И Летов такой молодой…
Инициатива наречь аэропорты славными именами переросла в народное голосование. В битве за омский аэропорт начал побеждать легендарный рок-музыкант Егор Летов, но его всё равно не пустили в светлые чертоги шорт-листа. Типа грязный панк. Шумиха не прекращается. Сотрудник Института биологии очень кстати назвал новый вид жуков в честь Летова – Augyles letovi. Уже предлагают компромисс: дать имя Летова самолёту или хотя бы поезду. За панка впрягся гламур. Во славу Егора топят многие из тех, кого причисляют к государевым людям, и это вызывает отдельные толкования. Стилистическая фронда или неизбежная музеефикация мертвого, а значит, уже безопасного бунтаря? Подозреваю: на пике популярности недавно умершего Евгения Осина его девичий фан-клуб мог обставить нынешний да и тогдашний летовский. Но дело разве в этом? Просто в России Летов, как это водится с поэтами, больше себя самого. И неведение о его существовании или неприязнь к его творчеству не освобождают от того, что он здесь навсегда. Как Маяковский или Лимонов, что бы вы о них ни думали. Навсегда с нами эти вот строки: А сегодня я воздушных шариков купил, Полечу на них над расчудесной страной. Буду пух глотать, буду в землю нырять, И на все вопросы отвечать: всегда живой! Кто-то утверждает, что песни Егора – бред и брань, которые мог бы сгенерировать компьютер, для кого-то – это высокая поэзия и метафизика. Для меня история Летова – очень личная и очень русская. Он всегда сопротивлялся системе во всех её проявлениях и всегда этот яростный мятеж был солнечным утверждением человеческого духа. Его преследовали и мучали в позднесоветские годы, но когда пришли новые времена – Егор не принял и их, и поднял красный флаг. И беспокоился вот, о чем: «Что нужно сделать, чтобы те, кто ещё жив духовно, выжили и породили поколение новых пассионариев, то, которое наследует этот мир за нами следом». Безногий инвалид пробудился среди ночи Закричал заплакал Нестерпимо чешется пятка На отрезанной правой ноге Летов на самом деле про жалость и вбирание чужой боли. А в России и теперь вопрос о протезировании конечностей острейший – 200 тысяч нуждающихся. И каждый год таких всё больше. Прочитал в новостях, что студент 3 курса факультета науки МГУ Егор Веткин придумал стартап Ruprotez. Хорошее название для сибирской рок-группы. Ещё один хороший русский Егор. Пока команда студентов работает без инвестиций – практически на энтузиазме. В планах выпустить первоклассные протезы с идеальной передачей осязания и электростимуляцией. И не сомневаюсь: в упорстве своего добьются, придут с протезами на подмогу инвалидам. А Летов приходил к инвалидам духа, к тем, кто блажен. И начхать ему было не только на своё лицо, но даже на язык и на голос, а это был голос его лирического героя, того обветренного и чумазого подростка, которого он утешал и ободрял. Родина и свобода были слиты для него как для настоящего поэта, который заплатил за это всей судьбой. Егор Летов – пароль жизни не по лжи и нон-стоп нон-конформизма. Это ведь про Летова у Пушкина: «Самостоянье человека – залог величия его». И Блока почему бы не переиначить: Летов, тайную свободу Пели мы вослед тебе. Дай нам руку в непогоду, Помоги в немой борьбе. Среди охранительского официоза и пластмассового прогрессизма даёт утешение и силу по-настоящему национальный и предельно вольный художник. Не знаю, что в его честь надо назвать. Стены домов и подъезды всей Руси с надписями «Гр.Об» («Гражданская оборона») тоже ведь по сути носили его имя… Но в конце концов есть же памятник Велимиру Хлебникову и улица Хлебникова есть. Вот и улица Летова будет непременно. И это культурная память, которую надо оберегать. Например, мне пришлось написать немало депутатских запросов, чтобы спасти от сноса в Новосибирске скромный деревянный дом подруги Летова Янки Дягилевой. Особое место, куда едут те, кто любит и помнит ее, поэта и музыканта. Говорят, тут и Башлачев пел «Время колокольчиков». Место для музея русского рока, а не для очередного гипермаркета. Как точно сказал мне брат Егора знаменитый саксофонист Сергей Летов, главное, что эти песни обращаются к внутреннему подростку, который есть в каждом. И если в обществе так много людей, которые ощущают себя молодыми или хотят оставаться молодыми, значит, общество всё-таки живо.
