Герой Советского Союза Владимир Кондауров: Катапультироваться и бросить самолет не мог

Заслуженный летчик-испытатель СССР Владимир Николаевич Кондауров на пути к профессии не останавливался ни перед чем. Любой запрет он расценивал как незначительное препятствие на пути, настаивал на своем. Летчик – не профессия, а призвание. Кондауров своим примером это доказал. «Аргументам Недели» Владимир Николаевич рассказал, как бороться за свою мечту. – Владимир Николаевич, как вы поняли, что станете летчиком-испытателем? – Я захотел летать, когда впервые увидел в небе самолет. Вместе с этим понимал, что моей мечте не суждено сбыться, потому что у нас в селе не было училищ такого профиля. Потом мы с родителями переехали в областной центр Усть-Каменогорск, где в ДОСААФ как раз открылся отряд планеристов. Мне было 14, из-за малолетства брать не хотели. Но я упертый, добился своего, попал в школу. Выпустившись, освоил несколько типов планеров, потом поступил в Качинское высшее военное авиационное училище лётчиков. Окончил в 1964 году, уже тогда мечтал испытывать самолеты, но возможности не давали. – Слишком опасно для юного выпускника? – Не в этом дело. Сначала председатель государственной комиссии обещал взять меня к себе в прибалтийский боевой полк, а потом поставили в училище летчиком-инструктором. Сразу на сверхзвуковой истребитель МиГ-21. Выпускали нас с налетом всего 15 часов, так что пришлось учить курсантов и учиться самому. Уже через год выпустил первых воспитанников. Но несмотря ни на что, добиваться цели я не прекращал. В отпуске поехал в Москву, пытался выйти на начальника, через которого можно было стать испытателем на авиационном заводе. Ничего не вышло, зато, когда вернулся в часть, о моих «телодвижениях» доложили руководству. И снова повезло! Виктор Иванович Новиков – начальник училища, когда-то сам мечтал стать испытателем. Он обратился к маршалу Константину Андреевичу Вершинину, главнокомандующему ВВС, с просьбой выделить для инструкторов места в научно-испытательном институте. Вершинин обещал помочь и сдержал слово. Потом неожиданно для всех Новиков объявил, что поедут в институт двое: капитан Игорь Кутузов и лейтенант Владимир Кондауров. Весь полк сошел с ума, мол, за что Кондаурова-то?! Один год всего проработал, даже класса нет. Летчики смотрели на меня косо, как на любимчика, а я был счастлив. – Насколько я знаю, поехать вам не удалось. Почему? – В нашей эскадрилье разбились курсанты и их инструктор. На взлете отказал двигатель. Я взял его группу. Из-за этого попал в испытательный центр только через год, а мое место уже было занято. Упускать момент опять не стал. Заявил генералу, что никуда с аэродрома не уйду, готов даже дворником работать. Он оценил мой пыл и назначил помощником инженера с возможностью осваивать профессию летчика-испытателя. В это время к нам прибыл космонавт Герман Степанович Титов с этой же целью. Получилось, что начинали вместе. – На личную жизнь время находили? – С девочками не гулял, на танцы никогда не ходил, за исключением одного случая. Друг уговорил. Там познакомился с девушкой, которая через два года стала моей женой. Пять лет назад отметили золотую свадьбу. – Наверняка, жена сильно переживает, когда вы отправляетесь в полет. – Мы рискуем всегда. Когда нервы зажаты в узел, и каждая секунда становится решающей – сложно оставаться спокойным. За двадцать пять лет испытательной работы такое случалось часто. В первый раз я понял на что способен человек в борьбе за жизнь еще курсантом. В пилотажной зоне инструктор показал мне вертикальную восьмерку на МиГ-15УТИ. В самостоятельном полете я решил повторить её на МиГ-17. Разогнавшись, я так энергично хватанул ручку управления «на себя», что от огромной перезагрузки потерял зрение. Передо мной была черная полоса. Я не видел ничего и не знал, что делать. Это длилось несколько секунд, потом картинка стала сереть, а через серость еще позже проявилась приборная доска. Тут же я увидел перед собой голубое небо. В этот момент самолет стал вращаться. Кровь прилила к голове. Я понимал, что это моя вина. Сразу молнией пронеслась мысль, что никто не поможет. Катапультироваться и бросить самолет не мог, все стало бы известно командованию, а с училищем пришлось бы прощаться. Инструктора, который показал мне эту фигуру, подставлять тоже не хотелось. Но вдруг перед глазами появилась инструкция, причем на странице «Вывод из штопора». Все длилось как один миг. Я в голове «прочитал», вывел самолет из вращения, потом из крутого пикирования над кустами в глубоком овраге. Лечу на аэродром, а передо мной солнце на горизонте садится. Глядел и думал, что жизнь, оказывается, прекрасная штука. Больше подобного видения у меня никогда не возникало, видимо, перепугался я тогда здорово. Для остальных, кстати, случившееся осталось тайной. Только бывшему инструктору признался однажды за рюмкой чая, когда уже был зрелым испытателем. И про себя подумал, что был тогда совсем зеленым, хотя казалось иначе. А сидевший передо мной человек героической профессии с удивлением качал седой головой. Анастасия Биктеева