Войти в почту

О начале войны балашихинец Иван Кравченко узнал на следующий день после школьного выпускного

Иван Андреевич Кравченко родился в Алтайском крае, в Сибири. Там прошло его детство и школьные годы. О начале Великой Отечественной войны он узнал на следующий день после школьного выпускного. В ноябре 1941 года Ивану Кравченко исполнилось 17 лет, а в конце месяца его призвали в армию и отправили в артиллерийское училище в Томск на полгода. Обучение он окончил с отличием 1 августа 1942 года и сразу получил звание лейтенанта, а не младшего лейтенанта, как остальные. Таких курсантов в потоке было только четверо. После окончания училища Ивана Кравченко отправили на Воронежский фронт в резерв офицеров артиллерии. Там он служил в гвардейских минометных частях — в экипаже «Катюши». А потом молодой лейтенант попал под Сталинград. «В это время там проходили самые тяжёлые бои на всём советско-германском фронте. Немцы хотели во что бы то ни стало захватить Сталинград и протрубить на весь мир, что они взяли город имени вождя Советского Союза. В свою очередь, у нас стояла задача во что бы то ни стало удержать этот город, который на тот момент был расстрелян из орудий и простреливался насквозь», — рассказывает Иван Кравченко. Батарея «Катюш» не находилась постоянно на одной позиции — боевые машины выезжали на огневую точку, давали залп и возвращались на исходную перезаряжаться и ждать новых указаний. Там, под Сталинградом, благодаря выносливости, физической подготовке и умению читать карты, Ивана Кравченко назначили начальником разведки дивизиона. «Нужно было выбрать наблюдательный пункт на опушке леса или на возвышенности, часами наблюдать в бинокль и наводить огонь батареи. Выбирали массовые скопления противника и сообщали координаты врага в соответствии с картой по телефонному аппарату», — вспоминает ветеран. Немцы, в свою очередь, пытались «ослепить» советскую разведку и лишить её возможности наблюдать за своими позициями. Однажды, когда группа вела наблюдение с колокольни, неожиданно на огневую позицию вышел немецкий танк и выстрелил по строению прямой наводкой. Иван Кравченко упал вниз с рушащегося здания, зацепился ногой за телефонный провод и повис, как маятник. Его спасли товарищи — вытащили, перерубив провод штык-ножом. «Если ты видишь противника, то и он видит тебя. Немцы любили поспать, так что зачастую мы ходили на вылазки именно глубокой ночью, пользовались моментом. Обычно нашу батарею отправляли либо в оборону, когда нужно было удерживать позицию, либо при наступлении, для подавления противника», — рассказывает Иван Андреевич. В перерывах между боями, в минуты затишья, советские солдаты сидели, пели фронтовые песни и мечтали о скорейшем окончании войны, о победе. В холоде и голоде войны Иван Кравченко прошёл шесть стран Европы. В снабжении случались перебои, и тогда солдаты питались тем, что смогли найти — ростками пшеницы и даже фронтовыми лошадьми. «Иногда в немецких блиндажах находили их пищу — галеты или хлеб. Они специально готовились к войне, выпекали хлеб так, что он мог долго храниться, долгие годы. Высушенный, хоть топором руби! На булочках выштампованы год и месяц выпуска», — вспоминает ветеран. Иван Андреевич был дважды ранен — в ногу и в голову. Но ранения не помешали ему исполнить воинской долг. Ветеран не покидал позиций и не провёл в госпитале ни одного дня. «Сидели мы в окопе, рядом взорвалась мина и в лицо попал осколок. Перебинтовали на месте и замотали зелёной маскировочной сеткой, чтобы не было заметно для противника. Я не хотел покидать своё подразделение. Через какое-то время началось загноение, доктор решил, что таким образом я хочу покинуть позиции и отправиться в госпиталь, и доложил об этом командиру. Командир спросил: «Это ты его называешь трусом, что ли? А может, это ты трус, что вылечить его не можешь? Своего начальника разведки я называть трусом не позволю!» — рассказывает Иван Андреевич. Однажды боевую машину дивизиона повредили выстрелами из крупнокалиберного пулемёта. «Катюша» накренилась и потеряла возможность двигаться. Оставлять военную технику немцам нельзя, за это можно было попасть под военный трибунал. Подразделению Ивана Кравченко не оставалось ничего кроме того, чтобы подорвать верную машину её же снарядом. Но главными потерями на войне всегда были не техника, а люди. «Ведётся обстрел, и я вижу — лежит у бруствера молодая девушка, санинструктор. Подбежал, трогаю пульс, а его нет. Молодая девочка, побежала кого-то перевязывать, а себя спасти не смогла… Взял у неё документы и бегом назад. Там передал их своим, чтобы нашли её часть», — вспоминает ветеран. Иван Кравченко прошёл всю войну по южной Европе, через Украину, Румынию, Болгарию, Югославию, Австрию. Нигде советские солдаты не встречали откровенно враждебного отношения, но и приветливостью местное население не отличалось. Жители вывешивали на балконах белые простыни в знак признания поражения и сдачи на милость победителя. «В Венгрии была настолько сильная пропаганда против Советского Союза, что однажды к советскому солдату подбежала девушка, сняла с него пилотку, и начала щупать голову, пытаясь найти рога. Им говорили, что мы даже не люди», — рассказывает ветеран. 9 мая 1945 года Иван Кравченко встретил в городе Вене в Австрии. Об окончании войны он услышал по радиостанции, которой пользовались разведчики. «Я помню этот последний день войны, который мы встречали в самом красивом городе Европы! Мы прошли по улице, и люди выходили из домов, спокойно нас встречали, снимали шляпы, признавая своё поражение», — вспоминает Иван Андреевич. После окончания войны ветеран перебрался в Алма-Ату, где служил в Комитете государственной безопасности, а в 1996 году переехал в Балашиху. «В преддверии 9 Мая хотелось бы пожелать нашей молодёжи мира, прежде всего. Война — это самое страшное!» — заключил ветеран. Ивану Кравченко 94 года. Он кавалер трёх орденов Отечественной войны, трёх орденов Красной Звезды, награждён медалями за оборону Одессы, освобождение Белграда, взятие Будапешта и другими. Сергей Журавлёв

О начале войны балашихинец Иван Кравченко узнал на следующий день после школьного выпускного
© Большая Балашиха