Историческая политика Варшавы вызывает у поляков контузии и потерю памяти
Портал Notes from Poland опубликовал на днях данные недавнего опроса, проведенного социологической компанией Kantar и Ягеллонским университетом. Как сообщает издание, польские респонденты видят в концлагере Аушвиц-Биркенау в большей степени «место польского мученичества, чем уничтожения евреев». Исследование также «выявляет значительные пробелы в знаниях общества об истории бывшего немецкого нацистского лагеря». Так, отвечая на вопрос, с чем они больше всего ассоциируют Аушвиц, почти половина опрошенных (49,8%) заявила: «Мученичество польского народа». Это больше, чем доля тех (42,6%), у которых основная ассоциация — «уничтожение евреев». Респондентов попросили определить, люди какой национальности составляли большинство узников концлагеря, предложив на выбор цыган, поляков, венгров и евреев. Только 54,9% опрошенных назвали евреев, почти четверть (23,7%) выставили поляков главными жертвами. Между тем, около миллиона евреев (включая 300 тысяч граждан Польши) были убиты в Аушвице по сравнению с примерно 70 тысячью этническими поляками. Причем, среди евреев, отправленных в концлагерь Освенцим, выжили только 10%, среди поляков — 54%. Некоторые ученые говорят о долговременной тенденции изменения исторической памяти польского общества. Как отмечает социолог Иренеуш Кшеминьский, доля населения, считающего, что поляки пострадали во время Второй мировой войны не меньше евреев, увеличилась с 39% в 1992 году до 62% в 2012 году. За тот же период число тех, кто считал, что евреи пострадали больше всего, сократилось с 46% до 32%, число тех, кто считал, что больше всего пострадали поляки, возросло с 6% до 16%. Однако попытки переписать общественную память о событиях того времени и привязать «историческую политику» к текущим политическим задачам стали особенно заметны после прихода в 2015 году к власти партии «Право и Справедливость» (PiS). Она стала выстраивать повествование, в котором этнический фактор довлеет над гражданским. Одно время Варшава отстаивала ту точку зрения, что нацисты убивали евреев не за потому, что они евреи, а как граждан Польской Республики. Это среди прочего позволяло подчеркивать многонациональный и многоконфессиональный характер довоенного польского государства. Парадокс в том, что PiS сегодня, с одной стороны, позиционирует себя как наследником Польской Республики, но, с другой стороны, выстраивает современную Польшу как моноэтническое государство. Это стало возможным в том числе в связи с радикальными антикоммунистической и антисоветской позициями «Права и Справедливости». Причем, дело не только в евреях, которых обвиняют в том, что они доминировали в руководстве Польши после 1945 года, то есть проводится тезис о евреях как «пособниках советских оккупантов». Правящий лагерь вычеркивает из истории граждан польской национальности, которые во время Второй мировой войны и после нее сотрудничали с Москвой. Их маргинализация используется против тех современных польских политиков, которые, во-первых, призывают к улучшению отношений с Россией. Во-вторых, против противников PiS из числа антикоммунистического сопротивления, организаторов Круглого стола 1989 года, которых объявляют «посткоммунистами». В-третьих, создание представления о Польше как жертве «коммунизма и нацизма», вокруг чего должно сплотиться польское общество. Фактически Варшава сводит историю Второй мировой войны лишь к 1 сентябрю 1939 — 22 июню 1941 года, отсекая последующие события, создание антигитлеровской коалиции в составе Великобритании, СССР и США. При этом используется механизм формирования стойкого эмоционально-чувственного представления о войне, из-за которого становятся невозможными какие-либо осмысленные дискуссии с его адептами. Аргументы другой стороны отсекаются лишь потому, что они «неприятны», вызывают гнев. И если эта другая сторона неправа по вопросу исторической памяти, то она неправа во всем остальном. Концепция довоенной «Польши как жертвы» эксплуатируется и на восточном направлении польской внешней политики. Характерным является недавнее заявление посла Польши в Германии Анджея Пшилембского: «Москва больше всего выиграла от результата войны — СССР оккупировал Украину, Белоруссию, Прибалтику и покорил, среди других, Польшу, Венгрию, Чехословакию». И раз в отличие от прибалтийских республик, Польши, Венгрии и Чехословакии как Украина, так и Белоруссия своей государственности не имели, будучи союзными республиками, речь может идти только о Западной Украине и Западной Белоруссии, бывших польских провинций, включенных в состав Советского Союза в 1939 года. Соответственно, на этом основании Варшава может претендовать на особое попечение над данными регионами, проводить политику культурного империализма с распространением своего влияния на все пространство современных Украины и Белоруссии. Проблема в том, что такая эмоционально-чувственная концепция польской политики исторической памяти не терпит изъянов. Она, как хрустальный шар, может существовать лишь цельной, малейшее пятнышко или выбоина грозит ей потерей целостности. Поэтому «Право и Справедливость» предпринимает различные шаги по сохранению своего представления о Второй мировой войне и роли поляков в ней в неприкосновенности. Например, такие спорные решения, как законодательное оформление запрета говорить о соучастии польского народа и государства в преступлениях нацистов, включая Холокост. С чем не готовы согласиться те же евреи и Израиль. Под его давлением инициированный PiS запрет был в конечном итоге обвинен. Но это частность, хотя и важная. Ведь в целом тотальное информационное давление на польское общество, ставящее своей целью вбить в головы полякам тезис «Польша как жертва», дает свои результаты. Ими становятся контузии и потеря исторической памяти польским обществом.
