Символы и смыслы

Символы и смыслыВ понедельник, 15 апреля случилось то, что, кажется, никогда не должно было случиться. В самом сердце французской столицы горел Нотр–Дам–де–Пари. Кадры охваченного огнем собора мгновенно облетели весь мир, шокировав миллионы людей. К счастью, масштабы разрушений, пусть и значительные, оказались все же не столь серьезны, как могли бы быть. Стены и витражи уцелели. Реликвии удалось спасти. Храм восстановят. Работы уже начались. Однако отблески пламени, бушевавшего на крыше Нотр–Дама, невольно высветили несколько важных вещей, характеризующих состояние современного западного общества. Для одних пожар стал едва ли не символом гибели «старой доброй Европы» с ее либеральными ценностями, укорененными в материнское лоно античной демократии, рациональной философии, Просвещения и толерантного европейского христианства. Другие недоумевали: ну полыхнула какая–то старая церковь, и что с того? Одной больше, одной меньше… Последняя реакция, вполне искренняя, пусть иногда и наивная, объясняется довольно просто. В мире есть много людей – молодых и не очень, белых и цветных, верующих и атеистов, которые плохо образованны и никак не идентифицируют себя с Францией, ее историей и культурой, воплощенными в таких символах, как Нотр–Дам–де–Пари. Не идентифицируют, даже живя во Франции или соседних странах. Скорее всего, они не представляют себе, например, что такое «французский ренессанс XII в.» и теория света аббата Сугерия, почему средневековая готика родилась именно в Париже, за что Людовика IX причислили к лику святых, откуда в Париже взялся терновый венец (один из символов Страстей и величайших святынь христианства) и как его появление в буквальном смысле изменило судьбу целого государства. Почему внуки санкюлотов, в конце XVIII в. превративших Нотр–Дам в Храм Разума и сносивших головы статуям на его порталах, так заботливо восстанавливали его, а один из крупнейших французских писателей, Виктор Гюго, примерно тогда же посвятил именно этой церкви свой великий роман. Кстати, после пожара 15 апреля «Собор Парижской Богоматери» вошел в топ-3 самых читаемых произведений во Франции. Куда любопытнее реакция первых. Вообще–то на протяжении большей части Средневековья люди жили при недостроенных соборах. Поколения рождались и умирали, так и не узнав, какой облик обретет в итоге вековой долгострой. Общество существовало на других скоростях, в других ритмах. Для средневекового человека куда важнее было не обрести готовый храм, но создавать его. Таким образом он становился сопричастным великому делу – сооружению Ковчега, в котором в конце времен предстоит спасаться избранным. Недаром великие готические соборы Франции так напоминают корабли. Долгострои, разумеется, ветшали от дождя и ветра, горели, страдали от войн. Но для средневекового человека это не выглядело необратимой катастрофой. Напротив, он снова брался за дело и снова строил Ковчег – для своих детей, внуков и правнуков. А еще отвергал гордыню и учился смирению, терпеливо снося испытания, ниспосланные свыше. Все это было важной частью его культурного кода. Современные европейцы, конечно, другие. Результат для них значит больше, чем процесс, а награду за труд они жаждут получить еще при жизни. Они ценят личное пространство, комфорт и стабильность, которые, однако, все больше трещат под напором глобальных экономических кризисов, необдуманных действий политиков и нашествия мигрантов. Выплеснувшиеся в соцсети и на страницы газет смятение и паника при виде пожара того, что казалось совершенно незыблемым, проистекают отсюда. И это очень характерный симптом – ощущение, что привычный мир рушится прямо на глазах. Уходит безвозвратно и навсегда. Но кто знает, может быть, именно эта трагедия вновь запустит основательно заржавевшие механизмы уникального опыта социального выживания, возможного лишь в единстве и осознании общих ценностей в их исторической и культурной ретроспективе. Механизмы, которые на протяжении столетий позволяли именно Европе оставаться настоящей территорией смыслов. А Нотр–Дам–де–Пари, разумеется, восстановят. И дело не в том, что это отличная возможность для властей заработать дополнительные политические очки, для меценатов – шанс навсегда войти в историю, а для колоссальной туристической инфраструктуры – вернуть себе могучие финансовые потоки (ведь Нотр–Дам ежегодно посещали 14 млн человек!) В конечном счете, как кажется, именно в строительстве и заключен высший смысл бытия подлинного Храма.