Le Figaro (Франция): чувства французов при виде пожара — отражение стремления к идентичности

Перед нами народ, который не любит свою историю, поскольку она насквозь пропитана шовинизмом и колониализмом, категорически отказывается от упоминания своих корней в основополагающих европейских документах и не упускает случая, чтобы покаяться за проклятое прошлое. Но в тот день, когда в огне рушится, наверное, самый живой символ ненавистного прошлого, этот же самый народ охвачен тоской, он льет слезы на развалинах и не жалеет денег на незамедлительную реконструкцию колоссальных масштабов. В чем же причина такого огромного противоречия? Если бы мы могли покопаться в метафизических внутренностях Собора Парижской Богоматери, то нашли бы там до сих пор красную кровь Христа, меланхолический и горячий взгляд Людовика IX, череду королевских триумфов, императорский успех и наполненное любовью сердце Квазимодо. Иначе говоря, наше прошлое. И, наверное, нашу судьбу, если мы считаем, что прошлое формирует, но не принуждает нас, поскольку мы верим в свободу. Когда мы говорим об идентичности, она всегда представляется как нечто недвижимое, как сакральная история, которая повествует о былых событиях и отражает исторические ценности. Риторику идентичности всегда относили к эссенциализму. На самом деле идентичность, скорее, представляет собой матрицу, то есть до сих пор живую основу, которая без конца порождает новых созданий. Матрица не является совокупностью мертвой материи, а позволяет неизменно идти к обновлению, вести за собой, отталкиваться от основополагающих элементарных принципов для формирования чего-то более приспособленного к эпохе. Когда мы смотрим на разрушенный и почерневший собор, у нас складывается впечатление исчезновения живых элементов этой матрицы, на основании которых новые поколения смогут найти свой смысл жизни. Острые чувства французов при виде охваченного пламенем шпиля Собора Парижской Богоматери стали отражением потребности в идентичности: она оказалась совершенно естественной и стихийной, хотя ее постоянно выставляют на посмешище и предрекают ей гибель. Наша вековая идентичность включает в себя одновременно духовность, монархию и революцию… Мы знаем, что этот гигантский и великолепный собор, колоссальное здание, которое можно поставить в один ряд с пирамидами и Парфеноном, несет в себе матрицу свободы, предвестницу наших революций. Его строили не рабы (как Парфенон), не весь принужденный народ (как пирамиды) и не каторжники (как при любом деспотизме вплоть до советской России или современного Китая), а свободные ремесленники, которым платили ордена и города. В основе призыва к трансцендентности оказалась свобода. Только трагическое событие смогло ясно представить эти очевидные факты. Только угроза для культурной идентичности стала основой для ее признания и провозглашения. Все это напоминает простое каждодневное счастье, которое мы замечаем только тогда, когда оно рушится. Сегодня все выглядит так, словно часть наших СМИ и руководства, которой свойственно называть фашистами всех, кто говорят о приверженности своей идентичности, осознала важность культурных корней. Культурные корни представляют собой нечто совершенно естественное, очевидное и необходимое для любого человека. Отрицание этого факта является искусственным, глупым и идеологизированным. Только четкое осознание потери способно раскрыть глаза замусоренным умам. Дело в том, что идеология, эта принимающая себя за правду сказка, может только под воздействием трагедии уступить место действительности, которой на самом деле не является. Наше руководство говорит об идентичности в тех случаях, когда это выгодно ему самому. В понедельник вечером оно быстро поняло, что не добьется популярности заявлениями вроде «Давайте лучше уж полностью снесем собор и построим на его месте что-нибудь вроде колонн Бюрена, которые привлекут сюда не меньше японцев». Прославившиеся своим нигилизмом лидеры Национального союза студентов пытались «твитить» что-то в этом ключе («это безумие маленьких белых людей»). Но что любопытно, их сразу же обвинили в кощунстве и безнравственности, за чем последовал и выговор от вышестоящих. Другими словами, даже славные остатки былых ниспровергателей поняли, что население нежно привязано к символам прошлого. Поэтому они решили разыграть эту карту. Как бы то ни было, через несколько дней или недель они вновь заведут старую пластинку и будут объяснять нам, что мультикультурализм — это будущее мира, что европейцы в равной степени мусульмане и христиане, что мы все были убийцами-крестоносцами и устраивавшими геноцид колонизаторами, что нам нужно слезно просить у всех прощения и что благодаря Европе мы можем начать все сначала. Однако кое-что все же изменится. Можно рассчитывать на то, что эта огромная стройка породит солидарность и надежды, от которых наше поколение «Макдональдса» уже давно отвыкло. И что этот трагический несчастный случай (будем надеяться, что поспешный вывод о причинах случившегося подтвердится) внесет некую глубину в позиции наших мультикультурных властей. Наши корни важны (именно наши, а не чужие!) именно потому, что с их помощью каждое поколение может открывать новые эпохи. Это означает, что архитектура смысла и мышления каждый раз сохраняется в современной форме. Но если под сомнение ставятся главные основы, то под ударом оказывается матрица: она больше не сможет создавать что-то новое. Содержание культурной матрицы отражает общие верования, которые каждое поколение перерабатывает на свой лад, поскольку оно ищет собственный смысл, отличный от того, что был у предков. Нам необходимо двигаться вперед с опорой не на пустоту, а на культурную матрицу, удар по которой мы сегодня оплакиваем: речь идет о постоянном переосмыслении трансцендентности и свободы.