Что ждёт «подушку безопасности» России
России необходима практика создания «подушки безопасности». Но при этом страна не должна уходить в сильную зависимость от доходов с нефти и тут же их тратить. Сделав такое заявление, глава Счётной палаты Алексей Кудрин затронул концептуальный вопрос, внятного ответа на который ни у кого нет. Речь идёт о судьбе Фонда национального благосостояния (ФНБ) — преемнике Резервного фонда. Норвежский пример Последний просуществовал ровно 10 лет, слившись с ФНБ 1 февраля 2018 года. История Резервного фонда берёт начало 1 февраля 2008-го, после разделения Стабфонда на него и ФНБ. Ну, а Стабилизационный фонд был сформирован в 2004 году по образу и подобию нефтяного фонда Норвегии. Впечатляющие успехи именно этой структуры вдохновили российских финансистов во главе с тогдашним министром финансов Алексеем Кудриным и экономическим советником президента Путина Андреем Илларионовым на создание отечественного аналога. За десять лет эффективного управления фондом Норвегии удалось превратиться из страны, где внешний долг превышал 30% от ВВП, в высокоразвитое государство с нулевой инфляцией и комитетом по этике при Пенсионном фонде. Стратегия скандинавской нации была предельно простой: половина средств вкладывалась в акции иностранных компаний с наивысшим кредитным рейтингом, вторая половина — в облигации развитых зарубежных государств. Благодаря относительной стабильности на фондовых рынках до 2008 года Норвегия последовательно увеличивала свой фонд на 4,5% в год, а доходы направляла на пенсионную программу и развитие альтернативных источников энергии, не забывая, что нефть — исчерпаемый ресурс. Решающий фактор Что касается России, то средства её Резервного фонда представляли собой ту часть поступлений в казну от экспорта нефти, нефтепродуктов, газа и конденсата, которая превышает цифру утверждённого нефтегазового трансферта на новый финансовый год (сейчас определяется как 3,7% прогнозируемого властями объёма ВВП РФ). Эти средства являлись частью золотовалютных резервов страны, и распоряжался ими Минфин, а не Центробанк. Приказом ведомства была утверждена валютная структура запасов: евро — 45%, доллар США — 45%, фунт стерлингов — 10%. Нефтяные котировки отражались на объёме Резервного фонда решающим образом. Так, в результате их обрушения во время кризиса 2008−2009 годов фонд к 2011 году сократился более чем в 6 раз — до $20 млрд. И хотя затем он ещё смог вырасти в 4 раза, перешагнув за $80 млрд, вторая волна падения нефтяных цен, наступившая с 2014 года и наложенная на санкции, оказалась уже критической. К началу 2017-го в Резервном фонде было чуть более 1 трлн рублей или около $17 млрд, а к концу года от этой суммы ничего не осталось. Сегодня он существует под названием Фонд национального благосостояния, объём средств которого, по официальным данным Минфина на 1 ноября, составил 4,9 трлн рублей ($75,6 млрд или 5,1% ВВП). «Оперативный резерв бюджета» Нынешний статус ФНБ вызывает у экономистов вопросы. Эксперты считают, что фонд, задуманный как один из элементов механизма пенсионного обеспечения граждан РФ на длительную перспективу, используется не по назначению. Часть средств, например, вложена в такие долгосрочные проекты как модернизация Транссиба и БАМа, в строительство АЭС в Финляндии, а также в инфраструктурные проекты, связанные с нефть и газом. В 2008—2009 годах ресурсы ФНБ были направлены на антикризисную помощь российским банкам. «ФНБ де-факто стал просто оперативным резервом бюджета. Его задействовали слишком легко. Классический Фонд национального благосостояния так не применяют», — говорит советник по макроэкономике гендиректора компании «Открытие Брокер» Сергей Хестанов. По мнению его коллеги, аналитика «Открытие Брокер» Тимура Нигматуллина, существующий ныне в России механизм пополнения средств ФНБ несёт в себе серьёзные риски. Прежде всего, речь идёт о том, что этот процесс (замороженный до начала 2019 года) происходит за счёт скупки валюты на открытом рынке, а не за счёт конвертации средств ЦБ в резервы ФНБ. За двумя зайцами «Минфин обосновывает это тем, что таким образом снижается зависимость экономики от цен на нефть. Но если вы покупаете валюту на открытом рынке и продаёте рубли, последних становится больше, соответственно, растёт и монетарная инфляция, которую Центробанку приходится усиленно таргетировать. В итоге темпы роста ВВП замедляются, реальные доходы населения сокращаются», — пояснил News.ru Нигматуллин. Эксперт не видит практического смысла в том, чтобы поддерживать Фонд национального благосостояния, тем более, любой ценой и в ущерб экономическому развитию. По его словам, проще и логичнее придерживаться плавающего курса рубля: это лучшая практика из всего того, что придумано в мире, ею пользуются все страны с сырьевыми экономиками, такие как Австралия и Канада. «Сейчас ЦБ завершает переход к плавающему ценообразованию и, соответственно, свободному движению капитала. В этих условиях государству не нужны золотовалютные резервы, наглядный пример — Еврозона, где они исчезающе малы. Не нужно защищать национальную валюту, поскольку её курс определяется самостоятельно и не требует вмешательства ЦБ», — рассказывает Тимур Нигматуллин. Но поскольку средства ФНБ, продолжает он, «это деньги политических властей страны», а Антон Силуанов совмещает посты главы Минфина и первого вице-премьера, правительство, судя по всему, так и будет гнаться за двумя зайцами — подпитывать ФНБ и проводить политику плавающего курса.
