Неблагодарная вице-президенту Гору и премьеру Черномырдину деревня
Первое, что вспоминают о селе Красном на острове Бревенник, в 10 километрах от Архангельска, это ветряки. Электричества в селе нет, и в 1993 году по программе Гор-Черомырдин Архангельской области выделили 10 ветряных генераторов. Каждый по 50 киловатт, и пары было достаточно чтобы осветить большой поселок. Владимир Гуров, бывший генеральный директор СМТ-3: «Генераторы ставили в селах, где 85% дней в году были ветреными. Кроме Красного выбрали деревню Козлы на Зимнем берегу Белого моря, а два оставили в Нарьян-Маре. Наши рабочие приехали, выкопали яму глубиной 2 метра под фундамент, который изготовили в Архангельске и доставили на барже вместе с ветряком. На следующий день Ми-8 поднял фундамент и и ветряк и мы его смонтировали. Каждому генератору полагалась будка с 92 аккумуляторами, накапливающими электроэнергию и снабжавшими село в безветрие. Каково было мое удивление, когда через 2 года мне сказали, что ветряки не работают, аккумуляторы украли». Сейчас нет и самих ветряков. Интересную трансформацию эта история прошла за почти 30 лет. Благодетелями сейчас упоминают не американцев, а норвежцев, которые якобы привезли ветряки, а когда их разворовали, увезли обратно. Вторая часть легенды назидательна — местные, узнав про ветряки, накупили холодильников и телевизоров, а потом обломились. Деревня Красная, с советских времен село, стоит не на болоте, как многие деревни в дельте Северной Двины, где землю у топей отвоевывали веками. Она на материковой косе — с белым песком и соснами как на Яграх под Северодвинском. Только сосны подревнее ягринских — лет по 300, в два обхвата. Чтобы уравновесить такое счастье, природа подселила сюда гадюк, ползающих по окрестностям в теплую погоду. У избы с краю села, на бревне сидел мужик лет 60, со стоящими дыбом и зачесанными назад ветром волосами. Зубов у него не было, что он тщательно скрывал. Беззубых мужиков на Севере много, стоит только запустить один зуб и остался без всех. Три пломбы — месячная зарплата жителя деревни. Бесплатную стоматологию надо делать национальным проектом! У Михаила, как зовут мужика, нет жены — «Зачем она, не в том я уже возрасте». Живет в одном своем доме, а в другом, 2-этажном с лепными потолками, держит кроликов, куриц и петуха — на магазин нет денег. Двухэтажный, постройки конца XIX века, дом принадлежал до 1917 года зажиточным крестьянам Меньшиковым — владельцам кирпичного завода и 2-х пароходов. Из их красного кирпича святым Иоанном Кронштадским на площади Профсоюзов в Архангельске построено подворье Сурского монастыря. Руины завода, работавшего еще в 1950-е годы, в километре вверх по течению Северной Двины. В конце 1950-х-начале 1960-х мощные кирпичные заводы построили в Архангельске, и производство на Бревеннике забросили. Сейчас от завода остались фундаменты, да зарастающий осокой глиняный карьер. Меньшиковых, по словам Михаила, расстреляли в конце 1920-х, в доме устроили клуб, а в 1990-х отец Михаила выкупил его по цене дров. Не менее печальна судьба предков Михаила в 1930-е годы. Они создали рыболовецкую артель, и в 1937 году продали улов человеку оказавшемуся «врагом народа». Потянулась ниточка следствия, и вся артель в составе 7 человек уехала в лагеря или была расстреляна. Зажиточному селу в этом смысле не повезло, раскулачили половину дворов. Вместо высланных в дома заселили вольнонаемных из Мордовии. С местными корнями остались только Никулины, Меньшиковы — дальние родственники заводчиков, да Котцовы. Кто здесь жил, а кто приехал в чужие дома, помнят до сих пор. Дату строительства дома Меньшиковых определили по монете 1867 года, найденной под нижним венцом. Монета до закладки ходила по рукам, и дом, скорее всего, 1880−1890-х годов XIX века. Он стоит в огромной луже посреди села. Михаил пытался его поднять, но 8 печек не позволили справиться с задачей. Лужа дает фотографам великолепную фотосессию, с отражением в ней неба, реки и домов. Жить она будет долго и счастливо, раз прокопать от нее канаву к Двине никому не приходит в голову. Деревня входила в Вознесенский приход, основанных в низовьях Северной Двины в XV веке, и была самой в нем дальней. А так как деревня имела кладбище, то имелась часовня. При советской власти ее сделали складом, в «лихие» 1990-е, после распада совхоза «Северодвинский», часовню присвоили соседи, и хранят там свое всяко-разное. Вернули бы строение церкви, да устроили там снова часовню. Но такую неожиданную мысль никто подсказать владельцам бывшей часовни не может. В селе много старых, конца XIX-начала XX века бань и амбаров, с растрескавшимися, как лицо моряка, бревнами. Удивительная военная достопримечательность Красного — отсутствие в селе и на кладбище мемориала павшим в годы Великой Отечественной войны. Фамилии погибших жителей явно можно найти на мемориале в Ластоле или Вознесенье, но почему не в самом Красном? Архангельские историки и археологи напутствовали перед поездкой — «посмотри там батарею». Причем давали противоречивые показания о месте батареи — то под нынешним кладбищем, то в километре выше по течению. Михаил, знаток прошлого малой родины, указал место в 4 километрах ниже по течению. Там же, по его словам, остались окопы и ямы блиндажей от зенитной батареи 1941 года. Воинских начальников всех времен, видимо, привлекало соседство теплых изб. План 1854 года 8-орудийной 18-фунтовой батареи я нашел в книге Игоря Гостева «Русский Север в войнах XVI—XIX веков». Тогда ждали атаку на Архангельск англичан, и командир над портом и военный губернатор Р. Бойль рапортовал управляющему морским министерством великому князю Константину Николаевичу об устройстве в дельте Северной Двины 8 батарей с 62 орудиями. Высадиться у батареи не получилось из-за совсем малых глубин, катер с осадкой 60 см подойти к берегу не мог, а пойти вброд мимо плывущих льдин мы не были готовы. В отличии от охотника, с приткнувшейся к берегу лодкой-казанкой и оранжевой палаткой на гряде, где стояли батареи — сезон охоты начался.
