Войти в почту

Владимирская усадьба Муромцево постепенно возвращается к жизни

Их много по России – дворянских усадеб, помнящих лучшие времена, считающихся объектами культурного наследия регионального или даже федерального значения, но пребывающих в состоянии самом плачевном. Всякий раз, глядя на какое-нибудь разоренное дворянское гнездо, как не вспомнить гениальную фразу таможенника Верещагина из фильма "Белое солнце пустыни": "За державу обидно!". Но за последний год мне довелось наблюдать два обратных примера: возрождения старинных усадеб в качестве историко-культурных объектов. Это радует, и хочется верить, что единичные примеры станут тенденцией… Первый случай – усадьба генерала Скобелева в селе Заборове Рязанской области: в рамках плана масштабной реконструкции восстановлен один из усадебных объектов, "Малый дом", и есть перспективы дальнейшей реставрации. Второй случай – возрождение усадьбы Владимира Семеновича Храповицкого в Муромцеве, близ владимирского райцентра Судогда. Это настоящий европейский средневековый замок в мещерских лесах. Усадьба Муромцево, общий вид. Летом 2016 года я побывала в Муромцеве – казалось, что замок пережил нашествие врагов. Время, забвение, человеческое равнодушие и вандализм – действительно страшные враги памятников истории и архитектуры. Но в новогодние каникулы 2020 года в том же Муромцеве мы застали уже совсем иную картину. Территория усадьбы и парка-дендрария в значительной мере расчищена, главный дом обнесен забором, и туда уже нет свободного доступа – только с экскурсоводом. В одной из башенок бывшего "хоздвора", где у Храповицкого были службы, теперь открыт "визит-центр", где продают билеты на экскурсии. Их обязательно начинают с показа документального фильма о Храповицком. Владимир Семенович Храповицкий был человек уникальный. Дворянин с древними шляхетскими корнями, камергер, последний предводитель дворянства Владимирской губернии в 1909—1917 годах, он вышел в отставку в чине полковника Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка (с правом ношения мундира). Анекдотичное представление о гусарах рисует их как гуляк, кутил и мотов, не способных ни на какое благое и даже полезное деяние. Храповицкий – совершенно другое дело. Кадр из фильма. По наследству Владимиру Семеновичу досталось судогодское имение и 21 тысяча десятин земли. И вчерашний гусар и царедворец… проявил недюжинный талант предпринимателя. Владея угодьями в лесном краю, он решил заняться лесной промышленностью и продажей леса, лесоматериалов и дров. Уже в 1880-х годах Храповицкий начал поставки древесины в Москву и в безлесые районы России. В первые же два года лес принес ему по 90 тысяч рублей чистого дохода в год. И вложил их в обустройство усадьбы, которую теперь с гордостью (смешанной с горечью) показывают гостям. Дом-замок Храповицкого входит в Государственный перечень объектов культурного наследия России. Владимир Храповицкий проявил себя, как рачительный хозяин, смотрящий в будущее и заботящийся о нем. Он не только продавал лес, но и пекся о его воспроизводстве. Для обеспечения сохранности леса завел специальную охранную бригаду, основал два лесничества и две автономные лесные конторы. В 1892 году пригласил для разведения леса лесовода-практика Карла Тюрмера. Усилиями этого специалиста в хозяйстве Храповицкого было налажено постоянное восстановление лесных угодий. Также Тюрмер помогал устройству парка-дендрария, в котором было более двухсот видов деревьев и кустарников, большей частью нетипичных для средней полосы. До наших дней экзотические деревья в большинстве своем не дожили, погибнув в постсоветское время. Но память о Карле Тюрмере сохранилась в названии близлежащего поселка Тюрмеровка. Владимир Храповицкий умудрился устроить в своем имении полный цикл "натурального хозяйства", как у средневекового феодала – когда в поместье производится все, что необходимо для полноценной комфортной жизни и даже заработка денег. С поправкой на время – эпоху технического прогресса. Владелец построил в Муромцеве кирпичные, канифольные и стекольные заводы, 11 лесопилок, предприятия для обработки древесины, а также сельскохозяйственной продукции, которой его Господь не обидел. В лучшие годы хозяйство Храповицкого приносило до 200 тысяч рублей ежегодно. Владимир Храповицкий. Фото: Википедия. Для вывоза всего добра, что производилось в Муромцеве, лесного и съестного, Храповицкий протянул железнодорожную ветку широкой колеи (!) от усадьбы до станции Волосатая длиной 41 километр - Министерства путей сообщения дало на то специальное разрешение. Обустроил каскадные пруды с технически совершенным даже на взгляд сегодняшних специалистов круговоротом воды между природными и рукотворными водоемами. Организовал всю "социальную сферу" – построил в имении церковь, музыкальную школу, фельдшерский пункт, магазины, а также поддерживал крестьян и рабочих деньгами в трудных житейских ситуациях и завел традицию дарить крестьянским юношам на совершеннолетие дорогие подарки вроде серебряных часов или портсигаров. Построил начальные школы и в окрестных деревнях, а в селе Ликино основал больницу с постоянно живущим там медперсоналом. Врач из больницы обязан был еженедельно навещать Муромцево. Не забыл и о культурной сфере – в усадьбе была великолепная библиотека, летний театр, музыкальная комната и все, что нужно для приятного и полезного времяпрепровождения. Коллекция картин и предметов декоративно-прикладного искусства из усадьбы Храповицкого легла после революции в основу собрания Владимирско-Суздальского музея-заповедника. Иными словами, быт и культурная жизнь в усадьбе были обустроены на высшем уровне. При том, что это даже не было основное обиталище промышленника – обычно чета Храповицких живала в Муромцеве летом. Осень-зиму они проводили в Петербурге либо за границей. Владимир Семенович и его супруга Елизавета Ивановна много времени, сил и средств уделяли благотворительности – не только в своих имениях и ближайших деревнях, но и во всероссийских проектах. Бездетная Елизавета Ивановна любила возиться с крестьянскими детишками, давала им всяческие благородные навыки – учила музыке, рисованию и т.п. Храповицкая также была попечительницей ночлежного приюта при первом убежище сибирского общества "Ясли". Елизавета Храповицкая. Фото: Википедия. Все, казалось бы, предусмотрел расчетливый и дальновидный Владимир Храповицкий. Кроме революции и последующего переворота, в силу которого он останется совершенно ни с чем, хорошо, что жизнь спасет. Не исключено, что промышленник что-то предчувствовал. Предание гласит, что в усадьбе было три подземных хода. Один известен и сейчас – это, скорее, коридор из кухни в столовую, по которому проносили блюда, чтобы в аристократических покоях не пахло едой, короткий и утилитарный. Но якобы существовали два более длинных подземных выхода - один к лодочной станции, а другой к церкви. В 1960-е годы мальчишки лазали в подземелье, ведущее к лодочной станции, да наткнулись на обвал и вернулись ни с чем. Когда ребята похвалились "подвигом", им надрали уши и ходы засыпали. Кадр из фильма. Так выглядела усадьба в далеком прошлом. Может быть, Храповицкий хотел оснастить усадьбу "аварийным выходом" на самый крайний случай. Но воспользоваться подземными ходами ему не довелось. Пришлось осуществить "аварийный выход" из самой России. После революции 1917 года уже немолодые Владимир и Елизавета Храповицкие эмигрировали в Европу так поспешно, что не взяли с собой ни багажа, ни денег. 30 июля 1922 года 64-летний Владимир Храповицкий скончался в нищете в Висбадене и был похоронен на Русском кладбище. Вдова пришла в отчаяние, понимая, что осталась одна, без средств, без помощи. Елизавета Ивановна написала два письма на родину с мольбой не оставить ее в беде. Одно письмо было адресовано властям, другое крестьянам села Муромцево. Бывшая владелица напоминала крестьянам, как много она и муж сделали для них в свое время, просила теперь выручить ее. Она не знала, что это умоляющее письмо напечатали во владимирской губернской газете, а рядом расположили статью "Достойный ответ владимирских крестьян бывшей помещице". Над старухой, просившей о помощи, в этом тексте откровенно издевались. Елизавета Ивановна умерла в Ментоне в 1935 году. Сопровождавший ее на чужбине крестник Николай Най-Пум, уроженец Сиама, выпускник Пажеского корпуса, принявший российское подданство и православие, смог оплатить погребение только на 15 лет. Когда этот срок истек, кости перезахоронили в общий склеп. Нет в живых хозяев, и дом тоже словно бы умер. Если следовать по экскурсионному маршруту, разработанному во Владимиро-Суздальском музее-заповеднике, усадьба открывается постепенно, все с новыми подробностями. Правда, более 80 процентов усадебных построек не сохранилось, предупреждают специалисты. Но детальный осмотр того, что осталось, занимает не меньше часа времени. Как же выглядела усадьба в пору расцвета? Не иначе, как целое королевство! Первым гостям показывают ансамбль скотного, конного и каретного двора. Обычно эти постройки на усадьбах строились розно, но Храповицкий поставил их по собственной концепции, связав между собой. Хоздвор двор выстраивался в форме каре с единым въездом на территорию, единой подъездной дорожкой, от которой к каждому зданию шел свой подъезд. В скотном дворе мычало полсотни коров. Из их молока делали масло, сыр и все прочее не только для себя, но и на продажу. Но славилась усадьба не молочной продукцией, а разведением птицы – и не только кур и гусей на еду, но и декоративных, вроде павлинов и цесарок. Все в хозяйстве Храповицкого было устроено по последнему – на тот момент – слову техники, и в поилки птицам вода подавалась автоматически из реки Судогды, а в коровниках под полом проходили трубы отопления. В конном дворе на первом этаже стояли элитные скакуны, любимцы хозяина, на втором этаже жили конюхи, а для главного конюха построили отдельный кирпичный дом неподалеку. В каретном дворе располагались кареты, к которым Храповицкий с развитием автомобильного дела охладел – и завел себе целый автопарк. По описи Владимирской губернии, в 1910 году в ней было всего 16 автомобилей, шесть из которых принадлежали нашему герою. Четыре были легковые (преимущественно БМВ), одна грузовая и одна пожарная с помпой. Для обслуживания машин Храповицкий выписывал из-за границы, с заводов-производителей, специалистов, те обучали местных жителей и уезжали назад. Так промышленник нес технический прогресс во Владимирскую глубинку. Хозяйственные постройки. Комплекс хозяйственных построек тоже похож на европейский замок, но он, конечно, скромнее главного дома. Откуда этот нездешний вид, рассказывает забавная легенда. Однажды во время деловой поездки во Францию Владимир Семенович гостил у некоего барона и похвалил его имение. Барон напыщенно сказал, что ничего подобного русские сделать не смогут. Храповицкий заключил с французом пари, что он построит в России имение, которое восхитит его. Через четыре года он пригласил этого гордеца в Муромцево и первым делом подвез гостя к комплексу скотного двора. Барон узнал знакомые очертания и признал, что Владимир Семенович воссоздал его родовую усадьбу на русской земле - прекрасныый, мол, дом. На что хозяин скромно ответил: "Что вы, здесь живут мои лошади, я живу дальше". В пору национализации усадьбу начали дробить. Скотный и конный двор достались лесотехническому техникуму, созданному в усадьбе. Организация техникума была благотворна для имения – иначе оно просто могло бы сгореть, а так часть построек сохранились в почти первозданном виде. Кроме главного дома, о котором речь впереди. Да и за редкими деревьями студенты в порядке практики ухаживали. Воистину бедственным временем стали для Муромцева девяностые годы… Скотный двор. Каретный двор отошел совхозу под гаражи. В скотном дворе сначала сделали студенческий клуб, потом столовую, и, наконец, склад. Башенки каретного и скотного двора совхоз тоже попытался превратить в складские помещения, но потом нарезал их на комнатушки и раздал работникам под жилье. В башне каретного двора до сих пор живут люди, они свои "квадраты" приватизировали, а так как башня и основная постройка совмещаются, то номинально считается, что у всей постройки имеются хозяева, и на этом основании архитектурная достопримечательность не перешла музею-заповеднику. Первый этаж конного двора стал студенческой столовой, второй – общежитием, а в 1980-е годы он вообще выгорел изнутри, так как проводку не меняли со времен Храповицкого. После пожара решили, что постройку проще списать, чем восстановить. Теперь фронт восстановительных работ Владимиро-Суздальскому музею предстоит немеряный… Затем экскурсантов проводят в парк-дендрарий площадью 40 гектаров, тот самый, помнящий Карла Францевича Тюрмера. От него остались одни воспоминания. После национализации парк стал учебным пособием лесотехнического техникума. Но к 1980-м годам все лаборатории переехали в новый учебный корпус, в 1985 году отменили даже субботники в парке – и бывший дендрарий "одичал". До нас дошло только 80 видов растений из двухсот, которые привил на русскую почву немецкий лесовод. В парке сохранились со времен Храповицкого две аллеи: Кленовая аллея шла от усадьбы до скотного двора, а Липовая аллея, или Аллея влюбленных, пересекала парк. Если по этой аллее пройти и загадать доброе желание, по местному поверью, оно сбудется. Церковь во имя святой мученицы царицы Александры Римской на окраине парка-дендрария строилась целых шесть лет. Горделивый Храповицкий привык, чтобы у него в имении было все самое лучшее и дорогое. По этому же принципу он, задумав строить церковь для своих работников – чтобы не ходили на службы в соседние села, не отвлекались надолго от работы, не уставали по пути – привлек известнейшего столичного архитектора Петра Самойловича Бойцова. Хозяин со специалистом не сошлись во взглядах на то, каким должен быть храм в этом "рыцарском поместье". Храповицкий требовал готики, по стать главному дому, Бойцов проявил характер. Сошлись на так называемом русском "избовом" стиле – красный кирпич, белые декоративные элементы. В Германии заказали плитку на пол храма, в ювелирном доме Фаберже – ризы для икон и утварь. Ученики школы Васнецова расписали стены. Храм теперь открыт. Увы, вся эта роскошь сильно пострадала в ходе национализации. Пока в храме был клуб, еще терпимо; пока зернохранилище – тоже. Но вот когда совхоз устроил склад горюче-смазочных материалов и снесли колонны главного входа, чтобы удобнее было въезжать машинам, рухнула звонница, а внутри церкви испарения бензина погубили фрески. Богослужения в разоренной церкви возобновились в 1995 году. Сегодня из первоначального убранства храма остались лишь плитка на полу и икона святой мученицы Александры. Образ спасся лишь потому, что верующие в революцию вынесли его из храма и спрятали в надежном месте. Там он и пребывал до 1996 года. Кульминация экскурсии – конечно же, главный дом. Это замок, точнее, сразу два замка. Левая, более низкая и аккуратная часть, срисована с английских замков. В начале 20 века Владимир Семенович решил, что "английская" усадьба маловата и пристроил правую часть с мощной центральной башней - донжоном на манер шотландских замков. В этой башне устроили главный вход в дом, на нее же поднимали флаг, когда хозяин находился в своем имении. Всеми способами Храповицкий старался визуально показать, кому принадлежит усадьба. Кирпичи для нее были сделаны на его собственном кирпичном заводе, на многих красуется вензель ВХ или ХВ. Над главным входом в центральное окно в виде витража был вставлен герб рода – две белые лилии, сплетенные кольцом, на красном фоне, хорошо видные на фоне светлого кирпича. Этот же мотив обильно использовался в отделке здания. И говорить нечего, какая роскошь царила внутри здания: 56 комнат, холодная и горячая вода, канализация, отопление, электричество, в интерьерах - камины, дубовые панели, гобелены. В одном углу замка были разбиты оранжереи под стеклянной крышей с зеркалами – чтобы не упускать ни одного лучика солнышка. Но сейчас во всю эту красоту сложно поверить… Горькая судьба выпала этой усадьбе. До декабря 1978 года замок использовался под учебные залы техникума. Когда студентов перевели в новое учебное здание, усадьбу закрыли, встал вопрос, кому передать. В 1980 годах было издано два приказа: согласно первому, дом передавали Владимиро-суздальскому музею-заповеднику, согласно второму же – Владимирскому тракторному заводу под профилакторий. Этот приказ и "победил". Но тут уже наступили "лихие девяностые", заводу стало не до профилактория, и "ничей" дом облюбовали мародеры. Все мало-мальски ценное они вынесли из замка или попросту испортили. Говорят, в те годы у местной молодежи была игра – что еще можно в замке отбить. Два раза замок горел. Больше всего пострадала правая, "шотландская" часть. Усадьбу передали музею-заповеднику в 2013 году. Первые годы занимались оформлением документов. Года два, как приступили к реальным действиям. Но сил музея хватило на расчистку территории усадьбы и парка и поддержание ее в этом состоянии. А на восстановление архитектурного чуда нужны не просто силы, но и огромные средства. Музей ищет инвесторов и меценатов, но… не везет. Усадьба является памятником федерального значения, это налагает определенные ограничения, возможно, потенциальные инвесторы боятся повышенной ответственности. Бывший каскад прудов. Заканчивается экскурсия на "берегу" почти прямоугольного углубления – бывшего каскада прудов, в которых давным-давно нет воды, рассказом, о том, как здесь было красиво, когда плескалась вода, шумел лес, пели птицы, прогуливались нарядные гости Храповицкого. Вернуть эту местность к жизни, которая была здесь при Храповицком, конечно, уже нереально, но вот новую жизнь, жизнь культурной достопримечательности, туристического центра, она вполне может начать. Музей делает все, что может, для сохранения памяти, для просвещения общественности о незаурядном человеке. В частности, поставил на могиле создателя усадьбы в Германии деревянный православный крест. Но вопрос, кто возродит прекрасный усадебный дом, пока остается открытым. Увидим ли мы замок в первозданном обличье, и когда?..

Владимирская усадьба Муромцево постепенно возвращается к жизни
© Ревизор.ru