«Суть не в восстановлении внешнего облика, а в сохранении образца архитектуры и инженерной мысли»
«Люди не приучены ремонтировать то, где они живут» Антон, волонтеры взялись за сохранение архитектурного наследия не просто так. Откуда пошла эта идея? – Сама тема волонтерства на ОКН не то чтобы нова. Еще в советское время существовало Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК), сейчас оно возродилось. «Том Сойер Фест» берет начало из Самары, 2015 год. Идеолог всего этого – Андрей Кочетков. Возможно, его подстегнула ситуация с памятниками в Самаре, а фестиваль появился в силу того, что стало очевидно, что государству не хватает сил, желания заниматься сохранением культурного слоя в городе, исторического облика зданий. С чего начинал Кочетков и один из принципов работы фестиваля – это работа не с памятниками. Если мы работаем не с памятниками, то мы имеем минимум согласований и разрешительной документации. Однако сейчас все чаще на ремонт в рамках фестиваля по стране волонтеры берут объекты ОКН и работают под наблюдением специализированных реставрационных организаций. Именно так работает наш фестиваль в Нижнем Новгороде. Также Министерством культуры РФ рассматривается вопрос официального допуска волонтеров к ремонту объектов ОКН. Волонтеры – это, хоть и ограниченная профессионально, но большая трудовая помощь. И в рамках нашего фестиваля мы делаем значительные задачи. Каждый может худо-бедно красить, то есть выбираются посильные волонтерам работы. Для выполнения тех работ, что им непосильны, потому что сложны либо требуют привлечения профессионала или каких-то специальных знаний, как работать с техникой, приходится нанимать профессионалов на спонсорские средства. Все остальное могут сделать волонтеры: у них больше отделочная задача. Усилением конструкций мы не занимаемся, строительными работами тоже. Как вы оцениваете состояние старого Нижнего? По вашим ощущениям, кто лучше содержит старинные дома: частные собственники, государство или муниципалитет? – В целом ситуация с историческими домами очевидна и понятна: она довольно сложная. Они теряются по разным причинам, часто приходя в негодность от бездействия. Город исторический, в нем купеческие дома переделывались в коммуналки, и живущие в них люди, получившие исторические здания, не могли их поддерживать и обслуживать. Люди у нас не приучены вкладывать и ремонтировать то, где они живут, – они требуют этого от государства. Многие наши сограждане, в том числе и во власти, не понимают ценности старинного дома. Если власти не считают это важным или нет специального указания сверху, что нужно это делать, не будет и инициативы на местах: личные мотивации всегда сверяются с общим курсом. На уровне жителей содержание домов-памятников зависит от финансов. Есть частные владельцы, которые ухаживают за своим домом, а есть те, кто не ухаживает. Например, владелец фестивального 22-го дома по улице Новой долгое время был готов к ремонту, но всегда боялся вкладываться в дом, задаваясь вопросом, его снесут или нет. И так живут многие: они и хотели бы вложиться, но не знают, что будет с их домом. Если бы было четкое понимание политики государства, области, города, что мы это все оставляем, а вон то – нет, люди бы вкладывались в это дело, делали крыльцо, латали крышу. Но когда ситуация непредсказуема, люди не вкладываются и годами ждут, когда их расселят, а дом снесут. На муниципальном уровне ничего особо не делается. Но и статистика такова, что среди всех существующих памятников муниципальных – порядка 5 %. Основная масса – региональные памятники, но у региона и ресурсов значительно больше, он стремится разместить в них какие-то учреждения, поэтому дома как-то поддерживаются. У муниципалитетов же ограничены средства на текущие задачи, какое уж дело до памятников? Отдельной группой стоят здания, которые сейчас будут расселяться: начинается новая волна переселения из ветхого и аварийного фонда. Неценные объекты пойдут под снос, а что делать с ценными? Поэтому сейчас и возникает идея с созданием некоммерческой организации по сохранению и развитию этих домов. Это новая ситуация, которой не было раньше. Раньше дома просто сносили, но теперь пробуют возрождать. «Когда говорят: «Давайте восстанавливать, мы хотим» – возникает ситуация, что некому» Каково, на ваш взгляд, качество реставрации домов, отданных инвесторам или находящихся в государственной (в широком смысле слова) собственности? – Мне как инженеру-строителю, который занимается строительной экспертизой, очевидно, что квалификационный состав людей, которые занимаются реставрацией, в общей массе низкий. Для реставрации должна быть высокая квалификация, люди, обладающие знаниями не просто о ведении работ, а о ведении работ в то время, когда дом строился, как можно восстановить характер того времени. Нужны специальные приемы. Это сложно еще и потому, что таких учебных учреждений, которые учили бы этому, катастрофически мало. В Нижнем Новгороде этому не учат – здесь учат архитекторов-реставраторов, и то эти группы крайне маленькие: порядка 10 человек в год выпускается, и не все из них, как правило, пойдут работать по этому направлению. Эти выпускники могут проект нарисовать, но сделать его вживую – не их задача. Рабочих, которые бы это сделали, у нас в Нижнем совсем не учат. Все учебные заведения страны, кто подготавливает рабочих, способных сделать качественную реставрацию, можно по пальцам пересчитать. Рынок тоже узкий. Хотите сказать, что он широкий? Объектов, которые нужно реставрировать, много... – Куча. Но финансирование крайне скудное – когда до этого дойдет? Люди старше меня говорят, что во времена, когда реставрации уделялось больше внимания, было и много специалистов, была школа, был постоянный госзаказ. И реставрационные мастерские на этом жили, они всегда могли планировать свою работу наперед. Сейчас этого нет. Поэтому когда говорят: «Давайте восстанавливать, мы хотим» – возникает ситуация, что восстанавливать некому, специалистов нет. Вернее, будут привлекаться специалисты, но они работают современными способами, не соблюдая старые технологии, технологии реставрации. Известный пример тому – реставрация дома 15 по улице Дальней. И это только самый показательный объект. Классно сделанные места есть. Тот же Арсенал, например. Но это работа не одного года, здание большое, много вложено человеческих сил, были привлечены мощные профессионалы. Еще один пример реставрации высокого уровня – офисные здания на улице Ильинской, дома 60 и 62. И другие. Мне нравится отношение отдельных людей, инвесторов, девелоперов, которые ремонтируют старинные дома и делают в них бизнес. Хорошо делают внутреннюю отделку и благоустройство, например, под кафе или гостиницу. «Я привык к маразмам в нашей стране» Вернемся к вашим словам о дефиците кадров. После нашумевшего пожара в Нотр-Даме на его восстановление бросились собирать деньги, в России прозвучала мысль направить туда реставраторов. Не было обидно, что у себя разрушающихся памятников много, а реставраторов за рубеж отправляют? – Нет. Я привык уже к этим маразмам в нашей стране. Я знаю, где я живу, и имею определенную эмоциональную закалку. По сути, так не должно быть: себе не делаем, а кому-то делаем. Но это характерно для нашей страны – так много чего другим делаем, много куда вкладываемся силами, отвлекаем ресурсы, а сами перебиваемся. По вашему мнению, деревянное зодчество в Нижнем Новгороде имеет будущее? Как вы относитесь к идее редевелопмента исторических территорий? – Областное правительство в сотрудничестве с КБ «Стрелка» разрабатывает идею редевелопмента пилотной территории Започаинья. Проект КБ «Стрелка» по этой территории не публиковался, но где-то он все-таки разрабатывается и присутствует. Почему я помогаю фестивалю «Том Сойер Фест»? Я фанат деревянных конструкций, я преподаю деревянные конструкции, я хочу, чтобы образцы деревянных зданий не уходили из города. Иначе люди не поймут ценность самого материала, не поймут, что из него можно строить. Дачные дома за городом мы строим из дерева, но в городе по-другому, а так не должно быть. Общемировой тренд – строить из дерева. У нас же ничего нового в городах из дерева не строится, просто капли в море, а старое пропадает. Мне бы хотелось, чтобы в городе оставались образцы деревянного зодчества даже не столько как ОКН, сколько как объекты градостроительной истории, просто потому, что это этап развития города. То, что мы имеем сейчас, положение дел, не позволяет говорить, что деревянные здания могут быть сохранены в исторически сложившемся и отреставрированном виде: нет опытных качественных специалистов, которые могли бы их сохранить, нет правовой основы, чтобы пришел инвестор и смог что-то сделать, если речь идет о редевелопменте. Если эти дома расселяют, они оказываются бесхозными и, значит, мы их теряем. Если в ближайшее время решится вопрос о форме работы с такими домами, будь то на муниципальном, будь то на региональном уровне, это будет хотя бы понятный шаг, с этим можно будет работать, а под деньги пойдут и специалисты. Я на это надеюсь, но не питаю иллюзий. Редевелопмент – штука нужная. Но он должен быть осмысленным. Редевелопмент требует глубокой правовой, экономической, технической проработки, что делается очень небыстро. Нереально качественно сделать Ильинку с Започаиньем за два года к 800-летию Нижнего Новгорода: опять получится какая-то профанация. Редевелопмент – это не просто фасад покрасить, а проработка экономики, концепции, юридические задачи. А затем уже подтягиваются технические решения. Я так понимаю, что если начнется какая-то штурмовщина, качественно это сделать за два года точно не получится: только предподготовка к строительным работам занимает огромное количество времени – несколько лет. В случае аврала и вынужденного создания «потемкинских деревень» у нас на улицах та же участь ждет и наш пилотный редевелопмент. Но уважаемые, дорожащие своей репутацией фирмы, зачастую не берутся за заведомо провальную работу, чреватую рекламациями, пенями и общественным осуждением. На штурмовщину опять придут специалисты с недостаточной квалификацией, таких будет немало. Результат можно предсказать, ничего хитрого. «Мы волонтеры и не можем делать что-то сложное» Антон, в 2018 году волонтеры ремонтировали дом на улице Короленко, 18. Почему выбор пал именно на него? – Дом выбирали исходя из нескольких соображений. Он должен привлечь внимание к этому кварталу деревянной застройки улиц Короленко – Новая. Дом должен быть в достаточно хорошем техническом состоянии, чтобы его ремонт в принципе имел смысл. И третье – дом должен быть видным в масштабе улицы. Этот дом расселен, хотя по рекомендациям фестиваля нужно работать с жилыми домами, отсюда и возникли некоторые сложности с его «внедрением в жизнь». Выявленным объектом культурного наследия (ОКН) этот дом стал буквально за несколько месяцев до фестиваля. Сейчас должна проводиться экспертиза: его могут признать памятником, но могут и отказать в этом статусе – как экспертное сообщество и областное управление госохраны объектов культурного наследия (УГО ОКН) решат. Были уже прецеденты, что соседние дома памятниками не признали, хотя они тоже были выявленными ОКН. Это довольно скандальная была история, о ней писали в СМИ. Сейчас дом считается аварийным и до сих пор не переведен в нежилой фонд: процесс довольно длительный. Технически этот дом в хорошем состоянии – признание аварийным подводило его под снос. Остается надеяться, что этот облагороженный дом сохранится, есть возможность приспособить его под другое, нежилое, использование: кафе, мастерские, заведения сферы услуг, туристическое бюро. Сейчас мы приспособили помещения дома под штаб фестиваля, где проводим рабочие встречи и экскурсии. Сколько людей участвовало в фестивале? Что было сделано их силами? – В целом на разных этапах в течение всего времени фестиваля в нем участвовали порядка 150–200 человек. Наш бюджет составил около 600 тыс. рублей, из них 100 тысяч – пожертвования граждан, а 500 тысяч – целевая спонсорская поддержка. Все деньги мы израсходовали, практически все в ноль ушло. Под конец фестиваля нам еще пришлось добирать немного, чтобы закрыть мелкие долги. Районная администрация помогла, достаточно оперативно согласовала то, что требовало согласования, содействовала с уборкой территории, вывозом мусора, расчисткой зелени, установкой туалетов. Фестиваль – это в основном наружные работы. Официально они называются текущим ремонтом фасада здания. Их мы и пропускаем и через административно-техническую инспекцию, и УГО ОКН. Это не реставрация или капитальный ремонт и по закону, и по факту. Это важно понять, потому что у людей сразу появляются повышенные требования к тому, что мы делаем. Хотя некоторые элементы реставрации мы делаем, но это зависит от технических (мы волонтеры и не можем делать что-то сложное) и финансовых возможностей. Например, делать новую резьбу или профили долго и дорого. У дома на Короленко, 18, мы приводили в порядок территорию, убрали старые сараи и заросли. Переделали сгнившие элементы под карнизом, на пожертвования главы города Владимира Панова сделали крыльцо: до него был только козырек. Очистили с фасадов старую краску, грунтовали и покрывали двумя слоями краски. Проект колеровки согласовывали в УГО ОКН. Проект делали профессиональные архитекторы. Какие дома будете ремонтировать этим летом? – В этом году в фестивале участвуют жилые дома на улице Короленко, 16, Короленко, 13/20, на улице Новой, 22а. Все выявленные ОКН. По типу работ в этом году будем делать меньше, по объему работ – в 1,5 раза больше. Мы не будем заниматься отмостками, кровлей – исключительно фасадом, цоколем, частично восстановим деревянные элементы, обновим кое-где заборы. Фото из личного архива А. Одина, ФедералПресс / Наталья Егошина
