Морис Леруа: Переезд в Москву – это шанс на вторую молодость

Стандартная серия вопросов и ответов в ходе парламентского часа премьера Франции Эдуарда Филиппа 18 декабря внезапно прервалась продолжительной овацией. Аплодировали не главе правительства, а одному из депутатов – члены Национального собрания прощались с вице-спикером Морисом Леруа. Ранее он объявил о решении переехать в Россию, чтобы заняться проектом Большой Москвы, а сейчас задавал последний в своей карьере политика вопрос правительству. Несколько месяцев спустя Леруа сидит в кафе на Большой Дмитровке и с легкой ностальгией показывает корреспонденту РИА Новости выложенную на YouTube запись своего ответного слова, в котором он поблагодарил всех, кто более 20 лет помогал ему работать в парламенте. "Такой реакции я ожидал только во время похорон", – не без удовольствия снова повторяет он свои прощальные слова. Впрочем, в своем первом после переезда в Москву большом интервью Леруа утверждает, что политика у него "по-прежнему в крови". Но теперь свои знания и опыт он будет использовать для того, чтобы строительные успехи российской столицы получили широкую известность в мире. – Морис, не могу начать нашу беседу, не упомянув пожар в соборе Парижской Богоматери. Уверена, в нашей стране нет ни одного человека, который бы не сожалел о случившемся. Где вы были, когда произошел пожар, и что для вас значит эта трагедия? – Я следил за этой драмой из Москвы. Видя ужасные кадры пылающего собора, я был потрясен и не находил слов. Нотр-Дам – символ нашего национального наследия, самый посещаемый памятник в Европе, один из символов европейской цивилизации, которую выстроило христианство. Уверен, Франция сможет возродить эту значимую страницу нашей истории. Я приветствую четкое обязательство президента Эммануэля Макрона восстановить собор и благодарю за щедрые пожертвования французские обеспеченные семьи и компании, а также друзей Франции во всем мире. Они позволили всего за неделю после трагедии собрать необходимые для восстановления Нотр-Дама деньги, а в течение следующей недели практически удвоить объем средств. Увы, пожар в соборе Парижской Богоматери показал, что даже для величайших памятников истории не существует нулевого риска. Парадокс в том, что, когда в середине XIX века Виктор Гюго прославил Нотр-Дам, его целью было привлечь общественное мнение к состоянию собора. Современники услышали писателя и подарили памятнику новую жизнь. В наши дни, полтора века спустя, собрать необходимые средства вновь оказалось очень сложно. Собору Парижской Богоматери требовался ремонт, и работы шли очень медленно. Сейчас мы имеем то, что имеем. Но когда мы говорим о привлекательности территорий, мы должны признать, что ее не бывает без знаковых объектов. Франции и России очень повезло с богатым культурным наследием, а значит, требуется постоянная работа по сохранению и популяризации памятников. – Вы отказались от депутатского мандата, чтобы перейти на работу в "Мосинжпроект". Как вы пришли к такому решению? – (Улыбается) У вас есть свободный час, чтобы выслушать полный ответ? Естественно, это очень серьезное решение, мой личный выбор дальнейшего жизненного пути. Я ведь был не просто депутатом, а одним из вице-спикеров Национального собрания. И за всю историю французского парламента никто не покидал его, чтобы переехать на работу в другую страну. Одним из толчков к этому решению стало то, что во Франции после реформы, проведенной в правление президента Франсуа Олланда, стало невозможно занимать пост руководителя местного уровня и одновременно представлять свою территорию на национальном уровне в качестве депутата или сенатора. Но любой депутат, представляющий свою территорию в парламенте, должен на ней жить и работать, иметь связи со своими корнями и землей. Все социальные проблемы, что мы имеем сегодня во Франции, происходят от того, что правящаяся партия плохо связана с реальностью. Эта не та политика, в которой я развивался, вырос и которую люблю. Есть и еще одна причина для моего переезда в Россию. Я надеялся, что Эммануэль Макрон перезапустит проект Большого Парижа после паузы времен Олланда. И был очень разочарован, когда понял, что перезапуска изначального проекта, таким, как его задумал Николя Саркози, не будет. Поэтому когда Марат Хуснуллин (заммэра Москвы по строительству – ред.) сделал мне удивительное предложение войти в его команду, я подумал: "Почему нет?" Мои дети уже взрослые. Родители пожилые, но, к счастью, вполне самостоятельные и бодрые. Второго февраля мне исполнилось 60 лет, у меня впереди еще 10-15 лет активной жизни, и переезд в Москву – это фактически новая молодость, новая страница в жизни. – Как восприняли ваше решение семья и друзья? – Конечно, сначала эта новость всех немного шокировала. Близкие много шутили на тему того, что 60-летие – самое время начать все с нуля. Но те, кто меня действительно хорошо знают, понимают, что я не очень люблю спокойную жизнь и всегда иду навстречу вызовам. Сидеть дома у камина и читать газету – это не моя история. – Планируете жить на две страны, или теперь Россия – основная страна вашего пребывания? – Я переехал в Москву в январе. С тех пор заполнил огромное количество бумажек и получил разрешение на работу. Но раз в месяц я посещаю Францию, чтобы увидеться с родителями и детьми. – Где вы поселились? – Знаете, очень забавно, даже символично, учитывая историю наполеоновских войн, что я живу в Филях и хожу там в местный "Ашан". Я очень верю в такие знаки судьбы. – И как вы ощущаете себя в Москве, получается чувствовать себя полноценным горожанином? – Это совершенно не то же самое, что жить в "Метрополе". Например, зимой я был впечатлен качеством уборки снега в городе. Во Франции достаточно двух сантиметров осадков, чтобы Жан-Жак Бурден (известный телеведущий – ред.) послал репортеров на улицы рассказывать, как город борется с транспортным коллапсом. А здесь тротуары чистые, люди ездят, метро и наземный транспорт работают, жизнь продолжается. Это ежедневное чудо! Поскольку я был и губернатором, и мэром, я хорошо представляю, чего это стоит, в том числе какова цена снегоуборочной техники. Москва кажется мне очень живым городом, который не засыпает ни на минуту. Например, магазины здесь работают до 10-11 вечера. Иногда даже хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться, что такой ритм мне не снится. Мне очень нравится московская архитектура – здесь много разных стилей, они интересно соседствуют. Очень хотелось бы, чтобы мэр Парижа тут побывал и посмотрел, как сделана подсветка в городе. Столица Франции раньше славилась своим освещением, но, увы, теперь от этого преимущества отказались под предлогом охраны окружающей среды. А мне кажется, что не надо лишать людей праздника, прикрываясь экологической политикой. – Вы сказали, что предложение о переезде в Москву вам делал лично вице-мэр Марат Хуснуллин. Как вы с ним познакомились? – Благодаря Большому Парижу. В качества министра городского развития я принимал мэра Москвы Сергея Собянина во Франции. Это был 2011 год, насколько я помню, тогда решался вопрос о расширении территории Москвы. А на следующий год на инвестиционной выставке MIPIM в Каннах мы познакомились с Маратом и руководителем департамента внешнеэкономических и международных связей Сергеем Черёминым. Тогда наша встреча продлилась два часа. У меня хорошая интуиция: я сразу увидел, что это не политикан, а человек реального дела. У него были очень четкие вопросы по Большому Парижу. Он – настоящий строитель. Потом мэр Москвы предложил мне стать членом жюри в конкурсе на концепцию развития Большой Москвы. Я уже не был министром и был очень тронут и польщен приглашением в жюри, состав которого был поистине блестящим – в нем работали член Берлинской палаты архитекторов Хильдебранд Махляйдт, советник министра транспорта США Вукан Вучик, известные российские архитекторы. Обсуждая работы финалистов, мы провели два часа в Парке Горького. На следующее утро я должен был уезжать раньше остальных членов жюри и попросил о встрече с Хуснуллиным, чтобы поделиться впечатлениями от проектов. Например, рассказать о том, какие из них, по моему мнению, реальны, а какие больше похожи на фантазии. Вместо часа, о котором мы договорились, мы провели вместе три часа. – Кстати, в конкурсе победили ваши соотечественники – команда Антуана Грюмбаха и Жана-Мишеля Вильмотта. – Да, они выиграли в той части конкурса, где нужно было представить общую концепцию развития Москвы. Проект был объективно самый проработанный, и их команда лидировала с большим опережением. Что касается идей по переезду чиновников на новые территории, то там лауреатом стал американский консорциум, что было абсолютно заслуженно. – Вернемся из 2012 года в настоящее. Какие задачи перед вами стоят в новой должности заместителя гендиректора "Мосинжпроекта" по международным вопросам? – В первую очередь это кураторство над всеми международными проектами в рамках Большой Москвы: работа с китайскими партнерами по метро, партнерство с компанией Suez по переработке строительных отходов, – и выход на международные рынки. – Вы считаете, компания конкурентоспособна за рубежом? – Качество работ на очень высоком уровне. Конечно, всегда можно найти рабочую силу дешевле, чем в России. Преимущество "Мосинжпроекта" прежде всего в уникальности компетенций, которые сформированы в компании. "Мосинжпроект" умеет строить метро, жилье, улично-дорожную сеть. В ходе реализации проекта Большой Москвы, в котором непосредственно участвует компания, создается глобальный, устойчивый, умный город, где все очень неплохо продумано поэлементно. Проблема в том, что современную Москву, к сожалению, не слишком хорошо знают за пределами России, следовательно неизвестны международным инвесторам и компетенции "Мосинжпроекта". Как представляется мне, это не очень справедливо: транспортной схеме Большого Парижа идет уже восьмой год, но до сих пор не открылась ни одна станция, а сам проект тем не менее известен во всем мире. А в Москве только в прошлом году открылось 17 новых станций метро. Я уже не говорю о запущенной два года назад МЦК, строящихся транспортно-пересадочных узлах и Большой кольцевой линии метро. За границей о Москве по-прежнему судят по картинкам 90-х, 80-х, а иногда и 70-х годов. Но чтобы привлечь международных партнеров и получить контракт за границей, нужно быть на слуху. Люди должны понимать перспективы вложения своих денег, не беспокоиться за их безопасность. И тут не так принципиально, о какой стране идет речь – США, европейских или азиатских государствах. Никто не хочет колебаний. Пусть это будет небольшая рентабельность, но не постоянные скачки. Поэтому, мои усилия, прежде всего, будут направлены на продвижение "Мосинжпроекта" как успешной компании, которая умеет решать задачи глобального уровня в самом настоящем мегаполисе. Мы должны создать бренд "Сделано в Москве". – На какие страны нужно обратить внимание в первую очередь? – Перспективен выход на такие развивающиеся рынки, как Вьетнам, где мы видим огромный экономический потенциал. Там реально стоят проблемы очень быстрой урбанизации городов, которые надо решать. – А как же непростая внешнеполитическая обстановка вокруг России? – Нужно коммуницировать с бизнесменами и городами, здесь есть простор для маневра. В конечном счете отношения строятся не на верхушке власти, а между людьми, между территориями и регионами. И не надо забывать о народной инициативе. Например, у России и Франции долгая история дружеских отношений, ее нельзя взять и перечеркнуть. Когда я сообщил о своем переезде в Москву, я получил множество поздравлений и пожеланий успехов. В целом огромное количество людей во Франции всех политических взглядов были очень горды тем, что их соотечественник востребован в России. – В интервью РИА Новости Марат Хуснуллин выражал надежду, что вы будете активно участвовать в переосмыслении административно-делового центра, запланированного в Коммунарке. Вы считаете реальным привлечь в этот проект "длинные" деньги международных инвесторов? – Знаете, что действительно впечатляет французских бизнесменов, когда я с ними обсуждаю перспективы работы в Москве? Тот факт, что бюджет Москвы не только сбалансирован, но и иногда заканчивается с плюсом. Будем откровенны: здесь достаточно инвесторов и международные деньги не так уж и нужны. Москва проживет и без них. Другое дело, что открытость миру – это признак силы. Открываясь для международных инвесторов, вы получаете возможность привлечь лучшие международный опыт и технологии. Это здоровая конкуренция идей и концепций, шанс вдохновиться и развивать Москву качественнее. В этой парадигме и нужно двигаться. Успешный пример этой работы – Московский урбанистический форум, который пройдет 4 и 5 июля. Что касается собственно планов развития новых территорий, то необходимо некоторое время, чтобы детально понять, что нужно этой площадке. Как в случае с любым мегаполисом, важно найти логику полицентрического развития. Именно этим в свое время занимался очень известный во Франции архитектор Ролан Кастро, специализировавшийся на реновации периферийных районов городов. – В России вы больше известны как куратор проекта Большого Парижа, хотя во Франции вы занимали должность министра по делам городов. У нас такого министра нет, за что конкретно должен был отвечать человек на этом посту? – Франция – единственная страна в Европе, где есть настоящая политика, связанная с городами. Кстати, интересно, что когда я был министром, очень часто мою должность не могли правильно перевести на английский, потому что не находили аналогов в своей практике. Например, меня называли министром урбанистики, что не совсем верно, так как это должность человека, который отвечает за строительство и инфраструктуру, а мои задачи были несколько иными. Городская политика появилась во Франции в 80-е годы, когда в депрессивных районах в пригородах случились серьезные столкновения молодежи с полицией. Первым, кто предложил концепцию работы с городскими пригородами, был архитектор Ролан Кастро, которого я уже упоминал. Идея была в том, чтобы реально изменить жизнь городских окраин с проблемной социальной средой. При этом вектор менялся со сменой правительств. Сначала мы пытались заняться урбанистикой сложных городских районов, привлечь к этому архитекторов. Но при этом заметили, что за поиском архитектурных концепций теряется акцент на том, как живут люди. Поэтому позднее больше внимания стали уделять работе с жителями, поскольку надо было связать человека и городское развитие. Вопрос был настолько актуальным, что бюджеты на программу городской реновации голосовались единогласно, независимо от политических воззрений. Главная задача городской политики во Франции вообще и в частности национального плана городской реновации, который мне довелось реализовывать, была в том, чтобы снизить уровень преступности и повысить качество жизни. Мой друг Жан-Луи Борлоо, который был очень успешным министром, запустил этот национальный план реновации, реализующийся по сей день. Должен вам совершенно искренно сказать, большая удача, что в России не было тех проблем с пригородами, что были во Франции. Москва – вполне безопасный город. – То есть реновация во Франции совсем не похожа по своим задачам на программу реновации в Москве? – Ваша программа играет на опережение. Сергей Собянин совершенно прав в своем желании обновить старые районы. Это позволит избежать рисков создания гетто из-за снижения качества жизни и концентрации на дешевых и некомфортных территориях социально неблагополучных людей. Но, конечно, при реализации этой программы очень важно взаимодействовать и согласовывать действия с населением. Во Франции я видел людей, плачущих при переселении из домов 60-х годов постройки. Ведь то, что представляется властям облагораживанием района, для многих оборачивается потерей родного жилища, в котором они родились и выросли. Нужно постоянно разговаривать с горожанами, объяснять им свои действия. – Напоследок не могу вас не спросить о проекте Большого Парижа, с которого вы сами начали наш разговор. Скажите, почему так медленно двигается реализация проекта? – Напомню, что проект инициировал президент Николя Саркози и у него было четкое видение Большого Парижа. Сменивший его Франсуа Олланд подобным видением не обладал, в результате проект низвели до транспортной схемы, в рамках которой планируется строительство 78 стаций метро, что, конечно же, хорошо, но не позволяет решить все вопросы, связанные с логикой развитий Парижской агломерации. К сожалению, во Франции больше нет реального лидера проекта Большого Парижа. Если десять лет назад мой предшественник Кристиан Блан, как и я, предлагал начать с концепции развития Парижской агломерации, то сейчас президент Эммануэль Макрон попытался пойти другим путем – создать идеальную систему управления. А для Франции подобные попытки – настоящий ужас, мы спотыкаемся на спорах, кто главный: корпорация "Большой Париж", аккумулирующая налоги на офисы и перенаправляющая их на строительство транспортной инфраструктуры, муниципалитеты, регион Иль-де-Франс. А так как в 2020 году во Франции пройдут местные выборы, было бы иллюзией считать, что кто-то согласится поступиться своей властью. Надо начать с изначальных целей проекта. Вернуться к работе над ним, а не системой управления. Этот проект является объединяющим, а значит, именно президенту Французской Республики Эммануэлю Макрону следует лично перезапустить Большой Париж. Беседовала Ольга НАБАТНИКОВА