Тишина в улье: как пчеловоды пытаются спасти насекомых

Что такое мертвая тишина в ульях, прекрасно знают в Зарайском районе Подмосковья, где в этом году тоже случился массовый пчелопад. Учитывая, что самая слабенькая пчелосемья (население одного улья) насчитывает 40 тысяч насекомых, счет тут идет на десятки миллионов погибших — и это по самым скромным прикидкам. — Лично у меня погибли самые сильные пчелосемьи, 20 ульев, — говорит Валерий Плеханов, председатель районного общества пчеловодов. — Так как они были заточены на получение товарного меда, я потерял тонну продукта — это 300 тысяч рублей. Плюс каждая семья примерно по 5 тысяч, убыток — 400 тысяч. В районе у нас погибло примерно 453 семьи, хотя многие не говорят — боятся нажима с «той стороны». Но и остальным убытки вряд ли компенсируют. На стороне сельхозпредприятий громадные деньги, грамотные юристы и административный ресурс, на стороне пчеловодов — только мы сами. Нам ведь фермеры так и говорят: «А ты докажи, что это мы». С доказательствами у пчеловодов тоже сложно. — Мне на ветстанции твердят: отравление не наша компетенция, у нас и реактивов таких нет. А аккредитованных лабораторий днем с огнем не сыскать. Вот и делай что хочешь. Говорят: вывозите ульи. А у нас 9204 гектара этого рапса! Куда их увезешь? Мы добились, что в соседнем районе посеяли донник, туда часть пасек вывезли. А остальным что делать? Мы куда уже только не писали: и в Роспотребнадзор, и в Минсельхоз, и в Россельхознадзор, и в Природоохранную прокуратуру, экологам — ни ответа, ни привета. Жалко ведь не только пчел. Гибнут опылители, их съедают мышки, ежики, птицы… Сейчас едешь — дороги голые, никого нет, ни птиц, ни зверей. Поле-то в 50 метрах от деревни! В общем, вывод у меня такой: пока не появится организация, которая будет проверять и карать сельхозпроизводителей большим штрафом, они нас как травили, так травить и будут. Мы не против рапса, мы за то, чтобы соблюдали технологию, — поясняет Плеханов. У фермеров, разумеется, своя правда. — Мы работаем препаратами, которые разрешены к использованию, — утверждает Руслан Анпилогов, исполнительный директор ООО «Новагро». — Рынок их большой, но действующее вещество у всех одинаковое. Поэтому делаем так: если проблема с китайскими препаратами не решается, мы ее решаем более дорогими европейскими. Вот нам все тычут этим рапсом. Думаете, мы сами в нем души не чаем? Он просто дает нам сводить концы с концами. У нас выбор: либо экологичность в малых объемах (органическое земледелие), либо количество в промышленных масштабах. По сравнению с Европой уровень господдержки у нас примерно в 40 раз меньше, вот и выживаем как можем. Можно растить пшеницу, ячмень. Но цены в России зависят от внутренней урожайности. Большая она — цены падают на 30–40 процентов, многие просто банкротятся. И на экспорт пшеницу особо не отправишь — нужны порты сбыта, а у нас их крупных только три. Мы уже способны на экспорт в больших объемах, только вот логистика недалеко ушла от советских времен… Предупреждать об обработках сильно загодя у фермеров тоже получается не всегда: — За рапсом нужен постоянный пригляд. А нашествие вредителей и болезней — дело непредсказуемое. Например, чтобы съесть одно поле, моли достаточно двух дней. Поэтому как только агроном ее замечает, мы срочно кидаем силы на обработку, параллельно информируя пчеловодов по Whatsapp, у кого он есть. Конечно, среди них много дедушек-бабушек, им сложнее. Но по закону мы вообще должны объявления в газете давать… А вообще, мои предки и родственники занимались пчеловодством, я знаю, что это такое, поэтому все беды, я считаю, тут от недостаточного взаимодействия. Взаимодействие обещает обеспечить глава района Виктор Петрущенко. — На днях мы собирали пчеловодов, убедили всех зарегистрировать свои пасеки, чтобы мы хотя бы понимали, сколько их в округе. Потом выбрали по два человека от каждого поселения, которые будут из общего чата информировать пожилых об обработках. Сядем с ними и с сельхозпроизводителями за круглый стол — договариваться, какой химией работаем, как работаем, что для этого нужно… Фермеры согласились засевать спецделянки другими медоносами, чтобы пчелы летели туда, а не на химию. В общем, главное — найти общий язык, тогда все образуется.