«Польша считала себя великой европейской державой»
Недавно президент Путин обвинил некоторых польских дипломатов предвоенного времени в антисемитизме. По сути, российский лидер преуменьшал жертву Польши. А есть ли она, эта жертва? И долго ли у нас с Польшей будут продолжаться «войны памяти»? — У Польши – второй Речи Посполитой, которая существовала с 1918 по 1939 год и возникла по итогам Первой мировой войны существовала одна проблема. Эта Польша считала себя великой европейской державой, реально ею не являясь и не имея совокупного потенциала – экономического, людского, военного на то, чтобы на такой статус претендовать. В этом нет ни плюсов, ни минусов. Нельзя Польшу сравнивать с СССР, Германией, Францией, даже с Италией ее нельзя сравнивать. Польша – это аграрная восточноевропейская страна, не дотягивающая до положения великой державы. Проблема была в том, что у польской элиты было совершенно иное видение того, чем они реально являются, чем они реально управляют. Это видение не то, чтобы было «взято с потолка», оно возникло не на пустом месте. В 1919-м, 1920-м годах Польше исторически очень сильно повезло, когда одновременно резко ослабли все ее великие соседи. Австро-Венгерская империя вообще исчезла, Германия резко ослабла после поражения в Первой мировой, Россия в хаосе гражданской войны. В этой ситуации поляки смогли нанести одновременно поражение немцам на Западе и русским на Востоке. А затем они вспомнили о своей истории… — Конечно! У немцев они отобрали Верхнюю Силезию, подавили выступления немецких меньшинств в Познани, получили выход к Балтийскому морю за счет территорий, отобранных у Германии. А на Востоке у поляков получилось нанести поражение большевикам в августе 1920 года, имеется ввиду знаменитое «Чудо на Висле». После этого у польских элит сформировался образ того, что они управляют великой военной державой, которой под силу нанести поражение немцам или русским в одиночку, а при минимальной поддержке западных союзников можно воевать и с теми, и с другими одновременно. Понятно, что это абсолютно не соответствовало действительности. Хотя нужно помнить, что из себя представлял СССР до 1932 года. Когда в Советском Союзе не была закончена первая пятилетка, а Красная армия представляла собой весьма условную величину после гражданской войны. Например, в 1927 году на складах РККА пороха для ведения войны было только на месяц. Тухачевский сообщал Сталину, что в случае войны с польско-румынской коалицией при поддержке Англии СССР сможет продержаться не более трех месяцев. Полностью все изменилось после первых двух пятилеток – это другая армия и другая страна. И я не говорю, про Германию, где все эти процессы шли с еще большей скоростью. Гитлер целенаправленно строил военную машину, которая была настроена на сокрушение в первую очередь своих восточных соседей. Всего этого польские элиты не видели. Они себя вели так, как будто бы они управляют великой державой, соответствующим образом вели себя на переговорах с западными столицами – с Парижем и Лондоном. С Францией у Польши был формальный союз, подписанный в 1921 году. В реальности французские политические, а затем в конце концов и военные элиты были от поляков не в восторге. Поляки все время что-то требовали, на что-то претендовали, вели себя так, как будто они могут проводить политику абсолютно самостоятельную от всех центров силы. Действовали абсолютно вне рамок союзной логики. Будучи формально союзниками Франции, они подписали пакт о ненападении с Гитлером в 1934 году. В Лондоне их вообще не воспринимали еще со времен (премьер-министра, – прим.ред.) Ллойд Джорджа. Один из членов британской делегации называл поляков «ориентализированными ирландцами». Другой вопрос состоит в следующем: могла ли Польша, находясь в этом месте в это время, не стать жертвой агрессии? Абсолютно точно не могла. Даже если бы поляки вели себя мирно и рационально, как, например, чехи, это бы их не спасло. По большому счету, если огрублять и смахивать всю историческую политику, то можно сказать, что у лимитрофов (небольшое государство по соседству со страной, играющей значительную роль в международных отношениях – прим.ред.) выбор не велик между двумя гигантами. В случае Польши – между сталинским СССР и гитлеровской Германией, либо туда, либо туда. Получается, что Польша не выбрала ни один из путей. — Польша считала себя центром силы. Она считала, что может играть самостоятельную роль, будучи между двумя военными гигантами. Так это не работает. История уже не раз показывала, чем все заканчивается, когда Польша оказывается между сильными соседями. Полностью интервью с историком Александром Вершининым доступно в аудиоверсии. Слушайте также интервью в социальной сети Одноклассники. Фото: ФедералПресс / Елена Сычева
