Сергей Глазьев против Эльвиры Набиуллиной

Люди из окружения президента Путина не могут определиться со своим отношением к России: нужно ли вкладывать деньги в эту страну или это бессмысленно, потому что все равно разворуют. Экономистов в России много. Может быть, на душу населения больше, чем где бы то ни было еще – если не считать, конечно, Лихтенштейн с Монако, но там скорее практики, у нас же сплошь теоретики. Уже пара киргизских таксистов рассказали автору этих слов, как правильно обустроить жизнь в России, чтобы хорошо было примерно всем. Что уж говорить о людях более причастных к премудрости обустройства взаимоотношений в обществе! Но если киргизские таксисты ничего не добились у себя на родине и приехали продолжать изыскания в Россию, то есть продемонстрировали несостоятельность абстрактных теорий перед лицом жестокой реальности, то у нас все же больше прав говорить о том, как обустроить страну – потому что мы здесь живем и уезжать не собираемся ни в Вермонт, ни в Бишкек И если внимательно прислушаться к сколько-нибудь толковым людям, то мы увидим две основные парадигмы (не употребляйте это слово при таксистах) экономических споров. О социализме и деньгах Первая парадигма – роль государства в экономике. Упрощенно говоря, социализм или капитализм. Это общемировой диалог – демократы и республиканцы в США, лейбористы и консерваторы в Британии, социал-демократы и христианские демократы в Германии, социалисты и республиканцы во Франции. В России это противостояние на политическом уровне не выдержано – настоящие «капиталисты» загнаны в глубокий афедрон не только четырьмя парламентскими партиями, но и соратниками по оппозиции. 3,49% Собчак, Явлинского и Титова на президентских выборах 2018 года – вот истинное место рыночников; пусть даже люди их бывшей сторонницы Эммы Памфиловой и украли миллион голосов, парламентские 5% все равно не наберутся. Поэтому обсуждать тут нечего, хотя в СМИ ломается достаточно много копий. В России, к сожалению (точка зрения автора может не совпадать…), нет спроса на свободный рынок Вторая парадигма – нужны ли экономике деньги. Вопрос кажется странным, но между тем и в Кремле, и на Старой площади, и в Белом доме идет ожесточенная борьба между сторонниками положительного и отрицательного ответов. За и против денег Одна сторона утверждает: деньги, которые страна зарабатывает на продаже углеводородов, должны дешевыми кредитами идти в экономику, развивать другие ее сектора, чтобы потихоньку снять нас с углеводородной иглы. Аргумент: объем наличной и безналичной денежной массы (М2) в России – 47,35 млрд рублей на 1 июля 2019 года. Это всего 45,7% от ВВП страны за 2018 год. А статистика (например, Азиатский банк развития) показывает, что в странах с высоким доходом на душу населения (более 11,5 тысяч долларов в год) М2 составляет в среднем 138% от ВВП, в три раза больше, чем в России. А вот в нищих странах (менее 2,2 тыс. долларов) – лишь 34%. В Японии денежная масса больше, чем ВВП, примерно в 2,4 раза, в Китае более чем в 2 раза, в Швейцарии и Великобритании в 1,4, в Канаде и Австралии в 1,2, в США М2 составляет порядка 90% от ВВП, у нас, повторимся, 45,7%. Прямой корреляции с уровнем жизни тут, конечно, нет, просто напечатать деньги и тем самым поднять благосостояние народа не получится, но у нас действительно по мировым меркам мало денег по сравнению с ВВП Вторая сторона утверждает: деньги, которые страна зарабатывает на продаже углеводородов, должны храниться на депозитах или в виде ценных бумаг и тем самым генерировать прибыль, потому что вброс их в экономику приведет к тому, что эти деньги попросту разворуют и выведут из страны. Аргумент: действительно воруют и действительно выводят. А созданный по инициативе Алексея Кудрина Резервный фонд сработал как подушка безопасности при валютной аварии 2014 года. Выстрелил он нам, конечно, в лицо, изрядно его помял, но от экономических переломов спас в сложнейшей ситуации одновременного ввода санкций и резкого падения цен на нефть. Сейчас эту же функцию выполняет Фонд национального благосостояния (ФНБ). Что до отношения денежной массы к ВВП, то у нас ВВП в значительной степени формируется за счет нефтегазовых доходов, в генерации которых население не принимает заметного участия, а значит и деньги эти не заработало. Принимать решение надо уже сейчас – размер ФНБ вот-вот достигнет оговоренных законом 7%, после чего новые сверхдоходы вроде бы надо вкладывать в экономику. Но сторонники второй точки зрения прекрасно понимают, что если средства пойдут на национальные проекты, то вновь обогатят Тимченко, клан Ротенбергов, а также топ-менеджеров госкорпораций и госкомпаний. Кто прав? На наш взгляд, обе точки зрения хорошо аргументированы. Таксист, несомненно, смог бы за время одной поездки сделать выбор или совместить два подхода, но более ответственному человеку, тем более обладающему правом принятия решений, сделать это куда труднее. Владимир Путин не раз высказывался в пользу первой точки зрения, но одно дело – позитивные пресс-конференции, а другое – конкретные распоряжения. Символы веры В этом и состоит новый русский цугцванг. Час решения близок, цейтнот усиливается, а сделать выбор в пользу одного из двух возможных ходов не получается – слишком велики риски в обоих случаях. Не склоняя читателя к одной из двух позиций, постараемся понять, что движет их сторонниками. Неверующих людей нет. У каждого в жизни есть сотни аксиом, базовых правил, которые принимаются без обсуждения. Скажем, для большинства христиан действует принцип «Не убий», которого хорошо воспитанный римлянин бы просто не понял. «Параллельные прямые не пересекаются», «По телевизору врать не будут», «Свобода лучше несвободы», – все это какие-то базовые убеждения, с которыми лучше не спорить, потому что аргументов у человека не будет, а риск поссориться велик. Так вот, в приведенном противоречии также есть две аксиомы, которые необходимо превратить в теоремы и доказать или опровергнуть – иначе никакое согласие не будет возможным. Первая, назовем «аксиомой Сергея Глазьева» – «Для развития экономики нужны деньги, много денег». Вторая, «аксиома Эльвиры Набиуллиной» – «Любые деньги в России будут разворованы» Конечно, бросается в глаза универсальность первого высказывания и некоторая националистичность второго. Но ничего плохого в таком национализме нет – у разных народов действительно разный менталитет, что в сочетании с разными правоохранительными системами сильно влияет на экономику. Так что давайте разберем подробнее. Разрушение аксиом Вера сторонников Глазьева состоят в том, что деньги есть очень удобный способ обмена, универсальный эквивалент стоимости товаров и услуг. Положим, у нас есть много ресурсов, есть мастера, есть товар, то есть хорошо работают сельскохозяйственная, кожевенная, металлургическая, машиностроительная, другие сферы, но при этом очень мало денег. Система развалится, потому что такие способы обмена, как бартер или долговые расписки, очень ненадежны. Вырастив зерно, можно, конечно, обменять часть его на трактора и косы, но вот между производителями тракторов и кос обмен уже затруднен. Скорее всего, им придется использовать в качестве обменного эквивалента как раз высоколиквидное зерно, то есть в этой экономике оно станет «деньгами», а фермеры – банкирами с правом эмиссии. В случае неурожая, однако, опять возникнут серьезные проблемы с обменом, а без обмена экономика не существует. На самом деле, конечно, представить себе экономику без денег несложно, но это – или коммунистическая утопия, полная автаркия с централизованным производством и распределением благ, или присутствующий во многих религиях некий земной либо загробный Эдем, населенный нравственными людьми и изобилующий ресурсами. Кроме того, существуют вполне устойчивые первобытные культуры (в джунглях Амазонки и на некоторых островах), не знакомые с понятием денег. То есть деньги не являются необходимой частью жизни, это скорее удобный компромисс в условиях многоукладности экономики и несовершенства человеческой натуры. Но в сколько-нибудь доступной нам перспективе проще отправить Илона Маска на Марс и получить его обратно, чем создать одно из безденежных обществ Вера сторонников Набиуллиной в еще большей степени зиждется на несовершенстве человеческой натуры. Мы прекрасно знаем, что происходит с деньгами, которые государство отправляет в экономику. Это колоссальная переплата на государственных заказах, причем система «откатов» (возврата части выделенных средств обеспечившему победу на тендере чиновнику) функционирует надежнее, чем система защиты лесов от пожаров или самолетов от падений. Это выделение особо вкусно субсидированных кредитов предприятиям, связанным с кругом губернатора. Это постоянный рост стоимости практически любых объектов, которые возводятся или реконструируются за счет бюджетов государства или госкомпаний (привет Олимпиаде в Сочи и «Газпром-Арене»). Но, как ни странно, сам факт воровства бюджетных денег (казнокрадства) для экономики отнюдь не губителен, напротив, он может быть даже полезным при одном маленьком условии: украденные деньги должны быть потрачены внутри страны, то есть потечь по венам ее финансового организма. Для благосостояния граждан это лучше, чем просто хранение казенных денег в американских долговых бумагах или на счетах европейских банков Но вот с оттоком средств за рубеж Эльвира Набиуллина как раз ничего не может сделать, а по мнению ряда экономистов (например, Валентина Катасонова, который сам много лет работал в Центробанке), даже способствует ему. За 25 последних лет лишь дважды фиксировалось положительное сальдо миграции капитала, и то в 2006-07 году страна получила131,5 млрд спекулятивных долларов, а в одном только 2008-м потеряла 133,6 млрд. После катастрофы 2014 года (минус 154,1 млрд долларов) и паники 2015-го (минус 56,9 млрд) стало уже нечего выводить, нефтяная игла опустела, расходы бюджета упали. Но как только наступила относительная стабилизация, деньги стали покидать Россию все быстрее и быстрее: 15,4 млрд, 31,3 млрд, 60,0 млрд в 2016-18 годах. То есть дело не в самом воровстве, а в неумении финансовых и политических властей перекрыть поток ворованного за рубеж. * * * Теперь, когда мы немного препарировали базовые ценности обеих сторон, поставим вопрос: что проще – построить идеальное (или, наоборот, примитивное) безденежное общество или надежно закрыть финансовые границы России? Первое сделало бы бессмысленными аргументы и веру Глазьева, второе – аргументы и веру Набиуллиной. Вывод из вышесказанного несложно сделать уже и таксисту. Сторонники первой точки зрения при самой доброй воле не в состоянии создать условия, при которых она будет неверной, а значит, их вера чиста. А вот сторонники второй с относительной легкостью могли бы оставить деньги в стране, но это противоречит их вере в непобедимость воровства в России и бегства капиталов из нее (целевой показатель Центробанка – минус 7-8 миллиардов в год, то есть даже в идеале планируется убыток). Если Минфин и Центробанк не в состоянии остановить отток средств, нам надо не накапливать деньги на депозитах в западных банках, а поменять руководство Минфина и Центробанка. Не слушая при этом советов ни Тимченко, ни Ротенбергов, ни Сечина, ни Миллера.