СССР и исламистское движение Афганистана

31 год назад завершился вывод Ограниченного контингента советских войск (ОКСВ) из Демократической республики Афганистан (ДРА). Это был очень сложный и ответственный процесс. Неслучайно в начале февраля за его организацию министр обороны СССР (1987-1991) Дмитрий Язов удостоился самой высокой оценки современников в лице Сергея Шойгу. Вывод ОКСВ происходил в соответствии с директивой Язова от 7 апреля 1988 года. На тот момент в ДРА была развёрнута достаточно разветвлённая военная инфраструктура — аэродромы, склады, пункты материально-технического обеспечения. Всё это было необходимо эвакуировать в условиях афганского бездорожья и продолжающихся боевых действий. Советские войска забрали с собой даже памятники погибшим товарищам, установленные на горных вершинах. Через ДРА прошли более полумиллиона солдат и офицеров СССР. Первыми в декабре 1979 года в Афганистан вошли десантники, сотрудники КГБ и различных спецподразделений. В январе 1980 года службу начали нести переброшенные из Средней Азии мотострелковые части, вошедшие в Кабул, Файзабад (провинция Бадахшан) и Шинданд (провинция Герат) Костяк советской миссии составляла 40-я армия. В разгар афганской кампании она включала три мотострелковые дивизии, одну воздушно-десантную, несколько частей ВВС, восемь батальонов специального назначения. На пике численность бойцов 40-й армии доходила до 120 тысяч солдат и офицеров. Миф об оккупации В России и в мире не прекращаются споры о характере кампании ОКСВ. На Западе и в среде так называемой либеральной общественности РФ господствует мнение том, что миссия советских войск была агрессией и оккупацией. К сожалению, именно эта точка зрения в конечном итоге победила, хотя объективные факты свидетельствуют об обратном. Москва не нарушила ни одной международно-правовой нормы. Ввод войск проводился по просьбе официальных властей ДРА и в рамках закреплённого в Уставе ООН права на коллективную самооборону. Конечно, можно спорить о законности прихода к власти социалистического правительства в ходе Апрельской революции 1978 года и штурма Дворца Амина, но постоянные гражданские войны и госперевороты для Афганистана всегда были нормой. Проблема заключалась в том, что официальная легенда Москвы выглядела слишком неадекватной. Советское правительство в традиционном мессианском духе навязывало лозунги об «интернациональном долге» и обязанности помощи «братскому народу Афганистана» в строительстве «социалистического будущего» В этом идеологическом угаре постояльцы кремлёвских кабинетов не учитывали, что никакой скачок к коммунизму (равно как и к капитализму) афганское общество, которое до сих пор находится, по сути, на стадии родоплеменного развития, совершить не может. Все усилия на поприще «развития» и «подтягивания» Афганистана априори обречены на неудачу. Даже более прагматичные американцы, пришедшие в Афганистан в 2001 году, не смогли навести там порядок ни в армии, ни в системе управления государством. Их присутствие с пропагандой демократии скорее обострило противоречия в афганском обществе. Перманентный межплеменной хаос и глубоко религиозный характер общественно-политической системы — это норма для Афганистана, бороться с которой бессмысленно. Нельзя исключать, что советское правительство вполне искренне могло верить в потенциальный успех миссии в ДРА и в то, что при поддержке Москвы республика сможет собственными силами победить оппозиционное исламистское движение и построить достаточно развитую для страны третьего мира экономику. К тому же ДРА получила от СССР десятки миллиардов рублей на модернизацию промышленности, энергетики, на развитие образования и социальной инфраструктуры. Оккупанты так себя не ведут. Они инвестируют в свою колонию лишь с одной целью — высосать из неё максимально возможное количество ресурсов. Москва по отношению к Афганистану вела себя примерно также покровительственно как, например, с Монголией. Миф об оккупации опровергает и тот факт, то правительство ДРА в целом действовало автономно. Конечно, почти все стратегические решения согласовывались с Москвой, а афганская армия была наводнена советскими военными советниками, но на тактическом уровне руки у Кабула были развязаны Ключевая проблема советского присутствия в ДРА заключалась в своеобразной наивности, навеянной коммунистической идеологией. В Кремле явно недооценили устойчивость в Афганистане патриархального уклада, который нередко встречает в штыки самые благие цивилизаторские намерения. Народ демократической республики в целом враждебно принял социализм. Более того, отторжение атеистической марксистско-ленинской философии на фоне происламистской пропаганды, которую раздували Пакистан и США, вылилось в широкое распространение движения моджахедов. Конечно, СССР вводил войска в ДРА отнюдь не только из соображений «братской помощи». Москва преследовала ряд прагматичных задач, связанных с поддержкой социалистических режимов в странах третьего мира. Кроме того, Советский Союз опасался усиления в ДРА влияния США, Пакистана и Китая. Становление в Кабуле антисоветского режима не могло не повлиять на безопасность протяжённой таджикско-афганской границы. Запоздалое, но необходимое решение Воевавшие в Афганистане офицеры и генералы 40-й армии признают, что ввод советских войск обернулся крайне негативными последствиями. Само решение оказать прямую военную помощь ДРА они нередко называют ошибкой и крупным военно-политическим просчётом по той причине, что ОКСВ оказался втянут в глубокий и затяжной гражданский конфликт. Изначально Москва не собиралась надолго оставаться в Афганистане. В Кремле надеялись, что участие советской военной миссии обойдётся защитой ключевых стратегических объектов, обучением и снабжением правительственных войск, которые в относительно короткие сроки смогут самостоятельно одолеть исламистскую оппозицию. Однако армия ДРА не стала надёжным союзником из-за слабой мотивации, выучки и дисциплины личного состава. В Афганистане Москва наступила на те же грабли, что и на Ближнем Востоке, где активно помогала арабам, которые всё равно терпели постоянные унизительные поражения от Израиля, обесценивая тем самым усилия и вложения СССР Уже во второй половине 1980-х годов ОКСВ был вынуждены брать инициативу в свои руки и проводить собственные наступательные и оборонительные операции в непривычных и чрезвычайно суровых природно-климатических условиях. Втягивание СССР в конфликт естественным образом привело к росту потерь, увеличению численности группировки (в основном за счёт русских, украинцев и белорусов) и финансовых расходов. Бытовые условия службы советских военнослужащих были зачастую ужасающими. Они страдали от жуткой антисанитарии, нехватки пищи и чистой воды. Каждый третий переболел различными инфекционными заболеваниями, в основном они касались расстройств желудочно-кишечного тракта. Тяжелее всего приходилась десантникам, штурмовавшим и оборонявшим горные вершины. Бойцы могли нести с собой на плечах рюкзаки по 40-60 кг под палящим солнцем или по морозу. Помимо этого, советские гарнизоны афганских высот терпели все прелести местной погоды, которая выражалась в порывистом холодном ветре и колоссальном даже по меркам России перепаде температур. Эвакуация раненых в горных условиях напоминала настоящую спецоперацию. Одного лежачего бойца, которому требовалась медицинская помощь, сопровождала дюжина товарищей. Вертолёты далеко не всегда могли приземлиться и зависнуть над необходимой локацией. Москва не достигла в Афганистане всех поставленных целей, хотя вывод ОКСВ нельзя назвать поражением. Это была запоздалая, но необходимая с учётом допущенных политических ошибок мера. Другое дело, что вывод советских войск стал символом преступного забвения подвигов наших военнослужащих. Очень правильные слова на этот счёт подобрал командующий 40-й армией (1987-1989 годы) Борис Громов в своих воспоминаниях: «Попытка не заметить выхода 40-й армии из Афганистана стала очередной бестактностью тех, кто работал в Кремле. Мне кажется, что ошибки своих предшественников Горбачёв и его сподвижники походя, как бы, между прочим, пытались свалить и на нас. Дескать, не стоит встречать тех, кто выжил в Афганистане, — это не та война, о которой нужно помнить»