«Бутырка» не переедет из центра Москвы в ближайшие несколько лет (интервью)

Сегодня, 12 марта, уголовно-исполнительной системе России исполняется 140 лет. Об изменениях и новшествах в этой системе, о значении психологической службы в изоляторе, а также о сокращении количества суицидов в СИЗО и переезде «Бутырки» из центра столицы в интервью корреспонденту Агентства городских новостей «Москва» Зарине Ашхаруа рассказал начальник СИЗО №2 Сергей Телятников. Зарина Ашхаруа (З.А): Вы в уголовно-исполнительной системе работаете уже давно, расскажите об особенностях работы и трудностях в «Бутырке». Сергей Телятников (С.Т.): Прослужив много лет, я понимаю, что служба везде одинаковая, что военная, что в правоохранительной системе, в таможенной службе, даже в органах местного самоуправления - ты на службе у государства. Но я всегда говорил и в этом убежден, что в нашей системе работать сложнее, ведь люди работают в ограниченном пространстве, за забором, и никуда в течение дня мы выйти не можем. Прежде чем попасть к нам, человек проходит процесс задержания, допрос, арест. Когда он поступает к нам, он зол на всех, на власть, и никого не осталось - ни полицейского, который его задерживал, ни судьи, адвоката, есть только наши сотрудники, и он весь негатив вымещает на них. Поэтому сотрудникам нашей системы на порядок сложнее. Хотелось бы, чтобы правительством была дана оценка нашей работы, чтобы зарплата была больше, социальные льготы, дополнительная работа психологов с сотрудниками, потому что быстрее наступает процесс профессиональной деформации, выгорания. Каждый день сотрудник СИЗО находится в прямом контакте с заключенными, его задача - и выслушать, и разъяснить, и контролировать оперативную ситуацию. Когда я пришел работать в систему, было два цвета - серый и темно-серый. Сейчас куда бы ни зашел - в колонию, СИЗО - все цвета радуги, все покрашено, и это о многом говорит: система претерпела глобальные изменения. Допустим, строительные работы, которые мы ведем: мы же закупаем стройматериалы такие же, что и люди себе в квартиры - настолько процесс гуманизации, улучшения условий содержания за 20 лет перешагнул огромную пропасть, прошел сложный путь. Произошли серьезные изменения в законодательной базе, приняты дополнения и в УК (Уголовный кодекс РФ - прим. Агентства «Москва»), и УПК (Уголовно-процессуальный кодекс РФ - прим. Агентства «Москва»), дополнены виды наказаний, сейчас широко применяются и избираются меры пресечения, не связанные с лишением свободы. З.А.: Хватает сотрудников в изоляторе? С.Т.: Хотелось бы больше сотрудников, так как нагрузка, которая сейчас есть, она большая. Есть же разница - на одного сотрудника 15 заключенных или три, и чтобы был более положительный эффект, нужно больше сотрудников. На сегодняшний день есть потребность, но мы справляемся. З.А.: Сколько сегодня содержится заключенных в СИЗО, есть ли перелимит? С.Т.: Содержится 2 тыс. 320 человек, при лимите 1 тыс. 847 человек, немножко мы в перелимите. З.А.: По каким статьям в основном они проходят? С.Т.: Мы отслеживаем, сколько у нас сидит за преступления небольшой, средней тяжести, сколько за тяжкие и особо тяжкие преступления. Так вот если раньше было примерно пополам, то сейчас 85% - это тяжкие, особо тяжкие преступления, и только 15% - это преступления небольшой, средней степени тяжести. И это одно из направлений, которое развивает система ФСИН: в основном, преступления, подпадающие под небольшую среднюю степень тяжести - по ним избирается мера пресечения, не связанная с лишением свободы. У нас жителей Москвы и Московской области 580 человек, примерно 900 человек - это приезжие из регионов России и примерно 800 человек - иностранные граждане. Примерно около 40% арестантов сидит по ст. 228 УК РФ («Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств»), много насильственных преступлений: это и убийство, и грабежи, довольно-таки большой процент насильственных преступлений полового характера. Увеличилось количество заключенных по «хулиганке», прям всплеск среди молодежи. З.А.: Есть среди заключенных те, кто соглашается с обвинением? С.Т.: Примерно 60% заключенных признает свою вину, примерно 40% - нет. Многие стоят на своей позиции, у них свое мировоззрение, особенно много заключенных по статьям имущественного характера, и они трактуют свои действия по-своему, пытаются связать мошенничество как совершенное в предпринимательской сфере. Я считаю, что многое надо ужесточать, особенно за наркотики, не употребление, а распространение - лиц, которые этим занимаются, надо еще жестче наказывать и даже безжалостно к этому относиться. З.А.: Сократилось ли количество суицидов? С.Т.: В 2010-2011 г. у нас в среднем было 10-12 суицидов в год, сейчас - один суицид в год, и то это уже такой, который нельзя предотвратить. У нас был последний случай, когда мужчина зашел в туалет, нанес себе повреждения, надел свитер, куртку и лег спать, и ничего уже не сделаешь. А вот попыток происходит много, достаточно много. Хотя к нам приезжают коллеги из других стран перенимать опыт, как мы работаем с лицами, склонными к суицидальным намерениям, у них, наоборот, возрастает количество суицидов. В Норвегии, например, в год три-четыре случая суицида, и сидит у них в тюрьме 250 человек, а у нас 2 тыс. человек и один случай в год. З.А.: Как часто обращаются заключенные к психологу? С.Т.: Я помню, когда в нашей системе впервые была введена должность психолога в 1994 г., и тогда он работал только с несовершеннолетними, а сейчас в «Бутырке» целая психологическая служба, штат из восьми психологов, и то я считаю, что это мало: пройдет еще немного времени, и штат расширится, их действительно должно быть больше. Человек, находясь на свободе, может, и не подумал бы никогда о суициде. Потом он совершает преступление, попадает в СИЗО, и наваливается все на него. Склонность к суициду зависит от типа личности, от его эмоционального состояния, от страхов за его будущее, и чтобы это вовремя уловить, нужны психологи, машина этого не сделает. За последние годы увеличилось количество обращений заключенных к психологу. Я связываю это с тем, что появился среди заключенных кредит доверия. Сейчас заключенный записывается к психологу, врачу-психиатру и все рассказывает. В моменты весеннего и зимнего обострения по 10-15 человек принимает психиатр, и бесед у психологов очень много. Это не просто формальность, а понимание того, что психолог с тобой поговорит, снимет напряженность. В нашей системе основной упор делается на воспитательную работу, и этот процесс запущен. З.А.: Какие нововведения планируются в изоляторе? С.Т.: На сегодняшний день введены электронные письма, это очень удобно и комфортно. Когда футболисты к нам попали (Александр Кокорин и Павел Мамаев - прим. Агентства «Москва»), им по 500-600 писем в день приходило со всей страны. Также можно заказать продукты по интернету. Сейчас для того, чтобы ускорить процесс проведения судебных заседаний, организована видеоконференцсвязь с судами, у нас 10 кабинетов, где в день проходит порядка 120-140 заседаний. Кроме того, сейчас на нашей базе тестируем систему ознакомления с материалами уголовного дела в электронном виде, и не надо никуда выезжать: у заключенного свой код доступа, он вводит его и сидит, читает, готовится к заседаниям. За последние 10 лет произошел большой прогресс в системе, и есть куда развиваться. З.А.: Все камеры изолятора оснащены видеонаблюдением? С.Т.: СИЗО оснащено системой видеонаблюдения на 70%. На сегодняшний день закуплены видеокамеры на все оставшиеся камеры, в этом году мы их установим. За два года мы поменяли центральный пост видеонаблюдения, также планируется двусторонняя связь между заключенным в камере и сотрудником на посту. Не надо будет заключенному выходить, если он захочет что-то спросить, - просто нажимает на кнопку вызова и говорит, идет диалог между арестантом и сотрудником - и аудиосвязь и видео. З.А.: Какие запрещенные предметы популярны у арестантов? С.Т.: Самые распространенные - это веревки, это не только способ передачи, но и лишний предмет, который можно использовать для различных целей, для суицида в том числе - мы с этим боремся. Дальше идет изготовление разной бражной жидкости. Около 40% содержащихся на воле употребляли все подряд - конечно, они будут пытаться и здесь. Наша задача все это изымать. Очень часто изымаем заточки, маленькие ножички. Здесь двойная цель - кто-то ими якобы поделки делает, кто-то хочет своим ножом хлеб резать. Ну и, конечно, это телефоны. З.А.: Готовы ли вы к переезду «Бутырки» и на какой все стадии? С.Т.: Работа по строительству двух новых изоляторов для Москвы ведется уже давно. Последние 15 лет в Москве перелимит не снижается существенно, и для того чтобы не было перелимита, нужно построить два изолятора, один желательно на 2 тыс. человек, один - еще на 1,5 тыс. Последние беседы на уровне Минюста, правительства Москвы, руководства ФСИН достигли понимания, что это нужно. Есть изоляторы, такие как «Пресня», «Матросская тишина», которые в ветхом состоянии, и есть мысль построить не два изолятора на 3,5 тыс., а построить один-два изолятора, но на 5-6 тыс., чтобы стразу и перелимит убрать, и старые изоляторы перенести из Москвы и отдать под музей. Такие разговоры есть, но когда это будет? Мы прекрасно пониманием, что это все должно быть законодательно, должна быть принята программа, создан проект, и тогда мы будем говорить, что вот идет строительство; сейчас только обсуждение - как это будет выглядеть и в каком виде. Я думаю, «Бутырка» в ближайшие несколько лет будет на месте. Здание историческое и, конечно, хотелось, чтобы оно осталось, и на его базе создать музей. З.А: После футбольного матча с П.Мамаевым планируются ли еще игры? С.Т.: Уже две недели подряд каждый день заключенные целыми камерами ходят на эту площадку и занимаются спортом, играют. Это хорошо, чем человек здоровее физически, тем он и эмоционально стабильнее, и духом крепче. А нам это только на пользу, меньше болеют - спокойнее сидят. Сейчас потеплеет, мы оборудуем нормальное покрытие, поставим теннисные столы, повесим баскетбольные кольца. З.А.: Как себя чувствует А.Кокорин? С.Т.: Чувствует он себя нормально, возможно, при его травме нужен регулярный массаж раз или два в неделю. Врачи «Зенита» еще не приходили, они вроде как обратились к следователю, но решать ему, а мы готовы оказать условия, если их врач будет приходить, то пожалуйста. Они на прогулки ходят, по их просьбе водим в спортзал. Вот П.Мамаев в большой камере сидит и не хочет переходить в маломестную.