 Армии командировал в районный центр Ростовской области, чтобы подготовить дорогу переправы Штаба Армии через реку Дон. Это село Раздоры - обыкновенный поселок на берегу Дона. Но через реку Дон моста нет. Подъехали в с. Раздоры, вызвали саперный взвод, чтобы очистить дорогу к Дону от немецких авиабомб. Как стемнело, через реку Дон навели понтонный мост. Эту ночь переправили на юг Штаб Армии, эвакуирующее население вместе со скотом (коровы и овцы). Это было 21-24 июля 1942 года. Небывалая жара в воздухе. На второй день переправляли воинские части, эвакуирующееся население буксирным пароходишком, как говорится спокойно, без единого взрыва авиабомбы. Более суток работали без горячей пищи и чая, без отдыха. Как стало темнеть, взвод понтонеров навел понтонный мост. Сперва переправляли воинские части, потом мирное население, которые ожидали переправу. Стало светать, понтонеры разобрали понтоны и спрятали в кусты по берегу Дона. А мы офицеры пошли в один дом на берегу с садом. Я сижу на крыльце у казачкиного дома, вроде начинаю дремать. Слышу шум самолетного мотора и вижу, летит наш самолет – кукурузник по курсу течения реки Дон. Стал будить офицеров. Говорю: «Самолет-то наш, но на нем сидит немецкий разведчик, потому что он летит на село Николаевку». Там находились немецкие войска, мы это знали. Так и получилось. В шесть часов утра, это распорядок для немцев – прилетели 15 бомбардировщиков и 10 истребителей. Разведчик видел, как наши пантонеры прятали лодки в кусты. Немецкие самолеты стали бомбить берег Дона, где были спрятаны понтонные лодки. Разбомбили буксирный пароход, наши лодки и мы к обеду уже не имели плавсредств. Так, целый день, через каждые 30-40 минут повторяли немецкие самолеты бомбежку. Что делать? Стали собирать по селу Раздоры лодки частных лиц по дворам и использовать их для переправы населения на другой берег. И я пошел по подворьям собирать лодки. В домах никого не было, они эвакуировались в тыл. Притащили две лодки, сколотили их как катамаран. И на этом катамаране переправляли гражданских лиц и военных. К нам подъехал на пароконной повозке инвалид войны без одной ноги, просил его переправить на другой берег. Мы помогли перетащить на лодки и лошадей тоже. Ко мне подошла женщина лет 25-28 и просит также переправить. Она говорит: «Я коммунистка меня все в районе знают, и немцы меня сразу повесят». Мы ее посадили на лодку-катамаран. Как они доплыли на середину течения реки, слышу, гудят моторы немецких самолетов. Я кричу с берега, быстрее причаливайте. Они бросили работать веслами, и лодка пошла посередине реки по течению. Прилетели два немецких истребителя и начали «клевать» нашу лодку-катамаран пулеметами. Дырявый катамаран мы притащили на другой берег, там были раненые, кричали о помощи. Раненых поместили в больницу, а катамаран сел на дно реки Дон. На правом берегу Дона появились немецкие танки и мы вынуждены были свернуть переправочные работы – не было у нас совсем плавсредств. Наша команда в количестве 9 человек в 18 часов 23 июля 1942 года двинулась пешком на село Семикаракорск (сейчас это село преобразовано в город) длинное 12 километров. Мы пришли туда перед восходом солнца и попросились у одной казачки часа два отдохнуть. Мы спросили хозяйку дома: «Есть ли в селе немцы», она ответила «В восточной окраине села, говорят, немцы». Мы забрались на стог сена, расшвыряли яму и легли отдохнуть. Хозяйку предупредили, если появятся немцы, ты громким голосом гоняй птиц с огорода, это означало, что появились немцы. К нашему счастью немцы из села ушли, видимо к Сталинграду. Хозяйка нас накормила украинским борщом и гречневой кашей. Поблагодарив хозяйку за приют и угощение, в 10 часов ушли из с. Семикаракорска. Через полутора суток мы пришли пешком в райцентр Веселое, около озера Маныч. Но переход был очень и очень тяжелым. Днём немецкие самолеты гонялись, в прямом смысле слова, за каждым военным человеком, идущим по главной магистральной дороге. Мы разгруппировались по два человека и шли полевыми дорогами. В поселке Веселое ко мне подходит одна женщина и говорит: «Здравствуй товарищ старший лейтенант». Я смотрю на неё, вроде, где - то видел эту женщину, но никак не вспомню. Она мне говорит: «А помнишь, я вас просила в Раздорах переправить на левый берег Дона». Я говорю: «Помню». «Вот я та самая коммуниста и учительница стою перед вами». Передо мной стоит женщина вся в сединах, от глаз к ушам бороздят еле заметные морщинки. Я спрашиваю ее: «Как ты осталась невредимая?». Она говорит: «Что она сидела под телегой, груженной мукой». Из п. Веселое мы попали на железнодорожную станцию Целина. На попутных военных машинах мы доехали до станции Сальск и центра крупного совхоза «Гигант», там в пяти километрах от Сальска нашли 2 - й эшелон Штаба 24 Армии в станице Березовка. Через два дня на автомашинах 24 Армии 2 - й эшелон Штаба Армии двинулся через город Моздок в город Орджоникидзе. Здесь 2 - й эшелон Штаба расформировали, организована была Северная группа Кавказского фронта. Лишний штат офицерского состава, в том числе и меня, направили в резерв тыла главного Командования в город Красноводск за Каспийским морем в Туркменистане. В городе Гудермесе мы сделали остановку, отдохнули три дня и решили всей командой не ехать в Красноводск, а оставаться здесь на Северном Кавказе. Пришли на железнодорожный вокзал г. Гудермеса и там встретили лейтенанта-коменданта города и спросили его: «Где тут формируются новые воинские части?». Он нам дал направление в город Махачкала, где формировалась 44-я Армия, прибывшая из Крыма. На другой день мы были уже в Махачкале и явились в Штаб 44-й Армии. Нас сразу в особый отдел Армии, откуда такие явились сюда. Началось следствие, спрашивают «Откуда вы такие «бродящие» офицеры?». Мы предъявили работникам особое направление 24-й Армии и удостоверение штаба особого отдела Армии и нас не стали больше беспокоить. И так мы оказались в резерве 44–й Армии».