По стопам Людовика XIV. Как работает гримёр в театре оперы и балета Перми
Почти полвека он превращает обычных людей в бояр эпохи Ивана Грозного, отчаянных тореадоров и прекрасных лебедей - в зависимости от заявленного в афише спектакля. В далёком 1970 году куйбышевский восьмиклассник Сергей Мухин, покорённый голосом и талантом Елены Образцовой, написал ей письмо. Отправить его хотел в Большой театр, но перед этим решил посоветоваться с учительницей литературы. Что тут началось! Педагоги возмутились: «Кто ты такой, чтобы писать в Большой письма?!» Вызвали в школу родителей. Но Серёжа всё равно отправил своё восторженное послание лучшей Кармен мира. И через две недели получил от неё фотографию с автографом. Их переписка продолжалась много лет. А в 2003 году, когда великая Образцова приезжала в Пермь со спектаклем Романа Виктюка, они наконец-то встретились. Это лишь одна история из профессионального закулисья заведующего гримёрным цехом Пермского театра оперы и балета Сергея Мухина. О том, как мастер оказался в Перми, какой спектакль оказался для него самым сложным и какие спектакли показывает своим внучкам, читайте в «АиФ-Прикамье». Спасибо, Горьковка! Вера Шуваева, «АиФ-Прикамье»: Сергей Владимирович, приближается Новый год, а с ним и череда «Щелкунчиков» на пермской сцене. С каким из персонажей этого яркого спектакля вам сложнее всего работать? Сергей Мухин: К числу сложновыполнимых «Щелкунчик» не относится. Правда, если в прошлых постановках все гости на Рождестве в этом спектакле были просто в паричках, то в нынешней постановке, по замыслу художника Татьяны Ногиновой, причёски, бороды, усы у гостей – доподлинно исторические. Они полностью соответствуют тем, что носили в Петербурге в конце XIX века. - А самый сложный для вас по выполнению спектакль можете назвать? - «Молодость Людовика XIV». Он шёл в драматическом театре, когда я работал там до перехода в оперный. Для этого спектакля надо было сделать много париков. Ни Интернета, ни ксерокса тогда ещё не было. Чтобы понять, как выглядела Анна Австрийская и другие персонажи, я ходил в Горьковскую библиотеку, читал много литературы. У меня порой даже складывалось такое впечатление, что я с автором беседую, когда переписывал всё это от руки. - В исторических париках используются натуральные волосы? - Лучше смешивать их с волосами буйвола. Они более жёсткие, рельефные, хорошо держат завиток в отличие от натуральных. Но если использовать только волосы буйвола, цвет получается немножко тусклый. Кстати, старый мастер Виктор Поликарпович Лучихин, у которого я работал учеником в Куйбышевском драмтеатре, советовал мне при подготовке любого спектакля начинать работу с мужского парика. То есть причесать хотя бы один мужской парик, а потом уже браться за женские. Следую этому до сих пор. А бабушек разобрали - Профессия гримёра-постижёра не самая распространённая. Как вы пришли в неё? - Любил рисовать, занимался в художественной школе. А ещё очень любил кукольный театр. Нравилось ходить туда. Но особенно интересовал меня процесс изготовления кукол. Делал их и сам, разрисовывая лица и используя для волос верёвку или паклю. После восьмого класса родители повезли меня в Москву, в театрально-художественное техническое училище. К сожалению, из-за отсутствия московской прописки мне отказали. Зато посоветовали поступить в театр учеником. И вот с 1972 года я в этой профессии. - А как оказались в Перми? - Благодаря справочнику узнал, что в Омске есть техникум, где можно изучать грим и постиж. К тому же там давали общежитие. Во время отпуска в театре поступил туда. Окончил техникум с отличием, так что имел право выбора на распределении. Пермь была первой в списке из 70 городов. Но я выбрал её не только поэтому. Пермский театр оперы и балета приезжал в Омск на гастроли. Я ходил на спектакли. И уже знакомился с их гримёрным цехом. Очень хотел работать в оперном театре, но свободной ставки там не было. Хотя и в Пермской драме, где проработал 16 лет, меня приняли славно. - Значит, куклы остались в прошлом? - Нет. После «Щелкунчика» Алексея Мирошниченко, где действие начинается с показа домашнего театра, у меня возникла идея создать кукольный театр для внучек. Коробку из-под холодильника приспособил под ширму, дочь сшила занавес. И теперь, когда Виолетта и Инесса приходят к нам, они с удовольствием смотрят «Теремок», «Принцессу на горошине» и другие сказки. Кукол делаем сами, да и купить готовых сейчас не проблема. Недавно привёз из Москвы Дедушку, Внучку и Поросёнка. Хотел ещё Бабушку купить, но их всех разобрали. - Ваши внучки уже были на спектаклях в оперном театре? - Пока только старшая, пятилетняя Виолетта, однажды смотрела балет из-за кулис. Очень понравилось. Они обе занимаются в танцевальной студии. Уже выступали в ДК им. Калинина на большой сцене. Впервые увидел их вот с такими ресницами и румянчиками. - И как оценили мастерство коллег? - Единственное профессиональное замечание: после выступления детям не сделали домакияж, отправив в таком виде домой. Проблема в том, что родители не в курсе, какую продукцию использовали гримёры, водостойкую тушь или нет, чем её снимать. Театр - не кино - Случались ли в вашей практике при создании каких-то образов разногласия с художниками-постановщиками? - Согласно уставу театра мы должны подчиняться замыслу художника и режиссёра. Но, конечно, у меня может быть и своё видение. После выпуска спектакля я делаю иногда фотосессию и выполняю всё так, как себе представляю. Допустим, идёт у нас в театре «Малахитовая шкатулка», где Хозяйка Медной горы, на мой взгляд, не совсем похожа на описанную Бажовым. По-моему, она должна быть с настоящей длинной косой. Именно такая Хозяйка в моей фотосессии. И, что особенно ценно для меня, такой мне удалось сделать её при оформлении этого спектакля на сцене Магнитогорского театра оперы и балета. - А на сцену Пермского оперного ваши предложения попадали? - Да. Вместо того чтобы в «Саде осьминога» гримировать артистов чуть ли не по два часа, я предложил для каждого из них сделать полумаску – чтобы это не мешало их мимике и они могли свободно петь. Делали полумаски точно по эскизам художников-постановщиков Ольги и Елены Бекрицких. Они это полностью одобрили. - Доводилось ли вам работать гримёром в кино? - Прошлым летом в Пермском крае снимали фильм «Зулейха открывает глаза», и мы помогали московским гримёрам. С Чулпан Хаматовой, Сергеем Маковецким и другими главными героями работали они, но мы всегда находились рядом: гримировали и массовку, и артистов. Работы было очень много – там огромное количество исполнителей. Это и знакомство с мастерами, и дополнительный опыт. В кино же своя специфика. Сегодня, кстати, некоторые художники почему-то считают, что в театре всё должно быть как в кино. Но для театра это не всегда приемлемо: киношный грим на сцене смотрится так, будто его нет совершенно. - Вам никогда не хотелось самому выйти на сцену, быть артистом? - Для меня любое приглашение выйти на сцену – большое испытание. В 2017 году я получил премию им. Луначарского. Её вручают работникам культуры, не являющимся представителями творческих профессий. Награждение проходило в Эрмитаже. Рядом со мной сидели Пиотровский, Мединский... Ужасное волнение. - Какими тремя главными словами вы описали бы свою работу? - Фантазия. Преображение. И терпение, конечно. Ведь изготовление парика, например, происходит буквально по одному волоску! В каждую ячеечку основы парика – монтюра (вся наша терминология идёт ещё от Академии парикмахерского искусства Людовика XIV) - тонким крючком продёргивается волосок и завязывается узелком. Такая вот кропотливая, скрупулёзная работа.
