Войти в почту

Спасти лосося: что общего между туристами и браконьерами

Приближающийся Час Земли – очередной повод поговорить об экологии. Осенью 2018 года Россия присоединилась к акции Международный год лосося, которая будет продолжаться до конца 2019-го. Благодаря своей огромной и труднодоступной территории Россия все еще богата лососем, в то время как некоторые страны его уже лишились. Однако проблем много, об этом единодушно говорят все, кто часто бывает в дальних уголках России. Когда мы погружаемся в одном и том же месте с разницей в несколько лет, мы всегда замечаем изменения, и непременно к худшему (Жак-Ив Кусто) 14 марта в городе Комсомольске-на-Амуре открылась выставка «Лосось, которого мы можем потерять», собравшая работы лучших подводных фотографов России. Как говорят сами фотографы, не столько интересен сам лосось, сколько кипение жизни, которое провоцирует нерест в дикой природе. Лосось – это необходимое условие жизни многих животных и птиц. «Рыбу можно было экскаватором грузить» «Вообще, рыбы в мире стало меньше, и это заметно. Зато стало больше мусора, пластика, плавающего под водой, грязи, – утверждает один из участников выставки Андрей Нарчук, снимавший лосося практически во всех уголках России, где он водится. – Например, на Сахалине многие реки, в которые лосось приходил нереститься, стали мертвыми. И это для Сахалина большая проблема. Лосось есть, но мест, куда он приходит, стало меньше. Причина объективная – человеческая деятельность. Как нам рассказывали, местный институт разработал методику лова. Рыбы на тот момент было много, были даже заморы рыбы – когда ее слишком много в реке, ей становится нечем дышать, и она погибает. Методика заключалась в следующем: речка перегораживалась полностью на один день, всю рыбу изымали. Потом заслонку должны были убирать, и второй день рыба шла свободно. Это упрощало лов, потому что рыбу можно было экскаватором грузить, но не учли человеческий фактор. Закрыть-то закрыли, но не все открывали потом. У горбуши двухгодичный цикл, если таким методом два года ловить рыбу и не открывать, на третий год рыба туда не придет». Лосось набирает массу в океане, а на нерест отправляется в пресноводные реки, проходя тысячи километров против течения, теряя силу. Поэтому говорят, что лосось, выловленный в реке и океане, совершенно разный. «На Командорских островах меня это поразило: там есть ручейки, куда заходит горбуша, местные жители ее не называют рыбой. Лосось, который зашел в речки, это для них не рыба. Когда местный житель говорит про рыбу, он имеет в виду морскую рыбу. А той, что в речке, они собак кормят. Я видел, он в лодке открывает пакет – у него там стейки лосося, красивые, красные… Он на них рыбу ловит – морского окуня и т.д. Это, конечно, у неподготовленного человека вызывает шоковое состояние, когда ты видишь, как стейк нанизывается на крючок и выбрасывается в море. На Командорах они из речной рыбы берут только икру», – рассказывает Андрей Нарчук. Икру лосось откладывает в галечнике на мелководье. Нерест начинается в августе, и, пока рыба доходит до мест своих нерестилищ, проходит немало времени. Икринки зимуют в воде, а в конце зимы – начале весны из них появляются прозрачные личинки с желточными мешочками на брюшке. Этот желток и питает личинку несколько месяцев, пока она остается в гальке. Для выживания будущих лососей критически важна чистота воды, ее уровень, температура, скорость течения, наличие естественной растительности вдоль берега. Если икринки и мальки не были съедены другими рыбами или птицами, подросшего лосося, вышедшего из гальки, хвостом вперед сносит течением вниз, в соленую воду. Там лосось растет, набирает силу и в один прекрасный день сам устремляется на нерест. Две трети особей, которые доходят до нерестилищ, отметав икру, погибают. Лишь немногим удается несколько раз оставить потомство и дожить до семи лет. По мнению ихтиолога и рыболовного гида Дмитрия Назарова, основные факторы, угрожающие популяции лососевых в России на сегодняшний день, это перелов и браконьерство: «Скажем, есть официальное рыбодобывающее предприятие – большой завод, работающий по квоте, – а на самом деле у него большой перелов, который он не показывает. Есть незарегистрированные рыболовецкие бригады: они пришли на реку, быстренько закинули невод, поймали рыбу и нелегально сдали – на тот же завод, на рынок, может быть, сами закатали и отправили, условно, в Москву». «На Дальнем Востоке браконьерский лов очень развит, – рассказывает Нарчук. – Я многократно сталкивался и с сетями, и с выловом краснокнижных моллюсков. Все местные знают, где стоит эта база по переработке рыбы, то есть она не прячется. Во многих местах браконьеры чувствуют себя очень свободно. Когда мы были на Курилах, забрасывают нас на кордон. Мы уже зашли на охраняемую территорию, которая относится к заповеднику, инспекторы смотрят: стоят ловушки. А это тот берег, где никого нет, там только пограничники. То есть браконьеры и пограничники. Дошли до кордона, инспектор нас высадил, поехал снимать эти сетки. Так пока он ехал обратно, их уже кто-то забрал. То есть кто-то уже предупредил браконьеров о том, что приехал инспектор. А кто? И подобных ситуаций было множество». Фото: Андрей Нарчук Еще одна история, которую вспоминает фотограф, – о браконьерстве со стороны бывшего директора заповедника на Кунашире: «Незадолго до нашего приезда его корабль был пойман при ловле трепанга на территории заповедника. Это краснокнижный моллюск, который очень ценится на Дальнем Востоке. Они пытались при этом оправдаться, что проводили исследовательские работы перед приездом группы фотографов. А в трюме – несколько тонн трепанга, который пойдет в Корею, Китай, Японию. В Китае он ценится на вес золота». «Тысячи километров рыба продирается через заграждения из сетей» По большей части фотографы дикой природы – все-таки мужчины. Дело это физически тяжелое. Ольга Каменская занимается подводной фотографией с 2003 года, она – единственная женщина-фотограф, чья работа участвует в выставке «Лосось, которого мы можем потерять». Начиная с ярких рыб и коралловых рифов, со временем она переключилась на суровые моря Арктики и Антарктики. «Больший интерес для меня представляют пресноводные рыбы семейства лососевых: хариус, омуль, сиг, ленок – пути миграции и популяции которых требуют пристального изучения, так как информации на эту тему нет даже у заповедников», – рассказывает Ольга. Последние 12 лет она часто снимает на Байкале и реках байкальского региона. «Это гораздо менее изученная тема в отличие от океанского лосося, информации о котором очень много. И если пути миграции океанского лосося заведомо известны, то для того, чтобы снять пресноводных представителей, приходится совершать непростые экспедиции с непредсказуемым результатом», – объясняет фотограф. «Я могу судить о масштабах браконьерства в стране только на примере байкальского региона, но думаю, что ситуация равномерная по всей территории России, так как связано это с общей экологической безграмотностью населения, недостатком моральных принципов и в редких случаях – с отсутствием других средств к существованию, – сокрушается Ольга. – Если 50 кораблей с 20 «туристами» на борту выходят на несанкционированную «рыбалку» на омуля, и каждый рыбак поймает 10 рыбок (в лучшем случае, азарт не имеет чувства меры), то это 10 000 рыбок, то есть четыре-пять тонн рыбы в день! Если корабль в период нереста хариуса встает недалеко от истока реки и включает двигатель, создавая имитацию течения, рыба сама плывет «рыбакам» в руки. И неважно, что ловят они на удочку – рыба загнана туда насильно. Нерестовая рыба!» Фото: Андрей Нарчук «Количество брошенных в Байкале сетей просто приводит в ужас, – продолжает фотограф. – Иногда вместо того, чтобы заниматься фотографией, приходится просто выбирать сети и животных из них. Ну, и самое удручающее зрелище – это когда видишь, как пользуются природой те, кто должен ее охранять. Егеря и браконьеры – зачастую одни и те же люди». «С ловом сетями в море тоже есть проблемы. Когда ныряли, мы в этих сетях кого только не видели – тюлени, дельфины, акулы, другие рыбы, птицы, я сам застрял в этой сети! – вторит Нарчук. – Нам объясняли, что есть какие-то определенные нормативы по диаметру ячеек, но в этих сетях все равно гибнет много животных. Цена икры, она высокая в любом случае для природы». О проблеме нерегулируемого любительского лова говорит и ихтиолог Назаров: «У нас есть очень хорошие реки по семге – это Северная Двина, Печора, в которых водятся одни из самых крупных в мире особей. Вот там влияние браконьерства просто огромное. Чтобы дойти до хороших мест, рыба должна пройти две-четыре тысячи километров. И все эти километры она продирается через заграждения из сетей. И даже если она дошла, приезжают местные жители, которые острогой ею бьют. До верховьев Северной Двины доходят, может быть, 500 рыб». Поймал – отпусти Одним из факторов решения этой проблемы ихтиолог называет развитие спортивно-любительского рыболовства. – Например, в европейской части обитает атлантический лосось, или семга. Это реки Кольского полуострова, Карелия и дальше по архангельскому берегу, в сторону полярного Урала, Печорское море. Кольский полуостров – это регион, в котором очень активно и хорошо развивается спортивное рыболовство. Это значит, что на реках появились «хозяева», там выделены участки для осуществления спортивного любительского рыболовства, они закреплены за конкретными пользователями, и эти пользователи наделены правом реализовывать лицензии на эту реку. Таким образом, через продажу этих лицензий регулируется поток рыболовов. Лицензии могут быть по принципу «поймал-отпустил» и по принципу «поймал-взял», когда добыча изымается на еду. Во всем цивилизованном мире спортивно-любительское рыболовство – это «поймал-отпустил». Если у нас среди рыболовов больше всего спиннингистов, то в Аргентине, например, очень сильно развит нахлыст – это ловля на мушку. Там используются одинарные крючки, как правило, безбородочные. Бородка – это такой выступ на крючке, который не дает рыбе сорваться и соответственно травмирует ее. Во многих реках за рубежом запрещена рыбалка на спиннинговую снасть, когда у тебя, например, несколько крючков-тройников с бородкой, а разрешена рыбалка на хлыстовую снасть. И много где указано, что необходимо ловить на безбородочные крючки. Это хорошая ситуация, потому что потенциально прибыль от спортивно-любительского рыболовства – она выше, чем прибыль от коммерческого рыболовства, когда рыба изымается на продажу и питание. В отношении горбуши это не работает, так как горбуша не самый интересный для рыбалки вид – она мелкая, до 2,5 килограммов, ее много, она в реке довольно быстро «лошает». Она зашла в реку и начинает менять свой внешний вид, форму, цвет, то есть приобретает нерестовый окрас. Это означает, что рыба уставшая, так как тихоокеанский лосось в реке не питается. В отношении семги все по-другому. Семга никогда не считалась очень массовым видом, но семгу можно продать несколько раз. Недельное пребывание одного человека на какой-нибудь закрытой реке на Кольском полуострове в хорошем лодже стоит порядка пяти-шести тысяч долларов с человека. Это эксклюзивный продукт, это очень прибыльно. Туда продается, условно говоря, 50 мест в сезон. В некоторых случаях этими базами владеют иностранцы, и это хорошо, потому что иностранцы умеют выстраивать этот бизнес правильно и четко. Самые лакомые реки с хорошей популяцией семги разобраны уже давно. Фото: Андрей Нарчук «Как сохранить то, где могут быть зарыты большие деньги?» Особое внимание в объявленный Год лосося привлекла история с Кроноцким заповедником, в отношении которого с 50-х годов прошлого века периодически всплывает идея создания крупнейшего стада нерки для промышленного вылова. Проект предусматривает проведение искусственного канала от древнего Кроноцкого озера, которому нет аналогов в мире, к Тихому океану. В 2019 году эта идея, дойдя до уровня Минприроды, снова натолкнулась на протест ученых и, в частности, научного коллектива заповедника. «Экосистема озера – очаг образования новых видов гольцов. На данный момент выявлено восемь форм эндемиков, которые в условиях изоляции произошли от единого предка – обычной речной мальмы. Гольцы занимают разные пищевые и нерестовые ниши, заметно отличаются друг от друга внешне. Такого высокого разнообразия лососевых рыб-эндемиков нет ни в одном другом водоеме мира, – сообщают в заповеднике. – В случае пропуска в озеро нерки путь в ранее изолированную экосистему будет открыт и для других видов анадромных рыб. Тихоокеанские лососи и гольцы начнут конкурировать за места нереста и корм с эндемичной фауной. Мировой опыт гидростроительства и интродукций чужеродных видов показал, что эндемичные природные комплексы крайне уязвимы и необратимо деградируют в течение непродолжительного периода». В качестве примера последствий грубых вмешательств в озерную фауну приводится опыт заселения нильского окуня в озеро Виктория в Восточной Африке. Двухметровый хищник уничтожил другие виды рыб, а поскольку мясо нильского окуня очень жирное, то его нельзя было сушить на солнце. Аборигены начали массово вырубать окружающие леса для коптилен, что в итоге привело к катастрофической эрозии почвы. 19 марта против строительства рыбохода к Кроноцкому озеру выступил полномочный представитель президента в Дальневосточном федеральном округе, вице-премьер Юрий Трутнев, однако ничто не дает гарантии, что через несколько лет заинтересованные (и влиятельные) лица снова не поднимут этот вопрос. Однако в России существует и экологически ответственный бизнес. «Есть люди, которые пытаются что-то сделать – рыбозаводчики. У них есть предприятия, которые не только вылавливают рыбу, но и разводят мальков, выпускают их в реки, то есть обеспечивают возобновляемость цикла. Есть люди, которые стараются выращивать того же трепанга, гребешок», – делится опытом увиденного во время многочисленных экспедиций Андрей Нарчук. «Усилия по сохранению дикой природы предпринимаются, но не сверху, как это должно было бы быть в цивилизованном государстве, а небольшим (в масштабе общего населения) количеством людей и организаций, напрямую связанных с ООПТ (особо охраняемыми природными территориями), – комментирует Ольга Каменская. – Энтузиасты есть только на местах, в конкретных точках, требующих защиты и охраны. Но и они, ведя колоссальную природоохранную деятельность, постоянно сталкиваются с проблемами. Ведь «дикая природа» – это еще и огромный экономический потенциал. Как сохранить то, где могут быть зарыты большие деньги?» Ежегодно в мире проводится акция Час Земли, организованная Всемирным фондом дикой природы. Она заключается в том, что в одну из последних суббот марта в назначенное время люди в разных странах мира на один час отключают свет и другие электроприборы. Суть данной акции в том, чтобы привлечь максимально широкое внимание всего мирового сообщества к проблеме изменения климата на Земле, призвать людей бережнее относиться к природе, заботиться об ее ограниченных ресурсах и принять решительные меры по сохранению климата нашей планеты. «МИР» приглашает всех желающих присоединиться к акции Час Земли, которая пройдет 30 марта. В 20:30 жители многих стран мира на один час выключат свет в своих домах, тем самым показывая, что их волнует судьба нашей планеты. ПОЗНАЙ ДЗЕН С НАМИЧИТАЙ НАС В ЯНДЕКС.НОВОСТЯХ

Спасти лосося: что общего между туристами и браконьерами
© Мир24