Константин Бондаренко: Прощай, телевизор?
Укоренившееся в сознании представление о том, что главным инструментом донесения политических месседжей в ходе избирательных кампаний является телевизор, похоже, постепенно отходит в прошлое. Телевидение постепенно деактуализируется как средство массовой информации, уступая Интернету. Хотя — по инерции — продолжается борьба за телеканалы, но они превращаются в дорогой и абсолютно необязательный атрибут современного олигарха: затраты на телевидение не в полной мере оправдываются в ходе политических и других национальных кампаний. Стереотипы постепенно разрушаются. В конце 90-х в нашу постсоветскую действительность пришло такое явление, как Интернет. Сам я начал осваивать Глобальную Паутину в далеком 1997-м году — то есть, более двадцати лет тому назад. Мне тогда было 28, и я помню, с каким энтузиазмом молодежь бросилась в новую для себя сферу. Буквально за несколько лет Украина пережила тотальную интернетизацию. Когда же Интернет стал неотъемлемым элементом не только персонального компьютера, но и телефона (то есть когда человек буквально «прирос» к Интернету), стало понятно: ни одно другое средство массовой информации не может сравниться с Интернетом по скорости донесения информации. Сегодня тем, кто были «первопроходцами» Интернета в Украине, уже далеко за 40 и даже за 50. Согласно данным социологов, это самая политически активная часть украинского общества. Да, процент домохозяек и пенсионеров, привыкших смотреть новости по телевизору, довольно высок, но на эту категорию накатывается волна «интернетчиков». Мой отец, которому 81 год, с легкостью освоил Интернет — при этом он проживает не в городе, а в сельской местности. Значительную часть информации он черпает именно из сети. В Интернет ушли и многие «домохозяйки»: ноутбук на кухне позволяет смотреть любой сериал (даже запрещенный к показу в Украине) без частых перерывов на рекламу и без привязки к конкретному времени. Плюс добавьте фактор социальных сетей (благодаря скудоумию украинской власти вся страна узнала заветную аббревиатуру VPN, чтобы продолжать пользоваться запрещенными в Украине «ВКонтакте» и «Одноклассниками»). В 2004 году Майдан делал «телевизор» — именно телевидение выступало в роли «не только пропагандиста и агитатора, но и коллективного организатора», как говаривал Вождь Мирового Пролетариата. В 2014 году Майдан делал Интернет. И не просто Интернет, но социальные сети. Одна из причин поражения Януковича: он и его «молодая команда» недооценивали влияние Интернета, они были не готовы к информационному противостоянию нового типа. В то время как команда Януковича пыталась захватить тотальный контроль над телевидением, она вчистую проиграла Интернет. Сейчас, похоже, Петр Порошенко повторяет ошибку своего предшественника. Да, информация о политических процессах требует визуализации, «картинки». Но не настолько, чтобы бросать все силы на монополизацию «картинки» телевизионной. Да, роль ТВ-каналов в нашем обществе по-прежнему высока. Но настолько ли, чтобы превращать битву за телеканалы в дурно пахнущее зрелище, небрежно закамуфлированное под «заботу о безопасности информационного пространства» или «заботу о национальной безопасности». Вопрос «Зачем Порошенко новые каналы, если он угробил имеющиеся в его распоряжении?» мы даже не поднимаем — это совсем другая тема. Сегодня цифры говорят сами за себя. Посмотрите на показатели просмотров политических программ и шоу на украинском телевидении. К примеру, «Интер» с «Подробностями» — один из самых «смотрибельных» и наиболее профессионально сделанных выпусков новостей. 1 октября 2018 года «Подробности» посмотрели 1 018 983 зрителя (здесь и ниже — данные глобальной компании-измерителя Nielsen Holdings PLC), из тех же, кто задержались дольше чем на 20 минут — только треть. Теперь что касается «топовых» политических программ на других каналах. Так, на прошлой неделе «Право на власть» на канале «1+1» посмотрели 1 245 877 зрителей, а из тех, кто просмотрел программу до конца, — 361 898 человек. «Украинский формат» на NewsOne — 790 524 и 361 898 соответственно. «Пульс» на «112»: 1 714 601 и 273 271. Рекордсменом выглядит ТРК «Украина»: «Главную тему» посмотрели 3 427 559 зрителей, из которых половина — полностью. При этом 1 октября 2018 года на новостное интернет-издание OBOZREVATEL зашли 1 248 580 читателей (причем преимущественно с мобильных телефонов. Здесь и далее — данные авторитетной международной компании Gemius). И было зафиксировано 5 773 789 просмотров страниц. За сайтом OBOZREVATEL следует сайт «Сегодня», который 1 октября посетили 706 479 читателей (тоже преобладает мобильный трафик; при этом в общей сложности зафиксировано 1 549 971 просмотров страниц). Затем сайт «ТСН» — его посетили 509 474 читателя (1 359 895 просмотров страниц). Таким образом, цифры ТВ и новостных сайтов сейчас уже вполне сопоставимы. А еще следует учитывать, что читатель интернет-сайта может всего за несколько минут в несколько щелчков узнать всю новостную картину дня, в то время как ТВ в этом плане куда менее удобен, ведь там новостной выпуск длится куда дольше. А добавьте к указанным выше интернет-показателям 12 миллионов пользователей «Фейсбука», значительная часть из которых черпает новости именно из соцсети. Добавьте тех, кто смотрит новости не по телевизору, а в Youtube — выборочно, то, что интересует, в удобное время, без привязки к телевизору. Таким образом, телевидения постепенно тоже начинает уходить в Интернет, пытаясь подстроиться под новые запросы потребителей информации. Появляется феномен Интернет-телевидения, видеоблогов (некоторые видеоблогеры, к примеру, Анатолий Шарий, влияют на формирование общественного сознания намного более активно, нежели десяток телевизионных каналов вместе взятых). Телеканал — это громоздкая структура с массой условностей, зависимая от хозяина, от рынка рекламы, от Нацсовета по телевидению и радиовещанию, который превратился в пример самой беспардонной цензуры нашего времени. Он требует огромных капиталовложений. Интернет — мобилен, динамичен, почти независим, неподцензурен (законодательно почти не регулируется, попытки закрытия сайта легко обходятся — в том числе при помощи «зеркал» и серверов в каком-нибудь Копенгагене). Да, политические сайты зачастую субъективны в своих оценках. Но объективно ли телевидение? Да, интернет-сайты часто отражают позицию владельца или спонсора. Но не то ли мы наблюдаем и на телевидении? Но есть еще одно «но»: Интернет требует несоизмеримо меньше затрат — при не меньшей эффективности воздействия на публику, чем телевидение. Кризис в экономике неизбежно будет приводить к сокращению рекламных бюджетов в ходе избирательных кампаний. Сегодня у политических игроков нет тех средств, которые тратились «на телевизор» в 2010, 2012, 2014 годах — я не говорю уже о «благословенных нулевых». А если и есть, то они будут тратиться более рационально. «Телевизор» (то есть телевизионная реклама) иногда съедает более трети бюджета кампании. Месячный бюджет работы с самым раскрученным сайтом в Интернете для политика будет стоить в 4-5 раз дешевле работы с не самым раскрученным нишевым новостным каналом с долей 1,5 — 2%. В ноябре 2000 года Руперт Мэрдок заявил о конце эры печатных СМИ, спрогнозировав, что до 2010 года печатных СМИ не останется. Он ошибся: существуют и газеты, и журналы, но они уже не играют ту роль, которую играли в ХХ веке. Телевидение, естественно, тоже не умрет: оно останется средством массовой информации и даже будет иметь своих постоянных приверженцев. Но чем далее, тем меньше будет использоваться как эффективный способ донесения информации. Похоже, избирательный цикл 2019 — 2020 годов станет последним циклом, когда графа «телевизор» будет съедать львиную долю избирательных бюджетов. А соответственно ближайшая пятилетка станет пятилеткой новых информационных технологий и новых информационных проектов. Оригинал материала
