Как архитектура влияет на самочувствие: показываем Екатеринбург канадскому профессору психологии

Екатеринбург посетил канадский профессор Колин Эллард — автор книги «Среда обитания: как архитектура влияет на наше поведение и самочувствие». Он принял участие в форуме высотного и уникального строительства 100+ Forum Russia. Мы, конечно, не могли упустить возможность узнать, насколько психологически комфортно жить в Екатеринбурге, и пригласили профессора на прогулку по городу. Сам Колин живет в небольшом городке с населением в 100 тысяч человек, но с исследовательскими целями побывал во многих городах Канады, США, Европы и Азии. У себя на родине он преподает науки о нервной системе в Университете Уотерлу. В Россию Колин приехал во второй раз — в мае он побывал в Москве. Мы начинаем экскурсию с улицы Горького. Решили показать профессору фото, какой зеленой она была раньше и какой застроенной стала сейчас. До улицы Горького Колин успел немного погулять между площадью 1905 года и Историческим сквером. Впечатления у него остались позитивные. Первое, что бросилось Колину в глаза, — это разнообразие архитектурных стилей. Многие считают это проблемой, но, на взгляд Колина, это позитивное разнообразие и богатство, которое привносит хорошие ощущения людям, живущим в такой среде. Он обратил внимание на то, что в городе очень много пространств для общего пользования, что является хорошим ресурсом с урбанистической точки зрения. И ему очень понравилось, что люди пользуются этими пространствами. — Несмотря на то, что день был серый и холодный, я заметил, что очень много людей развлекаются: кто-то по льду скользит, кто-то по реке ходит. Видимо, у вас такая городская среда, что людям удается получать удовольствие, наслаждаться жизнью даже в такие дни, — отметил Колин. Убедившись, что профессор хорошо осмотрелся по сторонам, я показываю ему фотографию улицы Горького восьмилетней давности. — Тут были газоны, которых сейчас нет из-за стройки. Если бы я жил здесь, я бы сожалел больше всего, что зеленое пространство с этой стороны исчезло, — говорит Колин. — С другой стороны, по части масштабирования и ширины улицы, высоты зданий все друг другу хорошо соответствует. Рядом стоит Косой дом — исторический особняк, в котором сейчас живет бизнесмен с женой. — Никогда бы не подумал, что это частное жилье, — удивляется Колин. — Там, где я живу, ограничений на продажу и владение историческими зданиями нет, но множество ограничений по тому, что ты можешь с ними делать. И я лично знаю людей, которые купили историческое здание и очень сильно раздражены и страдают от того, что им нужно получать кучу разрешений, чтобы, например, штукатурку заменить. В целом набережная Колину нравится. Он интересуется, насколько у нас распространены велосипеды. Я отвечаю, что с каждым годом их становится все больше. Узнав, что как раз сейчас идет реконструкция и здесь появятся велодорожки, Колин говорит, что других предложений у него и нет. А еще, по его мнению, это место имеет большой потенциал для публичного искусства. — Лучше всего, чтобы его делали сами жители, — считает профессор. — И чтобы искусство было связано с местной историей, чтобы оно передавало местный дух. Вещи меняются, как мы видели по этой улице, и поэтому хорошо, если среди новых вещей будут старые, передающие историческое эхо и сохраняющие память. В целом, по словам Колина, набережная «выглядит здоровой с точки зрения исследований». Его радует, что здесь посадили деревья взамен срубленных. А еще ему нравится геометрия зданий. — В моей области исследований есть концепция, что люди получают удовольствие от какой-то тайны, загадки. И вот геометрия как раз имеет дело с такими тайнами, — отмечает Колин. — За счет геометрии можно сделать такие пространства, куда людям хочется заглянуть. И это привносит нужное разнообразие. И еще я вижу, что скамейки есть, но, может, стоит еще в этом направлении подумать, чтобы они были более разнообразные. В частности, для пожилых людей удобнее скамейки со спинками. Я обращаю внимание Колина на старое нежилое здание, которое очень контрастно выглядит на фоне люксовых новостроек. Интересно, как оно влияет на самочувствие людей? — Тут очень многое зависит от того, как такие здания используются, потому что есть места в мире, где здания даже в таком заброшенном состоянии являются чем-то чтимым и любимым, к которым относятся с ностальгией, — говорит Колин. — Например, в Берлине есть тоже такие здания, которые заняты незаконными поселенцами, они все изрисованы граффити, но местные люди ощущают любовь к ним, они что-то им дают. Но, с другой стороны, если здание не занято и никто не хочет за ним ухаживать, это действительно проблема. Колин отмечает, что это не результат длительного анализа, а просто его мнение как чужого человека. — Если это здание стоит никому не нужное и будет продолжать разрушаться, лучше его снести. Если у вас есть историческое наследие, которое разрушается на ваших глазах, в этом нет ничего хорошего. Не имеет смысла что-то сохранять, если вы даете этому разрушаться, — уверен профессор. Мы двигаемся дальше по набережной, в сторону Куйбышева, и я рассказываю историю телебашни. — Это хорошая идея — сохранить такое историческое здание, но тут надо смотреть на конкретные опции по его применению, — говорит Колин. — У нас в Торонто, например, были две огромные башни промышленного назначения, которые конвертировали в выставочное пространство. И это хорошо, если есть такие варианты. Видимо, у вас идеи были, но финансирования не было. Следующую остановку мы делаем у недостроенной гостиницы «Дели». Ее начали строить около 30 лет назад, но так и не достроили. Сейчас половину здания закрывает «накидка» с рисунком как будто бы конечного вида здания. По крайней мере, так думает Колин. Я объясняю, что это просто рисунок, а каким здание должно было быть, уже, наверное, никто и не помнит. — Так не должно быть, — однозначно говорит Колин. — Если оно должно здесь оставаться и ничего не поделать, то должны быть способы, как закамуфлировать его, чтобы он выглядел лучше, чем незаконченная стройка. Потому что я решил, что здесь продолжается строительство. Странно, локация хорошая. Не выглядит так, что здание находится в плохом месте и поэтому не получает развития. Просто неудача какая-то. Следующая животрепещущая тема — изуродованный цирк. — Не скажу, что здание в моем вкусе, но оно вписывается в свое предназначение, — отмечает Колин. — Надеюсь, что на цирке конструкции временные. Просто большинство вещей, которые начинаются как временные, заканчиваются как постоянные. У нас в Канаде есть один знаменитый концертный зал. У него были прекрасные мозаичные окна. И вот их закрыли на ремонт, выросло несколько поколений, и люди забыли, что там такие окна были. — Новому руководству нравится, они считают, что это красиво. — Кто-то действительно считает, что это очень хорошо? — изумляется Колин и не может удержаться от смеха. Конечно, следуя по такому маршруту, мы не можем не показать Колину «Гринвич». Он отмечает, что в Америке и Канаде ТЦ в основном находятся за чертой города. Профессор был очень удивлен, когда увидел на площади 1905 года «Пассаж». Поскольку торговые центры ориентируются на крупных арендаторов и людям удобнее приезжать за покупками на машине, то им отводится место на окраине, где много места для организации парковки. Пройдя по подземному переходу, мы натыкаемся на мини-рынок возле УрГЭУ. Колин с интересом разглядывает сувениры. Находчивые продавцы, услышав английскую речь, предлагают ему шкатулки за 10 000 рублей. Колин не поддается — его веселит кружка с Владимиром Путиным. — Вам нравится Путин? — спрашиваю я. — Жена его очень любит. — А вы? — Я люблю женщин, — смеется Колин. — Но если серьезно, мы тут пару дней назад с кем-то разговаривали, обсуждали господина Путина. Пришли к выводу, что даже если ты за ним какие-то грешки знаешь, то все равно невозможно не любить его — как какого-то персонажа из фильма о Джеймсе Бонде. Даже если он отрицательный, все равно он очаровательный. Дальше мы решаем свернуть и пойти по тихой, почти спальной улице в сторону Зеленой Рощи. По пути нам попадаются кучей наваленные на тротуаре деревья. — В моем городе точно такое бы не произошло, — говорит Колин. — У нас есть норматив — организации, которые обрезают деревья, обязаны с собой привозить измельчитель, который сразу перерабатывает дерево в труху, а потом они сразу ее увозят. Также в Канаде есть городские нормы, которые прописывают, до какого процента поверхности дома отшелушивающуюся краску еще можно иметь, а после какого ты обязан этот недочет устранить. Обычно, по словам Колина, если не пожалуются, никто эти нормы и не соблюдает. Если пожалуются, то действует нарастающая шкала штрафов. И после определенного периода, если хозяин так ничего и не делает, городские службы приходят, сами все ремонтируют и потом выставляют счет. То же самое с уборкой снега. В целом улочка Колину нравится. — Очень хорошо видеть взрослые деревья, — отмечает он. — Но видно, что здесь много транспорта, широкие пространства для его движения были бы лучше. Уверен, что летом это все выглядит еще красивее, когда деревья зеленые. В целом комфортабельно для прогулок, для пешеходов. Хороший микс различных магазинов и удобств. Выглядит комфортно. На улице много припаркованных машин, но Колин говорит, что в Канаде примерно так же. Хотя население меньше, оно более разбросано, поэтому людям приходится много ездить из своих пригородных районов в центр, а общественного транспорта очень мало. Поскольку Колин одет достаточно легко, мы решаем зайти выпить кофе. За столиком я решаю рассказать ему историю строительства храма святой Екатерины и показываю рендеры, как собор впишется в существующую застройку. — Oh my God! — восклицает Колин. — Конечно, реакция на это негативная, так делать нельзя. Это побеждает весь смысл того, за что я выступаю. У нас в Канаде то же самое происходит не с церквями, а скорее с псевдокорпоративными зданиями и сооружениями. Вроде бы и не частное пространство, ты туда можешь прийти, но тебе там делать нечего. И не особо тебя туда будут завлекать. Церковь у нас вымирает, все меньше людей туда ходит. У них и денег нет, и смысла. У нас церкви содержат те же люди, которые в них ходят. И нет богатых корпораций, которым это было бы интересно. Немного согревшись, мы возвращаемся на улицу с советским названием Народной Воли. Интересно, а как с этим в Канаде? — У нас нет улиц с именами революционеров, но тоже достаточно однообразные названия. В каждом городе есть Кинг-стрит, Квин-стрит, хотя никаких королей и королев у нас нет, — делится Колин. — И очень много природных названий. Возможны ситуации, что ты приехал по такому же адресу в другой город, а там такой же дом. Колин говорит, что у него один раз отключили дома воду и электричество, потому что перепутали — это нужно было сделать по такому же адресу, но в другом городе. Мы возвращаемся к теме застройки, и Колин отмечает, что канадцы прилагают не слишком большие усилия, чтобы противодействовать нежелательному строительству. — В принципе, у нас по закону процедура подразумевает общественные слушания. Но люди к этому относятся довольно цинично, считают, что если дошло до публичных слушаний, то вопрос решенный. Их голос, скорее всего, ничего не скажет, — рассказывает Колин. — Надо признать, что это повсеместная ситуация, потому что девелоперы имеют большую власть, у них больше денег. У нас много людей, которые занимаются благоустройством, планированием, генпланы рисуют. Но мои знакомые из таких организаций напрямую говорят, что в каждом проекте девелоперы нарушают правила. На это я ему отвечаю, что в Екатеринбурге вообще отменили публичные слушания — теперь вместо них обсуждения в интернете. И мы сходимся во мнении, что это, конечно, удобнее для застройщиков. Наконец, мы достигаем конечной цели нашей прогулки. Я намеренно не говорю Колину, к какому зданию его привела. Несколько минут он с большим интересом разглядывает заброшенную больницу, но догадаться, чем это здание было раньше, не может. — Я не знаю, как у вас ситуация с этим, а в Канаде такие места сразу занимают бездомные, — замечает Колин. — Конечно, здесь много закрытых уютных мест, где они могли бы делать темные дела. Здание может стать рассадником преступности. И по этой причине, я уверен, у нас его, если бы не конвертировали, то снесли. Я объясняю, что это культурный памятник, но Колин не понимает, что в нем ценного. А еще — почему же здание в таком удручающем состоянии? Ответ прост — денег на реконструкцию нет. — Похоже, оно подходит к состоянию, когда будет уже поздно его во что-то превращать, — говорит Колин. — Я не инженер, чтобы оценить, когда оно разрушится, но это процесс повсеместно происходящий. Стоимость ремонта такого здания со временем растет. И скоро восстанавливать его, как-то перепрофилировать станет невыгодно с экономической точки зрения. Остается единственный вариант — снести. На этом наша прогулка завершается. Я прошу Колина подвести итоги. — Впечатление одно из наиболее ярких, что, оказывается, так много общего между проблемами и ситуациями, с которыми сталкиваются и в Екатеринбурге, и в Северной Америке, — делится Колин. — Но в то же время одна из черт, которая нас отличает, — это наличие таких заброшенных зданий. Нахождение в центральных, очень выгодных местах таких больших зданий, которые, судя по виду, очень долго находятся в заброшенном состоянии, — это, конечно, меня удивляет. Это мне кажется загадкой. Часы идут, а лучше эти здания не становятся. Я понимаю привязанность людей, их желание сохранить это, но нужно быть трезвым в оценке своих ресурсов, финансовых возможностей. И если нет денег, чтобы поддерживать эти дорогие местным жителям вещи в нормальном состоянии, то надо принимать решения. Нужно четко взвесить ценность такого здания как исторического наследия и цену его ремонта. — А все-таки, Колин, какая в Екатеринбурге среда? Здоровая или нет? — Я бы сказал, что у вас золотая середина. Есть города, которым до Екатеринбурга очень далеко, но и есть и те, которые намного лучше. Недавно мы также гуляли по городу с американским архитектором. А в прошлом году на международный форум и выставку высотного строительства 100+ Forum Russia приезжала американский архитектор Кирстен Ричи. Она работает директором по устойчивому дизайну в компании Gensler, проектировавшей небоскрёбы в Шанхае, международный аэропорт Сан-Франциско, офисы Google и Oracle. Мы прогулялись с ней по Екатеринбургу. Посмотрите, как она оценила наш город. Ещё в прошлом году приезжал эксперт в области решения городских транспортных проблем, профессор пенсильванского университета Вукан Вучик. Он посоветовал Екатеринбургу отказаться от многоуровневых парковок.