Бизнес не догоняет науку

Хроническое недофинансирование науки и командно-силовой крен госуправления продолжают толкать Россию в болото технологической отсталости. На сегодняшний день Россия выделяет из федерального бюджета на науку в десятки раз меньше, чем развитые страны. Несмотря на профицит федеральной казны, гигантские резервы Фонда национального благосостояния и поручение президента совершить технологический рывок, отставание по финансированию научных разработок только нарастает. «Если два года назад по размеру государственных финансов, выделяемых на науку, мы отставали от США в 28 раз, сегодня мы отстаем в 33 раза. От Китая мы отставали в 18 раз, сейчас отстаем в 22 раза, от Германии мы отставали в пять раз, сейчас отстаем в восемь раз. От Южной Кореи по общему объему государственного финансирования науки Россия отстает в четыре раза», — заявил председатель комитета Госдумы по образованию и науке Вячеслав Никонов. В 1990-е годы Россия формировала институты развития урывками и в меру скромных возможностей. На этом этапе разрушения и консервации технологического сектора речь чаще заходила о том, чтобы сохранить научно-технический потенциал и поддержать небольших инновационных игроков. Тогда появились Российский фонд фундаментальных исследований и Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, который ввиду труднопроизносимости аббревиатуры чаще называют просто по имени руководителя — «фондом Бортника». Но ведь хотелось быстрее, выше, дальше! Так что, когда нефтяная конъюнктура совсем захорошела, власти озаботились монтажом более масштабной инновационной машины. Были сверстаны реализуемые ныне схемы технопарков и цифровых лабораторий. Однако в полной мере исконная российская тяга к большим и красивым проектам реализовалась при создании государственной корпорации «Роснано». Нано — значит нано, и теперь возможные альтернативы особому обсуждению не подлежат. Тем более что «нано» оказалось понятием достаточно растяжимым. Многие современные научные дисциплины вышли в своих манипуляциях с материей на молекулярный и атомарный уровень — стало быть, хотя бы толику «нано» можно усмотреть и в них. Биотех, микроэлектроника, материаловедение и прочие направления научной и технической мысли дружно потянулись под хорошо профинансированный зонтичный бренд. Но ставка как-то не сыграла. «Востребованность научных результатов на Дальнем Востоке невысока в силу специфики хозяйственной деятельности: здесь малый удельный вес перерабатывающей промышленности», — говорил в интервью «Российской газете» президент президиума Дальневосточного отделения РАН, академик РАН Валентин Сергиенко. Нормативная база крайне запутанна, принципы защиты прав интеллектуальной собственности при передаче результатов научной деятельности размыты. «Я приведу пример. Тихоокеанский институт биоорганической химии (ТИБОХ) разработал великолепные препараты — «Гистохром», «Максар». Есть разрешение на их применение в медицинской практике. Накоплен большой опыт использования «Гистохрома» при лечении сложных заболеваний сердечно-сосудистой системы. Благодаря ему спасли сотни, если не тысячи, жизней. ТИБОХ располагает лицензией на производство, но не правом на торговлю. Я, кстати, не знаю ни одного случая, чтобы академический институт такое право получил. Так что мы выпускаем препарат, посредник его продает, возмещает нам затраты на производство. А остальную сумму — раза в три больше — забирает себе на покрытие общих расходов. Наши обороты не растут, средств для расширения производства нет», — отмечал академик. Он также говорил, что ДВО РАН создало около 20 специальных робототехнических комплексов: они умеют обследовать трассы для прокладки подводных объектов, искать протечки в трубопроводах, но широко не применяются. «Я сам был «на высоких этажах» Газпрома и «Роснефти», где мне говорили, что оборудование должно быть сертифицировано. Но у нас нет полигона, позволяющего тестировать приборы для дальнейшей сертификации. Да и не ученых это задача», — сетовал Сергиенко. По данным официальной статистики, на Дальнем Востоке находятся 156 организаций, которые занимаются научными исследованиями и разработками. Из них 30,7% сосредоточены в Приморье, 28,2% — в Хабаровском крае. При этом в Приморском крае трудится более половины Кулибиных и Эдисонов. Итак, что мы имеем сегодня? Деньги на инновации есть. Государственные институты инновационного развития более или менее сложились и наращивают обороты. Почти все элементы инфраструктуры (технопарки, технико-внедренческие центры и проч.), какие только придуманы в мире, за последние десять лет появились и в России. Отладить все это — и полный вперед, из сырьевой экономики в инновационную? В теории корпоративный сектор должен быть крупнейшим потребителем инноваций в любом их виде: как покупатель хайтек-компаний со всеми их технологическими потрохами, как истовый коллекционер интересных патентов, как заказчик разнообразных внедрений и оптовый закупщик соответствующей продукции. И вся та экосистема инноваций, которая сейчас на Дальнем Востоке с таким скрипом создается, в значительной степени должна быть завязана именно на него. Однако практика такова, что бизнес «кушает» инновации очень плохо. Что-то не на шутку угнетает его аппетит: реакции у него вялые, заторможенные. По словам Галины Петрук, директора департамента научно-исследовательской работы ВГУЭС, в 2018 г. университет выполнил около 300 научно-исследовательских работ, из которых 253 востребованы в реальном секторе экономики региона. «И чаще разработки оплачиваются и внедряются, к сожалению, не бизнесом, а фондом фундаментальных исследований и органами государственной и муниципальной власти. Чиновникам интересны проекты придомовых площадок, общественных территорий, обустройство рекреационных зон, стратегий муниципальных образований, — поделилась Галина Петрук. — Нет такого, чтобы бизнес сам выходил и говорил: «Мне нужна разработка». Им нужны разработки, но платить за это бизнесмены не очень хотят. Это всероссийская проблема, не зря президентом поставлена задача — коммерциализировать научные результаты». «Во взаимодействии бизнеса и науки много проблемных вопросов.— говорит Станислав Карпенко, директор Центра проектной деятельности ДВФУ. — Современная картина такова, что учеными научные разработки не могут быть доведены до какого-то продуктового результата. Научная разработка — это некая идея, подкрепленная формулами и условными прототипами. От идеи до промышленного внедрения разработки может пройти довольно много времени, кроме того, это требует серьезных денежных затрат. Современные предприниматели, от мелких до самых крупных, как правило, инвестируют в уже существующие работающие прототипы, чтобы минимизировать время на доработку и как можно быстрее пустить продукт в серийное производство. Бизнес интересует быстроокупаемость. Ученые же — люди другой парадигмы, поэтому рождаются некоторые противоречия между предпринимателями и разработчиками. Получается, что у бизнесмена нет времени и денег долго ждать результата, а ученые не могут выдать результат в таком виде, чтобы его можно было быстро коммерциализировать. В нашей стране бизнес и наука — совершенно разные круги, диалоги и мировоззрения. Предприниматели и ученые находятся в разных плоскостях и редко пересекаются. Наши бизнесмены относятся к инновациям как к маркетинговому ходу, который с помощью каких-то умных слов позволит получить гранты или политические дивиденды, но вовсе не технологические преимущества». «Научная разработка и инновационный продукт для предпринимателя — это вещь в вакууме, непонятное клише, — поделился Дмитрий Алексеев, генеральный директор DNS. — Для меня как для предпринимателя степень инновационности продукта, степень его научности — это совершенно абстрактные вещи. Предприниматель занимается тем, что он видит проблему и пытается предложить на рынок ее решение. Дело в том, что насущные проблемы, окружающие нас, не лежат в области науки. У нас так много банальных нерешенных проблем, что хвататься за проблему полета на Марс — глупо. Это Илон Маск может себе позволить заниматься проблемой заселения Марса, а для меня как для предпринимателя более актуален вопрос заселения Приморья, в котором жителей почти как на Марсе. А для того, чтобы это сделать, мне не нужны научные разработки. Наши современные предприниматели борются с нерешенными насущными проблемами настоящего дня, а какие задачи — такие и решения». «Есть бизнесмены, которые хотят внедрять новые научные разработки в свой бизнес. Но бизнесу всегда нужно что-то готовое, в разработки предприниматели вкладываться не готовы, по крайней мере, в России, в Приморском крае — точно. Для этого существуют венчурные фонды, и они пока единственные, кто готов вложиться в идею. Бизнес не готов вкладывать даже в прототипы, ему нужно то, что продается. Если научная разработка продается и приносит хороший доход, то бизнес обязательно обратит на нее внимание. Им нужен беспроигрышный вариант, — рассказал Александр Ганюшкин, разработчик, основатель и директор ООО «Робот». — Я тоже в свое время думал: «Сейчас сделаю прототип, найду инвестора». Прототип сделал, а инвестора не нашел. Потом думал: «Сделаю производственную версию, найду инвестора». Инвестора нашел, но это ребята, с которыми мы на одной волне, у нас похожие проекты, и мы друг друга хорошо понимаем». Лучшим выходом из ситуации является знакомство предпринимателей с основами научной деятельности и современными учеными-разработчиками. Ученые, в свою очередь, должны понимать, что их разработки должны быть кому-то нужны, и что доводить идею до работающего прототипа надо достаточно быстро. Станислав Карпенко: «То есть сотрудничество бизнесмена и разработчика должно происходить с самого начала проекта — не обязательно на финансовом уровне, но на уровне знакомства, обмена мнениями и идеями. В этом случае может случиться синергия, и инновация получит распространение, сможет коммерциализироваться. С другой стороны, в современном мире технологий тяжело быть успешным и предложить что-то новое на рынок, если у тебя нет научной составляющей. Все по-настоящему крутые вещи, которые делают, к примеру, в Америке или в Китае, в той или иной степени содержат в себе науку, инновации. В противном случае это повторение пройденного — либо уже кем-то придумано, либо никому не нужно. Настоящий предприниматель, который хочет добиться чего-то в высоких технологиях, должен сотрудничать с учеными, постоянно находиться в различных лабораториях, знать разработчиков и чем они занимаются, чтобы тут же подхватывать что-то интересное, как только оно зарождается».