Женевский ужас Ленина. Как одна жена одного малоросса помешала большевикам

Женева — один из глобальных городов — важных элементов мировой экономической системы. Сам город полон достопримечательностями. Любителям средних веков можно порекомендовать ту часть города, что расположена на левом берегу Роны. Там же можно встретить главную русскую достопримечательность города — православный Крестовоздвиженский собор. А вот тем, кому хочется посмотреть на Женеву, как на один из мировых центров, можно порекомендовать правый берег Роны и западный берег Женевского озера. Именно в этом районе расположен Дворец Наций — одна из штаб-квартир ООН. Раньше в этом здании располагалась Лига Наций. Тот, кто потом захочет прогуляться от Дворца Наций к железнодорожному вокзалу, может по пути попасть в квартал Les Grottes. В современной истории он прославился борьбой сквоттеров за свои права. Кроме того, некоторые путеводители советуют этот квартал любителям архитектуры Антонио Гауди и Фриденсрайха Хундертвассера. Именно здесь расположены так называемые здания смурфов — схожие по стилистике с творениями знаменитого барселонского и венского архитекторов. Однако тем, кто интересуется историей русской эмиграции в Швейцарии, этот район может быть памятен одним малороссом, о котором писали самые видные революционеры XIX и XX веков и который приложил руку к изданию шевченковского «Кобзаря». Неграмотный друг отца анархизма В 1999 году русский писатель Михаил Шишкин получил премию кантона Цюрих за свою книгу «Русская Швейцария». Этот литературно-исторический путеводитель можно рекомендовать тем соотечественникам, которые решатся посетить Швейцарию. Среди прочих городов Шишкин конечно же пишет о Женеве. «Славе своей как столицы эмигрантской печати Женева в чем-то обязана такой колоритной фигуре, как Кузьма Ляхоцкий. Этот рабочий-типограф родом с Украины становится женевской легендой и пользуется славой местной знаменитости у нескольких поколений русских революционеров», — указывает Шишкин. Речь об Антоне Ляхоцком. «Кузьма» — это его псевдоним. Антон Ляхоцкий Он родился в 1854 году в семье священника Киевской епархии. Весной 1876 года Ляхоцкого арестовали в Киеве за его революционную деятельность — распространение революционных книг. За решеткой он пробыл пять месяцев и два дня: в ночь на 25 октября он бежал из заключения вместе с революционером и будущим народовольцем Саввой Топчаевским. Сначала Ляхоцкий скрывался в Австрии, а потом перебрался в Швейцарию. Тут судьба свела его с теоретиком анархизма Петром Кропоткиным, который с 1879 года издавал в Женеве газету Le Révolté («Бунтарь» — Ред.). В конце концов, опасаясь городских властей, женевские типографии перестали ее печатать. Тогда Кропоткину удалось приобрести в кредит небольшую типографию. Располагалась она как раз на улице Гротт — rue des Grottes. Наборщиком в ней и стал «Кузьма». И это притом, что он не знал, как писать по-французски. «Кузьма отличался способностью читать по-французски на свой лад. Вместо immédiatement он читал immidiotarmut или inmuidiatmunt и, соответственно с этим, набирал французские слова своего собственного изобретения. Но так как он соблюдал промежутки и не удлинял строк, то нужно было только переменить букв десять в строке, и все налаживалось», — писал после в своих «Записках революционера» сам Кропоткин, жалуясь на то, что статьи он писал «лучшим почерком». Впрочем, с Ляхоцким Кропоткин подружился. «Мы были с ним в самых лучших отношениях, и под его руководством я сам вскоре научился набирать», — вспоминал отец русского анархизма. Через три года — в 1882 году — Кропоткина арестовали, и выпуск газеты приостановился. Однако позже — в 1883 году — выпуск газеты продолжился. Ради этого дела в Женеву специально приехал друг Кропоткина — анархист и философ Жан Грав. Правда, в 1885 году ему пришлось перенести выпуск газеты во Франции. А вот «Кузьма» без дела не остался. Ведь к тому времени он стал известной фигурой среди русской и малороссийской эмиграции. Украинский просветитель Практически одновременно с выпуском газеты Кропоткина «Кузьма» работал и над другими изданиями. Среди них — ни много, ни мало — карманный «Кобзарь» Тараса Шевченко. Издали его в украинской типографии, которая заработала в 1878 году. Её организовал корифей украинского социализма, историк и фольклорист Михаил Драгоманов. Именно Ляхоцкий и другой сотрудник этой типографии — антрополог и будущий председатель Русского антропологического общества Федор Волков — были инициаторами издания «Кобзаря», который позже контрабандой направили в Российскую империю. Сам формат этой книжки — 55x85 мм как нельзя лучше подходил для контрабанды. Каждую книжку оборачивали в обертку от папиросной бумаги Awardi, которая пользовалась популярностью и в Российской империи, и прятали среди пачек обычной папиросной бумаги. Потом весь тираж — 1 тыс. экземпляров — направили в Австро-Венгерскую и Российскую империю. «Сей миниатюрный «Кобзарик» наделал в свое время большую сенсацию в Галичине и тысячами экземпляров был перевезен в Россию, ведь их можно было спрятать в кармане», — вспоминал об этой книжке один из классиков украинской литературы и убежденный социалист Иван Франко. женевский Кобзарь На титульной странице книжечки (кстати, на ее обложке значилось Le Kobzar par Taras Chevtchenko) была надпись: «Нашим землякам на Украине — на годовщину Шевченко. 26 декабря 1878 года — Кузьма и Сирко (один из украинских эвфемизмов для обозначения волка — Ред.) — издатели». Обложка «Кобзаря» сообщала, что он выпущен в типографии «Громада» в Женеве. Эта драгомановская типография прекратила свое существование в 1882 году — тогда же, когда приостановила работу типография Кропоткина, где работал «Кузьма». Интересное совпадение. Накопленный у Драгоманова и у Кропоткина опыт Кузьма использовал для того, чтобы открыть собственную типографию. «На деревню дедушке» или в Женеву — Кузьме В этом году в День защитника Отечества — 23 февраля — исполнилось 135 лет письму племянницы Драгоманова — Леси Украинки, проливающему свет на то, что же стало с «Кузьмой» после окончания работы на Драгоманова и Кропоткина. «Дядина жена просит Вас послать юбилейный номер в Париж (a M. Dr. Holstein, Avenue de Vagram, 29) и Кузьме (Genève, 11 route de Caroline, Imprimerie Ukraine) и нам еще один экземпляр», — пишет Украинка. Сейчас по этому адресу находится новый жилой дом, на первом этаже которого находится ресторан L`Agape — довольно неплохой, судя по отзывам в Tripadvisor. Что интересно, с этой типографией связана судьба и армянского анархиста Александра Атабекяна. Он — своеобразный «привет» Кузьме от Кропоткина. Атабекян был поражен сборником «Речи бунтовщика», который выпустил после ареста Кропоткина его соратник — французский географ, историк и анархист Элизе Реклю. В «Речах» содержались… статьи Кропоткина из Le Révolté, который тот в свое время печатал с «Кузьмой». Прочитав эти статьи Атабекян стал убежденным анархо-коммунистом и начал работать в типографии Ляхоцкого. В этой типографии он набрал памфлеты «Армянским крестьянам» и «Письмо армянским революционерам от международной анархистской организации». Там же Атабекян напечатал манифест в память об анархистах, приговоренных к смертной казни в Чикаго 11 ноября 1887 года. Позже он встретился с Кропоткиным в Лондоне. В конце концов получив необходимый опыт в типографии «Кузьмы» Атабекян начал печатать анархистскую литературу у себя дома. Он, среди прочего, издал первый том «Парижской Коммуны и понятие о государственности» Михаила Бакунина. А «Кузьма» тем временем стал влиятельным человеком в анархистском эмигрантском сообществе Женевы. «В Женеве существовала маленькая частная наборная с русскими шрифтами, принадлежавшая старому украинскому эмигранту Ляхоцкому, широко известному тогда под кличкой Кузьма. (К нему приходили письма из России по адресу: «Швейцария. Кузьма».) Если бы не старенький Кузьма с его старыми шрифтами, нам, вероятно, пришлось бы прибегнуть к мимеографу, что и предусматривал Владимир Ильич в одном из своих писем. Кузьма набирал решительно все, что угодно и для кого угодно. Всех заказчиков он добродушно называл «сочинителями» и удовлетворял по возможности каждого. У него на полках была целая коллекция набранных им изданий всех периодов и всех направлений русской эмиграции, начиная с самых ранних», — писал он знакомстве большевиков с «Кузьмой» первый выборный президент Российской академии наук, «отец русской геологии» Александр Карпинский, в похоронах которого принимал участие Иосиф Сталин. Сам же Ляхоцкий подчас подтрунивал над революционерами. «В своем хозяйстве он завел также разведение свиней, и рассказывали даже о том, что когда в Женеве шла ожесточенная полемика между эсерами и искровцами, то он, будучи беспартийнцм, откликнулся на нее более, чем оригинальным образом, изобличавшим в нем поистине сатириконовский талант: он снялся на фотографической карточке вместе с молодыми поросятами по бокам и сделал такую злободневную для этого времени надпись: «Я и моя партия». Лично я не видел этой фотографии, но некоторые уверяли меня, что карточка красовалась в витринах женевских магазинов», — приводит в своей книге Шишкин воспоминания революционного журналиста Леонида Федорченко (печатался также под псевдоним «Н.Чаров»). Остается лишь добавить, что в 90-ые годы XIX века, согласно некоторым данным «Кузьма» жил на вилле Павла Бирюкова — публициста, защитника духоборцев и толстовца. Эта вилла существует и по сей день. Находится она в пригороде Женевы Оне. «Узнав о семействе Бирюковых, Ляхоцкий попросился к ним пожить, да так и остался . В одном из домов, находившихся в усадьбе в Онэ, Кузьма создал свою небольшую типографию», — указывала в своей статье исследовательница Наталья Беглова. В гостях у Бирюкова на вилле в Оне бывал и Владимир Ленин. Казалось бы, тут-то ему и улыбнулась удачи в виде обладающего чувством юмора и охотно печатающим сочинения революционеров «Кузьмы». Но тут на пути Ленина встала женщина. Ленинский ужас в Женеве «Жены декабристов приехали к ним на каторгу и испортили им всю ссылку!» — этот почти что политический анекдот был популярен в СССР. Шутки шутками, но задолго до основания Советского Союза он воплотился наяву. И для кого! Для самого Ленина. Речь тут, правда, не о Надежде Крупской, а совсем о другой женщине — жене Ляхоцкого. «Работал Кузьма один. А тут как на грех приехала к нему неизвестно откуда взявшаяся жена, не раз упоминаемая в письмах Владимира Ильича Кузьмиха. Эта ворчливая красноносая старуха непрестанно ругала несчастного Кузьму за то, что он связывается с разными «аховыми» заказчиками, вместо того чтобы поступить на постоянную работу в швейцарскую типографию. «Сочинители» стали для Кузьмихи личными врагами. Особенно ненавидела она нас, большевиков. Выход очередного номера нашей газеты иногда зависел от благорасположения Кузьмихи», — вспоминал Карпинский перипетии отношения Ленина и жены «Кузьмы». Сам Ленин тогда жил в Берне. Это избавило его от отношений с «Кузьмихой». Вместо этого отдуваться приходилось Карпинскому. «Дорогой В.К.! Посылаю 200 frs. Авось «подмаслите» Кузьмиху. Большое merci за хлопоты. Письмо Ольги (Сарры Равич — революционерки, первой жены Григория Зиновьева, с которым она познакомилась в Женеве — Ред.) получил. Коба (Иосиф Сталин — Ред.) прислал привет и сообщение, что здоров. О брошюре извещайте иногда открыткой, есть ли надежда на прогресс», — писал Карпинскому Ленин из Берна 21 августа 1915 года. А несколькими днями позже в post scriptum письма уже к Равич Ленин вспомнил о «Кузьмихе». «Помогли ли 200 frs умаслить Кузьмиху? Извещайте открытками «бюллетень настроения Кузьмихи и шансы на успех». И вам (и нам) Кузьма надоел, я понимаю, да что поделаешь?» — писал он. В общем, сотрудничество «Кузьмы» и большевиков не задалось. В итоге те наладили издание «Социал-демократа» в Берне. А вот Ляхоцкий стал печатать непериодический журнал заграничной группы Украинской социал-демократической партии «Боротьба» («Борьба». — Ред.). Его издателем был Лев Юркевич (известный также под псевдонимом Л. Рыбалко). остается добавить, что Юркевич был знаком с Лениным, не раз с ним встречался и даже печатался в «Искре». Ленин и Юркевич не раз критиковали друг друга (так, Юркевич неоднократно вспоминается в статье Ленина «О праве наций на самоопределение»), но отношений не разрывали. После революции Юркевич вернулся в Россию, где и умер в 1919 году. Его похоронили на Новодевичьем кладбище в Москве. А вот «Кузьму» — этого старого знакомого видных анархистов, эсеров и большевиков — революция не привлекла. Он остался в Швейцарии, где и умер 24 апреля 1918 года. Когда умерла его жена, мы, увы, не знаем.