Программа «Бла-бландинки» с певцом Валерием Сюткиным от 20.10.2018

Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Мы начинаем. Это программа «Бла-бландинки». Ольга Данилевич… О.ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У нас сегодня в гостях… О.ДАНИЛЕВИЧ: А в гостях у нас певец, музыкант, композитор, заслуженный артист России, товарищи, Валерий Сюткин! Здрасте, Валерий. В.СЮТКИН: Здравствуйте. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Здравствуйте, Валерий. О.ДАНИЛЕВИЧ: У нас первым вопросом должно быть, мне кажется, самое актуальное, потому что вы неоднократно говорили, что секрет лёгкости бытия в том, чтобы… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И вашей молодости. О.ДАНИЛЕВИЧ: Да. В том, чтобы постоянно быть занятым чем-то. В.СЮТКИН: Да. О.ДАНИЛЕВИЧ: Вот вы сейчас чем заняты? В.СЮТКИН: Сейчас я разговариваю с вами. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, побольше… О.ДАНИЛЕВИЧ: А вот прямо до того, как вы приехали в студию? В.СЮТКИН: Вот вчера — большой съёмочный процесс. У меня идёт авантюра очередная с Первым каналом. Я пока не уполномочен говорить, что это будет, но это очень оригинально, мне это понравилось. Это такая большая идея, Константин Львович Эрнст придумал вместе со сценаристами, девочки-сценаристы там. Ну, в общем, там такое похожее на «Старые песни о главном», но чуть-чуть в другой плоскости, в области кино. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: К Новому году увидим? В.СЮТКИН: Думаю, что да. Это такая прямо авантюра. Ну ничего, меня там здорово эксплуатируют. О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы говорите, что похоже на «Старые песни о главном». А похоже чем? Содержанием похоже? В.СЮТКИН: Нет, ну это… Мне кажется, что я не должен говорить, они же сюрприз делают. Ну, короче говоря, я занят в большом телекинопроекте, назовём его так, потому что снимают кинорежиссёры. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: По-взрослому, хлопушки? В.СЮТКИН: Это очень по-взрослому, на целый день. Вот я снял шесть эпизодов — это шесть маленьких короткометражек, шесть кино мы сняли вместе. Мама дорогая! О.ДАНИЛЕВИЧ: То-то я думаю… В.СЮТКИН: Это раз, одна часть. Потом я играю концерты свои любимые, потому что это моя любимая работа. Вот. И кстати, пользуясь случаем, и вас, и наших радиослушателей… О.ДАНИЛЕВИЧ: Пожалуйста, пожалуйста. В.СЮТКИН: Вот 5 ноября, Центральный дом художника — от вас здесь совсем недалеко, на Крымском Валу, прямо там, где Третьяковка наша, филиал. Вот там такой уютный зал, мы там играем раз в году хотя бы с моими блистательными коллегами из коллектива Light Jazz. Это прежде всего Алексей Алексеевич Кузнецов, народный артист. Дяде Лёше 77 лет, а он, как истинный джентльмен джаза, продолжает дарить своё искусство. Он с большой буквы Музыкант и Человек, поэтому… Дядя Лёша, Александр Мартиросов на аккордеоне, он не сильно младше, ему 73. Поэтому… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы самый младший там? В.СЮТКИН: Нет, я там в середине. О.ДАНИЛЕВИЧ: Юноша Сюткин. В.СЮТКИН: Самый младший у нас 58-летний барабанщик. Молодёжь! Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Молодёжь. О.ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, вот вы сказали про съёмочный процесс какой-то бесконечный. А ведь я помню, я с вами несколько раз разговаривала по телефону, и почти все наши разговоры заканчивались: «Ладно-ладно, у меня нет времени, извините, я в кадре». Я думаю: «Божечки! В каком кадре человек? А петь же должен, петь же в студии. Почему в кадре?» В.СЮТКИН: А вот как раз это и было. Нет, вот это было. В кадре, потому что это телепроект, который, на мой взгляд, окажет очень хорошую пропагандистскую услугу нашему кино. То есть мы делаем что-то… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Помимо вас, кто ещё, какие звёзды там? Пугачёва есть? В.СЮТКИН: Нет, там Дмитрий Дибров был в кадре замечен, Чурикова Яна. Это телеведущие Первого. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Знаем, была новость. В.СЮТКИН: Потом там… Вчера Панайотова Сашу видел. Потом видел Анфису Чехову, Ягудина Алексея. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ягудин на коньках был? В.СЮТКИН: Нет. О.ДАНИЛЕВИЧ: Пешком. В.СЮТКИН: Был в отличной спортивной человеческой форме. О.ДАНИЛЕВИЧ: Они поют? В.СЮТКИН: Нет. Всё! О.ДАНИЛЕВИЧ: Давайте, давайте! В.СЮТКИН: Всё к руководству Первого канала. Я порядочный человек, мне же… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Контракт подписал, конечно. В.СЮТКИН: Да. О.ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, всё-таки мне же интересно всё, что касается «Старых песен о главном», потому что мы их периодически с друзьями переслушиваем, честно говоря. В.СЮТКИН: А вы послушайте, я вам принёс, вот «Москвич 2015» лежит. Почему «2015»? Она вышла в 2015 году. Просто «Москвич» давно не производит машин, а мы решили произвести хорошее впечатление. Это самые уникальные песни старые. Перед вами сидит человек, а вы, дорогие радиослушатели, слышите голос человека, который пел с Муслимом Магомаевым, который пел с Эдуардом Хилем, с Тамарой Миансаровой. Вы видите, какие у меня дуэтики были в своё время? И когда мне говорят, скажем, песню «Московские окна» Тихона Хренникова — я говорю: «Да не надо это трогать!» Это Трошин в своё время спел, и Иосиф Давыдович пел, Царствие ему небесное, великолепная советская песня. Но дядя Лёша Кузнецов, он сказал: «Сынок, у тебя такой тембр, “доверительный голос” я его называю. Вот ты что старое поёшь — и оно как будто прямо…» Ну, во-первых, я это слышал в оригинале и даже со многими, как я сказал уже, пел. Во-вторых, я к этому очень бережно и деликатно отношусь. А в-третьих, Алексей Алексеевич Кузнецов так играет аккомпанемент, что соло уже не надо. Он в аккомпанементе, как этот узорчик на стенке, где мы сидим с вами, он такие кружева плетёт! Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Гипнотизирует. В.СЮТКИН: Да, он настоящий кудесник гитары, именно в аккомпанементе. Поэтому аккордеон, гитара — и мы получили вот этот послевоенный звук. После Великой Отечественной войны, пока ещё фортепьяно и рояли не завезли в страну, после войны же разруха была, в основном аккордеон звучал с гитарой. Это даёт вот этот «звук надежды на лучшее», как я его называю, ещё оптимизма добавляет. И мы вот записали. Эта пластинка уникальна тем, что с ней связаны все самые большие чудеса в моей жизни. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вот здесь, да, и «Я шагаю по Москве», и «Почему, отчего?»… В.СЮТКИН: Я вам объясню. Я послал это в Америку своему приятелю, а он показал кому-то на студии. И мне пишет письмо человек, говорит: «74 года мне, я работаю в Нью-Йорке на студии такой-то. Я сам продюсер следующих артистов, записывал их альбомы в акустике, — акустикой он занимается. — Это Мик Джаггер, Эрик Клэптон…» Я так думал, разыгрывает меня кто-то. А потом говорят: «У вас песня…» А я послал песню «Август» Яна Френкеля. «У вас песня просто какая-то заоблачная, так душевно сделана! Но мне кажется, у вас сведение на троечку. Давайте я вам пересведу это дело». О.ДАНИЛЕВИЧ: Бесплатно, в смысле? В.СЮТКИН: Абсолютно. Он нам поправляет. И я, естественно, как нахал, говорю: «А как альбомчик бы у вас свести?» Он говорит: «Ну, конечно, весь альбом я не готов. Но если будет какая-то умеренная оплата, — что-то 100 долларов за песню или за смену, просто чтобы я технарям дал, — то это быстро. Я просто знаю, как это». Ну, я, естественно, перевожу деньги. И мы получили великолепный… Никогда такого сведения не слышал нашего. О.ДАНИЛЕВИЧ: Сейчас можно везде говорить: Валерий Сюткин, который работал с продюсером Мика Джаггера. В.СЮТКИН: Нет, ну я так не говорю. Это абсолютно частный случай. О.ДАНИЛЕВИЧ: А мы можем говорить. В.СЮТКИН: Да, вы можете. О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы-то, пожалуйста, не говорите. Мы-то можем, главное, сказать. Возвращаясь к песням старым… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: К ностальгии. О.ДАНИЛЕВИЧ: Да. Есть ведь некая ностальгия (и довольно сильная) по советскому прошлому, причём она есть абсолютно у всех. У наших слушателей она как-то особенно выражена. Если бы сейчас у них встал выбор — жить в нынешнем времени или вернуться в советское, — очень многие вернулись бы в советское, очень многие. Вы как человек, выступающий на сцене и несущий людям нечто светлое, какое-то позитивное и оптимистичное, вы же сами, в том числе получается… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Загоняете нас. О.ДАНИЛЕВИЧ: …пропагандируете вот это советское. В.СЮТКИН: А я вам объясню. Я пропагандирую отношения, не быт. Быт-то, конечно, сегодня поинтереснее. «Хочется многого, а получаешь ничего и постепенно», — как говорит Михаил Михайлович Жванецкий. То есть всё есть, но не хватает средств у многих. А отношения между людьми, поскольку событийность была другая, мы книгу прочитали и всё время работали над собой, чувства переживали. А сейчас мы в «тыкалках» этих сидим, электронных, которые созданы, чтобы сэкономить время, а сожрали всё наше время. Просыпаемся и сразу… Где-то я недавно прочёл забавную историю, как соцсети сравнили: «Я выхожу на улицу и иду. К первому встречному подбегаю и говорю: “Здрасте! Давайте дружить. Вот смотрите — вот это я в детстве, вот это я ем. Вот фотография еды, я вчера ел”». Вот это наши отношения. А были отношения… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Живые. В.СЮТКИН: Больше было… Я называю это «ламповые». Знаете, вот есть транзисторные отношения, электронные такие, а есть ламповые. Вот вся моя так называемая ностальгия из-за отношений. Больше было души в переживаниях. У нас на это было время. У нас сейчас просто на это нет времени. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: По какому периоду вы больше всего скучаете? В.СЮТКИН: По завтра я всегда скучаю. Я вообще в прошлом не копаюсь. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Но всё равно какая-то оценка, наверное… В.СЮТКИН: Оценка? Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да-да. «Вот здесь надо было так сделать, а здесь я молодец». В.СЮТКИН: Нет-нет-нет, это бесполезно. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Нет? А какая оценка? В.СЮТКИН: Ну, нет возможности переписать вот этот вопрос: «А кем бы вы были, если бы не были…» Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Нет, ну понятно, сослагательность… В.СЮТКИН: Ну и что? О.ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, вас ведь не только по песне «Стиляги из Москвы»… Просто, мне кажется, когда людей столичных, московских, известных, пытаются перечислять, каких-то стильных, очень часто же всплывает ваша фамилия. И вы как-то этим своим стилем всё равно с отсылом туда. Вы вот сейчас пришли в джинсах, но это, мне кажется, не очень свойственный для вас наряд. Или вы уже давно так? В.СЮТКИН: На сцене не свойственный наряд, а в жизни — в чем угодно. О.ДАНИЛЕВИЧ: То есть вы на сцене пропагандируете визуальную картинку ту? В.СЮТКИН: Я пропагандирую гармонию мероприятия и своего к нему отношения. То есть когда мне люди говорят: «Да я на этот смокинг с прибором, так сказать, клал, потому что я вот хожу всё время в сандалиях и приду на вручение премии в сандалиях». Но на самом деле это неуважение к событию, вот и всё. Лень, естественно. «Что я буду разодеваться?» Конечно, удобнее ходить всё время в майке и в джинсах. Но дикторы на радио BBC, когда читают новости, их заставляют — на радио, подчёркиваю! — надевать смокинг. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Смокинг на радио? В.СЮТКИН: Смокинг на радио. Тогда будет другая подача. Тогда вы будете говорить: «Добрый вечер, леди и джентльмены…» У вас изменится тембр. И они абсолютно правы. Поэтому я концерты играю с гитарой в рубашечке. Пиджак будет мокрый к концу первого отделения уже, поэтому в рубашечке, но с галстуком и в брюках. Никогда в джинсах не играю. Веду мероприятия в смокинге. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А на радио можно прийти и в джинсах. В.СЮТКИН: А в спортзал и на радио могу в джинсах, да. О.ДАНИЛЕВИЧ: Правильно ли я понимаю, что у вас некий трепет сохраняется по отношению к сцене и к мероприятию как раз? В.СЮТКИН: Абсолютно, всегда. О.ДАНИЛЕВИЧ: Значит ли это, что внутри… В.СЮТКИН: Я музыкантам своим говорю: «Как в последний раз работаем!» Они говорят: «Да ладно, тут какой-то клуб “Марьинский Творожник”. И мы будем тут сейчас одевать, лучшие гитары брать?» Я говорю… А у меня нет не лучших гитар. Всё самое лучшее! Это же инструмент, понимаете? Мы же этим кушаем. То есть он приносит тебе удовольствие. Я-то играю в первую очередь, потому что мне нравится сам процесс. Поэтому я щепетильно… Знаете, есть виртуозы от рождения, они репетируют. Мне это не дано. Но я знаю, что я лучше один звук возьму, но чтобы он был хороший. Это должен быть тот инструмент, который для этого создавали люди, годами трудились, руками делали эти гитары. Сейчас их штампуют, они просто красивые сегодня, но они не звучат так, даже близко, никто. Есть какие-то легенды, что в 78-м году сгорела фабрика у компании, на чьих гитарах я играю, американской. Но самое главное, что раньше их собирали люди руками, просто руками, изобретали, дерево выдерживали. А потом их стали штамповать из ДСП, из заменителя, поэтому нет резонанса, она не разговаривает. Как и скрипки. Всё это то же самое. Гитара — вы что? Шестидесятые годы. Я винтик меняю… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: На заказ делаете? В.СЮТКИН: Нет. Стараюсь, если винтик у меня поменялся, я на eBay заходил и за 12 долларов покупал обыкновенный шуруп, но того времени, потому что влияет. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Один шуруп влияет на звучание? В.СЮТКИН: Влияет всё. Я слышу. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это только вы слышите, а слушатели в «Марьинском Творожнике» — нет. В.СЮТКИН: Вы знаете, трудно объяснить. Понятно, что это внутрицеховые вот эти мониторы. Музыканты любят говорить: «Я сам считаю, что не так важно, как сделано у других, но для меня важно, что я испытываю в момент, когда я пою». Понимаете? Что я испытываю. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Но если вы будете чувствовать, что там не тот винтик, то, наверное… В.СЮТКИН: Всё, я буду думать. О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы себя за кулисами комфортно чувствуете, если вы стоите такой весь красивый, в пиджаке, в брюках, в рубашке…. В.СЮТКИН: Все волнения связаны… О.ДАНИЛЕВИЧ: А рядом с вами стоят люди — женщины с очень глубоким декольте и с очень короткой юбкой, например, мужчины в рваных джинсах и вообще рэперы. В.СЮТКИН: Это вообще их… Женщины лёгкого поведения и рэперы. Мне нравится это! Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Градация. О.ДАНИЛЕВИЧ: Нет-нет-нет, я на самом деле хорошо отношусь к рэперам. Просто интересно, вы себя там в этом во всём… Они же другие все, совсем. В.СЮТКИН: Конечно. О.ДАНИЛЕВИЧ: И не с таким трепетом… В.СЮТКИН: Я сегодня вам хочу сказать, что мы играем в Москве, в «ГлавClub», ну, на протяжении последних пяти лет два концерта в год. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы говорите, вам нравится эта площадка. В.СЮТКИН: Два концерта в год. Почему нравится? Она достаточно большая, там три с небольшим тысячи человек приходит. В основном это такой демократичный… Стоя в партере с баром, люди отдыхают. А немножко с балкончика… Вот там очень интересно сидеть, потому что ты видишь это море. И я констатирую факт, что, наверное, больше половины людей, которые туда… А там демократичные цены. Концерт играем для того, чтобы освежить ощущения свои, потому что ты имеешь дело с людьми, большинство из них не знает вообще, кто я такой, не просто, что какой-то певец из прошлого… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Как не знать заслуженного артиста России? В.СЮТКИН: А вот так, а вот так. У них другие источники информации, они сидят на другой музыке, но либо живут рядом, либо билет демократичный. «А пойдём и сходим?» Они на всех ходят, грубо говоря, более или менее ангажированных. И понятно, что мы с треском собираем этот зал. Но поставить их, так сказать… И дальше самое интересное. Когда до меня долетают мнения, мои музыканты говорят: «Смотри, что про нас написали», — я стараюсь так глубоко в эти соцсети не нырять, но ребята, когда отслеживают после концерта впечатления, то вот это самое приятное и интересное. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А гадости пишут? В.СЮТКИН: Ну, такие гадости… Я сразу чувствую. Мы фактически неуязвимы здесь. Мы же с концерта выходим мокренькие все. И это действительно энергично. Вялым наш концерт ну никак не назовёшь. А то, что там стояло всё на ушах и пелось хором… Даже те, которые не знают, они и пишут: «Слушай, пошли на этого пенсионера. Я даже думаю, что Сюткин какой-то…» А почему? Я вам объяснил. Всё, что сегодня — это такие отголоски. Мне любую группу сегодня молодёжь ставит и говорит: «Вот!» Ну, в рэпе, уж простите, я несостоятельный, не знаю. У меня был… Они с Aerosmith, помните, первая рэп-композиция? У истоков я стоял. А дальше они пошли своим… И мне казалось, что она не очень приживётся у нас, но она прижилась. Могу объяснить — почему. О.ДАНИЛЕВИЧ: Почему? В.СЮТКИН: Просто очень. О.ДАНИЛЕВИЧ: Надо всем попроще? В.СЮТКИН: Почему популярна девушка с ТНТ сейчас? Просто очень. О.ДАНИЛЕВИЧ: А девушка с ТНТ — это кто, простите? Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ольга Бузова? В.СЮТКИН: Да. Объясню — почему. Потому что девочки и мальчики сидящие, теперь их пугает, что нужно в консерватории позаниматься пять лет или на гитаре двадцать лет играть, чтобы играть, как Ричи Блэкмор. Проще вот так взять… «А мы же такие, как она. Мы сейчас начитаем, и мы тоже сможем». Е.ЗВЯГИНЦЕВА: «Я буду звездой!» В.СЮТКИН: Да. И вот это стимулятор: «У меня будут лайки, у меня будут…» Никто про процесс не думает, никто не думает, это же убили. Оказывается, самой-то кайф — это многодневные репетиции, а аплодисменты потом. Это такой маленький придаток к внутреннему ощущению, что ты действительно делаешь большую и глубокую работу. Все хотят быстро, сейчас и желательно на шару. И восхищает именно это. Поэтому рэп так прижился. Там начитывают. Покупают люди «болванки», они их делать не умеют, тоже лень. Вот это покупают… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А у вас хорошо получается. В.СЮТКИН: А потому что это просто, ребята. Есть большие звёзды, как у нас, Баста или… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Оксимирон? В.СЮТКИН: Мне трудно оценить. У Басты я хотя бы несколько песен слышал. О.ДАНИЛЕВИЧ: А Лизу Монеточку слышали? Мы любим у музыкантов спрашивать. В.СЮТКИН: Я слышал Лизу Монеточку. Мне это очень… Вы помните, раньше было — консерватория и профтехучилище? Вот Земфира — это ближе к консерватории всё-таки. О.ДАНИЛЕВИЧ: Понятно. В.СЮТКИН: Хотя это ближе к профтехучилищу. Это имеет право на жизнь, здорово. Но ещё раз говорю: вот мне всегда нравились ламповые герои. Вот Том Джонс, что бы вы ни говорили, вот это такая глыбина! Понимаете? А сегодняшние все… Вот мне люди говорят, молодые говорят: «Валера, вот эта группа Muse…» А она хорошая, группа Muse. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А мне нравится! В.СЮТКИН: Да? Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Они не такие уж и молодые. В.СЮТКИН: А ты Led Zeppelin концерты старенькие видели? Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Конечно! А ещё Плант… В.СЮТКИН: Плант ещё работает. Но если взять концерт Led Zeppelin, живой просто концерт на видео… Купите и посмотрите. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Я смотрела. От «Stairway to Heaven» у меня до сих пор мурашки. В.СЮТКИН: И мне кажется, что это дети какие-то сегодня, что они лампочки включают и думают, что это та же философия. То, что делал… Ну, не знаю, это стариковское, конечно, вы знаете. И мои родители не выносили Zeppelin и Purple, но я ставил Beatles, какую-нибудь «Michelle» или «Girl». Такие же мелодичные песни! И папа говорил: «Вот же нормальные, между прочим, “битлы” твои». Короче говоря, мы с возрастом начинаем брюзжать, потому что слишком сильно в жизни разбираемся. А нас убирают в другое измерение, как агентов контрразведки, чтобы мы не мешали молодёжи наступать на те же грабли. Поэтому и не надо им мешать, пусть слушают что хотят. Но я, как тот… Помните, на корабле «Титанике» был такой персонаж? Там все бегали, паника, а он говорил: «Посмотрите…» А там впереди, по-моему, слева была свободная шлюпка. Ему говорят: «А вы?» А он так сел, сигарку закурил… А я, кстати, курю сигарку одну в день всегда. Вот с таким же состоянием говоришь: «Жили как джентльмены. И уходить будем как джентльмены». Вот это моя абсолютная… Знаете, как дядя Лёша Кузнецов говорит, когда ему молодёжь: «Дядя Лёша, гитару погромче сделайте!» — у него ответ потрясающий, он говорит: «Пока так». Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Класс! В.СЮТКИН: Вот это «пока так» — это моё такое отношение к тому, что… «Вот рэп, Валерий Миладович. Вы невостребованные, как вся румынская литература». Я говорю: «Не знаю, мы работаем, нам хватает своих десять концертиков в месяц». А нам больше не надо, мы больше уже физически не тянем, но своих пять-десять (вот где-то от пяти до десяти я стараюсь работать) мы кладём уверенно. И самое приятное, что мы особо ничего не делаем, но по-прежнему на это есть спрос. Ну, мы играем 22–25 песен в концерте. Самая неизвестная — «Вася». Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да ладно! «Конечно, Вася». В.СЮТКИН: Ну а какая? «Семь тысяч» не меньше? Нет. «Я то, что надо» не меньше? Не меньше. «Московский бит» не меньше? Не меньше. Вот как поставить? Ну, что-то новенькое. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Скажите, пожалуйста, вот к политике у вас тоже такое отношение «пока так»? В.СЮТКИН: Да. Даже более. Моя профессия подразумевает то, что я могу объединять людей. Вот когда меня просят: «Вот сыграйте, это для объединения». Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А как нам объединить Россию, Украину, США? Никак? В.СЮТКИН: Не трепаться. Очень много говорим. Я не смотрю программы, потому что они ничего не решают, просто обсуждают, все высказывают своё очень затянутое и нудное мнение. Тут просто, понимаете, легко говорить, когда вы… Вот я вне конфликта нахожусь, да? Мои близкие не задействованы. А когда вашей семьи это касается, вы фактически уже… О.ДАНИЛЕВИЧ: Последний вопрос перед новостями: есть ли у вас сейчас концерты в Крыму и на Украине? В.СЮТКИН: Нет. О.ДАНИЛЕВИЧ: Ни там, ни там? В.СЮТКИН: Ну, я не даю больших концертов, потому что это будет разъединять. О.ДАНИЛЕВИЧ: То есть это ваша принципиальная позиция как раз на фоне происходящего? В.СЮТКИН: Да. Просто пока не время, чтобы не вносить раздор. Я могу сделать что-то частное, но это не будет никакого анонса. Но я не делаю ни там, ни там. О.ДАНИЛЕВИЧ: Мы сейчас вынуждены уйти на новости. И перед новостями хотим послушать вашу последнюю песню, клип последний был снят… И это опять же ностальгия по советскому прошлому, по видеоряду. В.СЮТКИН: Это написал на стихи Михаила Гуцериева мой друг Андрей Мисин, это очень талантливый музыкант. И когда Андрюшка принёс песню и сказал: «Валера, я вот хотел бы, чтобы ты спел», — я прямо даже не вижу причин ему отказать. Взял и спел. О.ДАНИЛЕВИЧ: Слушаем. ПЕСНЯ «ОСЕНЬ — КОШКА В РЫЖИХ САПОГАХ» НОВОСТИ Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Мы продолжаем. Это программа «Бла-бландинки». Ольга Данилевич… О.ДАНИЛЕВИЧ: Катерина Звягинцева. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: У нас в гостях… О.ДАНИЛЕВИЧ: В гостях у нас музыкант, певец, композитор, автор текстов, заслуженный артист России Валерий Сюткин. Всем здрасте, кто только сейчас присоединился. Вы пропустили кучу всего интересного, будете переслушивать. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Смотрите, мы ещё хотели в первой части поговорить с вами о Москве. Вы же коренной москвич? В.СЮТКИН: Не без этого. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: На Чистых прудах выросли, да? Всё верно? В.СЮТКИН: Ну, я там и живу по сей день. Приблизительно. Я родился, естественно, в роддоме. Меня принесли… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А почему «естественно»? Сейчас дома модно рожать. В.СЮТКИН: Нет, ну просто обычно считают своей родиной вот тот дом, где ты вырос во дворе. Вот всё моё детство до сознательного возраста, до армии я прожил на Покровском бульваре. Точнее, это Яузский бульвар, дом 2 — адрес. Ну, просто это пересечение улицы Воронцово Поле (какое-то время она называлась улицей Обуха, сейчас опять Воронцово Поле), Покровского и Яузских бульваров. Это такой дом, он снимался в «Покровских воротах», в фильме, «Холодное лето пятьдесят третьего…», «Курьер», там мельком он мелькает тоже. Ну, короче говоря, такой сталинский ампир. Папа мой — военный преподаватель в академии Куйбышева, что напротив. Во дворе все тоже имеют отношение к академии. Знаете, такой ведомственный дом, военный в основном, семьи жили. И там прошло моё детство, да. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А мама у вас кто по профессии? В.СЮТКИН: Мама работала в НИИ, и с папой они познакомились… Как «научно-исследовательский институт» расшифровывается. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Спасибо. В.СЮТКИН: Ну, просто люди помоложе могут и не знать. Сейчас такой аббревиатуры нет, по-моему, уже. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Есть. В.СЮТКИН: Есть, да? И они познакомились в танцевальном кружке, тогда так время проводить было модно в то время. Вот. И родился я. Мама моя — москвичка, да. А бабушка по маминой линии — одесситка. А папа родом из города Пермь. Так что уральских корней и кровей во мне хватает. О.ДАНИЛЕВИЧ: Какое место в Москве у вас любимое? В.СЮТКИН: Вот оно и любимое — Чистые пруды. Там прошли мои детские годы. Зимой — на катке в хоккей. Летом — во дворе в футбол. С девушками гулял вокруг пруда. Театр «Современник», когда-то был кинотеатр «Колизей». Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Там и прогуливали? В.СЮТКИН: Школу прогуливал, туда ходил, в «Колизей» и в «Аврору», там рядом был кинотеатр ещё. Потом к Галине Борисовне на спектакли стал в «Современник» ходить. Потом отметили юбилей «Современника», деревья посадили на Чистых прудах. Ну и не только там, мы и в садике перед Пушкиным музеем сажали, и в Петербурге, и на Ленинских горах. У меня, по-моему, семь или восемь есть живых насаждений по разным регионам. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А изменения, которые сейчас происходят в Москве, вам нравятся? Вот эти, как говорят, «плиточные». В.СЮТКИН: Очень много бурчал вместе со всеми, пока всё это перекладывали. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Пока пробки были. В.СЮТКИН: А вот на Чемпионате мира по футболу сейчас, которого я так с пессимизмом ждал, думал, что сейчас опять тут вообще всё встанет — и вдруг такая атмосфера! Я даже у мамы спросил: «Мама, а в 57-м году, за год до моего рождения, когда фестиваль был, тоже в Москве был такой хайп?» — ну, как сейчас говорят. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, это не совсем хайп. Классно было. В.СЮТКИН: Движуха такая. Она говорит: «Нет, сынок, ты знаешь, сейчас даже поинтереснее». Действительно. Знаете, обычно все хвалят своё время, а тут объективно… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Маме понравилось то, что происходило? В.СЮТКИН: Очень понравилось! Я прилетел, у меня много было поездок в это время, когда был чемпионат по стране, но я нашёл время. И у дочери как раз экзамены в Сорбонне были, я ей говорю: «Слушай, вы должны на три дня прилететь и посмотреть, что это такое». И спасибо моему другу, он нам сделал билеты на полуфинал. И мы погуляли по Никольской вечером, видели восторженных французов, которые как раз вышли… О.ДАНИЛЕВИЧ: Мы видели у вас в Instagram вот эти фотографии. В.СЮТКИН: Да-да-да. Ну, короче, было здорово. Я сегодня… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Дочь, наверное, порадовалась, когда французы выиграли. В.СЮТКИН: Я в переулочках живу, и знаете, всё так чистенько, все гуляют. И при этом, мне кажется… Вот цветы на бульварах, например, да, ну, вырывали же в моей юности. Кто-то гвоздики посадит — раз! Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Камер не было. В.СЮТКИН: Называется «покажи, что ты несёшь — и я скажу, где ты работаешь». Камеры везде. Ну, я сейчас иногда стою на светофоре, машин нет. Я так шаг делаю — и вдруг я понимаю, что пытаюсь идти только я один, а остальные все стоят, потому что просто красный свет. Я говорю, это как борьба с курением, ещё что-то. Вот что выгодно нации? Вопрос задаёшь: что выгодно нации, чтобы она была здоровой? Мы, конечно, ноем все. Я имею в виду — курильщики, кто любит. «Вот сделайте половину так…» Это тотальная борьба. Она, конечно, несправедлива, но мы же имеем в результате резкое сокращение тех… Вот у меня дочь не курит, не выпивает вообще. В нашем поколении это было невозможно. О.ДАНИЛЕВИЧ: Невозможно, конечно. В.СЮТКИН: Я фильмы старые советские смотрю. Помните, там ребёнок родился, и все с папиросами заходят поздравлять. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да-да-да! В.СЮТКИН: Коромыслом — дынь! — рукой сделали в лучшем случае. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: В самолёте курили, чего уж говорить. В.СЮТКИН: Я помню, вот эти места в конце, у туалета — это был какой-то караул. Над тобой люди стоят, всё это дымит. О.ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, вы как себе можете объяснить то, что люди в Москве резко разделились? Нет людей, которые относятся средне к изменениям в столице? Одни «очень за», другие «очень против». Вот почему очень много москвичей «сильно против»? Вот как вы себе это можете объяснить? Чем они недовольны? В.СЮТКИН: Вы знаете, мы «сильно против» очень вялые. Вы французов не видели. Я всё-таки живу на три города и много времени провожу… О.ДАНИЛЕВИЧ: А третий какой? В.СЮТКИН: Париж, Москва и Юрмала — три. О.ДАНИЛЕВИЧ: А, Юрмала. В.СЮТКИН: Ну, у меня жена рижанка, поэтому все подколы в непатриотичности я пересылаю и говорю: «У меня две родины — родина моей любимой женщины и моя, в основном, главная». Франция просто была выбрана как… И это неслучайно. Тут большое спасибо Раймонду Вольдемаровичу Паулсу, потому что у него внучка училась в Риме. Столкнувшись в Юрмале на одной из вечеринок… «Ну, как твоя?» Разговорились. И он мне говорит: «Слушай, я в Америку не хочу отправлять». А у нас как раз стоял этот вопрос. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: В Штаты? В.СЮТКИН: Очень далеко. Образование крепкое, но далеко — сразу семья раздирается. И говорит: «Я нашёл. Оказывается, есть Американский гуманитарный университет, диплом штатовский, а учишься в Европе». Я говорю: «Как так можно?» Говорит: «Да есть». Я зашёл на сайт, посмотрел. Смотрю — Париж есть! Ещё и в VII районе, моём любимом. Мы сразу с дочерью собрались, поговорили. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А она-то хотела этого? Может, она в Москве хотела остаться? В.СЮТКИН: Нет, она хотела изучать и изучила… А задача папы какая? Дать образование. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Дать денег. В.СЮТКИН: Это стоит денег, к сожалению, да. Но согласен с Галиной Борисовной Волчек. Мы пошли на спектакль к ней в «Современник», с Виолочкой, ей было лет тринадцать или четырнадцать. Она бредила театром, только театр. «Мы в школе всё ставим». Она — режиссёр. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Даже не актриса? В.СЮТКИН: Нет-нет-нет, только ставить, ставить и писать. Она любит сама ставить. Иммерсивный театр — знаете, что это такое? Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да-да-да. В.СЮТКИН: Вот она это делает. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Включённый. Сейчас это очень модно. В.СЮТКИН: Вот она любит это всё, в это она ныряет. И она сказала вопрос: «Галина Борисовна, скажите честно, МХТ, театр-студия, “Щука” или ВГИК, или что?» Галина Борисовна так смотрит и говорит: «Ох, научат они тебя бегать по сериалам сейчас! Эти жеребцы вокруг тебя будут крутиться. Тебе сколько годиков?» Она говорит: «Четырнадцать, — ну, школу она экстерном сдавала, раньше. — Вот в пятнадцать хочу поступать». Она говорит: «Ну какая режиссура в пятнадцать лет, доченька моя? Поезжай-ка ты, у тебя время есть, поезжай-ка ты по разным странам, поучись театру у них, чтобы разный был, а то у нас немножко однобокий взгляд на это дело. Понимаешь? Так крепкое образование дадут». И я сказал… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: «Но возвращайся»? В.СЮТКИН: Ну конечно. И я ей сказал: «Вот бери и учись». Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А она закончила уже? О.ДАНИЛЕВИЧ: Вернулась? В.СЮТКИН: Она закончила AUP, это Американский университет в Париже, «историк искусств, театровед» у неё в дипломе. Дальше она выучила французский сама, пока жила там, и поступила в Сорбонну на высшие режиссёрские курсы. 25 человек на место — конкурс. Представляешь, да? Одни французы, все действующие, в театре, а она самая молодая там. Там люди за 40 получают образование, чтобы уже быть большим гуру в театре. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Дядечки. В.СЮТКИН: На французском языке, подчёркиваю. А там она училась на английском. И она поступила, полтора года отучилась. Сейчас она пишет диплом. Уже фактически всё сдано там, до Нового года ей нужно сдать работу, получить диплом и приступать. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: А возвращаться-то будет? В.СЮТКИН: Хороший вопрос у меня. Ну, бойфренды у нас, бойфренды. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Бойфренд же один был, из Германии. В.СЮТКИН: Да, да. Тор его зовут. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Что-то вы как-то скептически относитесь, просто как папа, с ревностью! В.СЮТКИН: Нет, я отношусь… О.ДАНИЛЕВИЧ: Как папа просто. В.СЮТКИН: Изменить же я ничего не могу. О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну конечно. В.СЮТКИН: Зачем? О.ДАНИЛЕВИЧ: Лезть. В.СЮТКИН: А вдруг это большое? Ну, вот год держатся. А у них же, знаете, по-другому всё, у молодых. Загс-то им не нужен, в отличие от нас. Но гордые, живут самостоятельно. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Денег не просят уже, всё? В.СЮТКИН: Нет, всё. Сами. Соскочили с обеспечения. О.ДАНИЛЕВИЧ: Ой, чую, не вернётся дочь ваша! Ой, чую! В.СЮТКИН: Не знаю, пока не загадываю. Но… О.ДАНИЛЕВИЧ: Слушайте, вы на самом деле соскочили с вопроса. Я тоже хочу вернуться… В.СЮТКИН: Её профессия позволяет ставить… Её задача — она хочет писать пьесы и ставить свои пьесы по всему миру. Вот чего ей ограничиваться проездом художественного театра? Она хочет пошире, да. Посмотрим. О.ДАНИЛЕВИЧ: Возвращаясь к вопросу, как вы себе объясняете, почему Москву ругают те люди, которые её ругают. Мы как-то очень переместились. В.СЮТКИН: Ну, ругают. Не нравится людям. О.ДАНИЛЕВИЧ: А что такого произошло? И что такого было хорошего в Москве? В.СЮТКИН: Во-первых, я вам хочу сказать, что это… Вот был такой анекдот, помните? Выходит мужчина в 5 часов утра в семейных трусах. Он всю ночь квасил алкоголь с друзьями, у него болит голова. Он выходит — и такая радуга в небе! Он так курит этот бычок и говорит: «Вот на эту фигню у них деньги есть». В принципе, этот анекдот всё наше бурчание… Я могу сказать одно: ездить в городе, всё равно пробки будут всегда, потому что мы… Слушайте, у нас все студенты на автомобилях, уборщицы… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: В шубах. В.СЮТКИН: Нет, понятно, что трудно деньги зарабатывать. Но если у человека есть энергия и он не лентяй, то бедствовать он не будет, это точно я вам говорю. И у нас проще в разы. О.ДАНИЛЕВИЧ: Это в Москве или в России? В.СЮТКИН: В России проще. У нас много вакантных мест ещё. Вы знаете, в Париже я прямо это почувствовал, вижу. У меня там много друзей. Там в десять раз больше коррупционной составляющей. Имеется в виду коррупция не потому, что воруют так, как у нас. У нас воруют, другой процент воровства. Но он есть, и он такой изощрённый, зараза! Ты никогда не войдёшь там в какую-то дверь, если у тебя не будет протеже хорошего. Вообще! У нас на дурака ещё можно. Там такое не пролезет ни хрена. Там обязательно какой-то бэкграунд за человеком должен быть. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И такой приличный. В.СЮТКИН: Сложнее, сложнее всё в разы. То есть социальные лифты, у нас больше возможностей что-то сделать, как-то себя проявить в любой сфере. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну, это в Европе. В Штатах, мне кажется, там тоже попроще. В.СЮТКИН: Не знаю, мне трудно судить. Можно сказать честно? Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да. В.СЮТКИН: Вот у меня не сложилось в жизни абсолютно… Если у меня поездка в Америку — это всегда очень такое… знаете, никакого счастья не испытываю, как еду во Францию, Италию или куда-то. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вам плохо в Штатах? В.СЮТКИН: Мне картонно это всё. Вегас? Ну да… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Нет, Вегас вообще не надо брать, потому что… В.СЮТКИН: А что, кроме Нью-Йорка? Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Декорации сплошные в Вегасе, там всё картонка. Но Нью-Йорка? Калифорния? Нет, не согласна. В.СЮТКИН: А «Дебилиада»? Слушайте, я честно скажу. Вот в какой-нибудь городок попадите. Ну какая, нахрен, Калифорния? Ну что там в Калифорнии может быть? Санта-Моника? Бульвар вот этот, Сансет? Я говорю: «Вот это?!» — когда мне говорят: «Вот это место…» Вот этот театр, где вручают «Оскар», вот этот «Ашан»? Театр — это внутренняя часть универмага большого, понимаете? Везде… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ну да, там никаких колонн, никакого ампира. В.СЮТКИН: В Хьюстоне я спросил: «А центр-то у вас где?» Они говорят: «Так вот же он». Ну, это такая «Мега», знаете. О.ДАНИЛЕВИЧ: «Ашан», «Мега». В.СЮТКИН: У нас на МКАДе таких центров стоит… Они говорят: «Так у нас каток в середине». Это Хьюстон. О.ДАНИЛЕВИЧ: Так у нас тоже. В.СЮТКИН: Так у нас центр в Красногорске, катайтесь, как в Дубае. Мне не вставляет Америка вообще. То ли гид был плохой… О.ДАНИЛЕВИЧ: Лучший город Земли — по-прежнему Москва? В.СЮТКИН: Москва всегда будет лучшим городом Земли. Вот ничего вы не сделаете! Это самая крутизна! Вкуснее всего в Москве. Нет, ну есть во Франции по устрицам пять-шесть мест. Не буду говорить, а не попаду… Мне говорят: «А какие вы любите?» Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы нам потом по секрету. В.СЮТКИН: Да. У нас с Познером Владимиром Владимировичем один любимый ресторан в Париже. Мы это выяснили недавно. Он говорит: «Ну, поедешь?» Я говорю: «А далее что?» Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Мишленовский? В.СЮТКИН: Не-не-не, такой демократичный. Он говорит: «Я был вот там». Я говорю: «А я во Франции, зайду туда-то». Он говорит: «Куда?!» Я говорю: «Туда». Он говорит: «А что это ты в мой любимый ресторан?» О.ДАНИЛЕВИЧ: А что, у Владимира Владимировича нет в Париже своего ресторана ещё? В.СЮТКИН: В Париже своего? Не знаю. О.ДАНИЛЕВИЧ: В Москве-то есть. В.СЮТКИН: Ну, в Москве номинально есть. Это «Жеральдин» вы имеете в виду? О.ДАНИЛЕВИЧ: Да. В.СЮТКИН: Ну, там Саша Раппопорт уже по кухне… Ресторан — это всё-таки человек, имя не которого на фасаде, а который делает… Вот Робюшон во Франции, Царствие небесное этому великому кулинару, — это высокая кухня, такая мне нравится. А вот у Гарнье — я оттуда убежал. Мне казалось, что они издеваются над нами, смотрят из-за занавесочки и говорят: «Ну что ещё им положить? Селёдки с мороженым?» Ну, слишком уж такая… О.ДАНИЛЕВИЧ: Завёрнуто. В.СЮТКИН: Завёрнуто, да. О.ДАНИЛЕВИЧ: Смотрите, в метро московское хочу спуститься. В.СЮТКИН: Давай. О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы озвучиваете станции, да? Е.ЗВЯГИНЦЕВА: На «Замоскворецкой». В.СЮТКИН: Да, было 80 лет метро. Ну, там проект был такой «Голоса метро». Я там был не один. Мы озвучивали с Верой Алентовой ветку зеленёную. Кому-то выпала Арбатско-Покровская, кому-то — Филёвская. Это почётно. Я концертик играл в метро, было такое движение «Музыка в метро». Я играл джаз в метро, с дядей Лёшей Кузнецовым мы играли. Как-то я сотрудничаю с метро. О.ДАНИЛЕВИЧ: Когда вы в последний раз спускались в метро, чтобы проехать? В.СЮТКИН: Слушайте, я недавно абсолютно без всякого моего… Я вообще не люблю трудиться над своими какими-то орденами, хотя у нас принято в стране проявлять инициативу. На 50 лет мои друзья соорудили мне заслуженного артиста. Ну, соорудили как? Там какие-то документики сдавать, бегать. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Там непросто. В.СЮТКИН: Там непросто, да. Я сказал: «Чтобы я сам для себя ходил? Это теряет смысл. Хотите сюрприз — делайте. Не хотите — не делайте». О.ДАНИЛЕВИЧ: «Хотите сюрприз — делайте. Качайте меня, качайте!» В.СЮТКИН: Кокетливо сказал я. Так вот сейчас было… И это без всякого кокетства. Меня вызывают, мне говорят: «Здравствуйте, Валерий Миладович…» Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Кто? В.СЮТКИН: «К мэру вас вызывают». Я говорю: «А зачем меня к мэру?» Они говорят: «Надо». Я приезжаю — мне вручают почётного деятеля искусств города Москвы. Я говорю: «А что такого?» Они говорят: «А кто, кроме вас?» О.ДАНИЛЕВИЧ: А никто! В.СЮТКИН: Нет, вот так сказали: «Вот самый московский певец». Ну, наверное, «Лучший город Земли», с Муслимом Магометовичем когда мы пели в «Браво». Кстати, знаете, кто это всё соорудил? О.ДАНИЛЕВИЧ: Кто? В.СЮТКИН: Лёна Парфёнов. Он делал проект. Это фильм снят целый, как мы писали эту песню, как пришёл на репетицию Магомаев, закурил Marlboro и такой сказал… Я говорю: «Муслим Магометович, а можно в ля-мажоре, не в си-бемоле, а пониже чуть-чуть, не на октаву выше петь?» Он говорит: «Невозможно, сынок. Это инструмент, он привык к си-бемоль. Си-бемоль светлее звучит, мы будем петь в си-бемоле», — сказал он, не зная, что я не беру такую ноту. Ну, как-то я её взял, с прыжком. Я пел… Я помню, что, когда я записывал, я аж прыгал у микрофона, чтобы, знаете, дотянуться. Ну, ещё тогда не было этого тюнинга. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Не могли подвести. В.СЮТКИН: Да, надо было хорошо петь. Раз. Второе — «Московский бит», «Вася — стиляга из Москвы», «Московские окна» Тихона Хренникова (я, кстати, с Иосифом Давыдовичем пел). Ну, понимаете? «Шагаю по Москву» с Никитой Михалковым, тоже было. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Там ничего не надо было дотягивать? В.СЮТКИН: Нет. О.ДАНИЛЕВИЧ: А Никите Сергеевичу? В.СЮТКИН: Никита Сергеевич? «Это нога, у кого надо нога!» — помните? Ему ничего тянуть не нужно. Он поёт, как надо актёру. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Я знаю, что мама ваша очень гордится этой песней, с Муслимом Магомаевым. В.СЮТКИН: Мама… И я своей мамой горжусь, прежде всего, потому что маме 85 лет 31 декабря исполняется. А у неё прямо день рождения 31 декабря. У нас всегда традиция — быть дома. Я собираю всех моих детей многочисленных, троих. Тыкаю им подзатыльник и говорю: «Ну, ради бабушки давай! Мы совсем не видимся». И собираются все, и поздравляют бабулю. А она… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: И внучка ещё у вас есть? В.СЮТКИН: Внучка Василиса. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Василиса. «Вася» про неё, да? В.СЮТКИН: Да, «Вася» теперь уже про неё. Короче говоря, мы маму поздравляем. А мама ходит каждый день в Большой театр. И я помню, что я, используя свои какие-то связи, решил ей сделать такой спецпроход в Большой театр. Знаете, убедил руководство, сказал, что попечительский совет. И вот мама ходит каждый день, там у неё свои проходы. И вдруг… О.ДАНИЛЕВИЧ: Так вы тоже коррупционер? В.СЮТКИН: Секунду, секунду! И Михаил Фридман, спасибо ему большое, говорит: «Валера, я дам тебе, у меня есть. Мой первый бизнес, между прочим, — у Валеры, — это театральные билеты, поэтому у меня есть там помощник, он займётся твоей мамой». Я даю телефон и говорю: «Мама, теперь тобой будет заниматься такой-то, вот такой-то человек». Она: «Вот этот? — имя произнесла. — Васька, что ли? — к примеру. — Васька? Да Васька только с 91-го года в системе Большого. А я с 57-го на все спектакли ходила. И он мне будет ещё билеты доставать?» И я понял, что у неё нельзя забирать этот спорт. А это для неё спорт — прийти… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Выстоять в очереди. В.СЮТКИН: Чтобы её все билетёры провели, со всеми поговорить, как-то посмотреть со второго яруса. Она говорит: «Это вы только, недоросли. Балет нельзя смотреть из партера. Балет надо смотреть с возвышения, чтобы был рисунок». Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Это правда. В.СЮТКИН: «Не с самого высока, а с первого, со второго». Е.ЗВЯГИНЦЕВА: С серединки, да. В.СЮТКИН: Она знает, понимаешь? Поэтому для мамы это её батарейки. Но когда мэр мне вручал сейчас, я как раз о маме сказал… Вы знаете, если вы спросите: «А зачем нужны вот эти звания?» — ну, во-первых, кто бы вам ни говорил, это бодрит. Вот вам говорят: «Вы теперь заслуженный артист». Помимо прибавок к пенсии — это такое всё меркантильное. Что самое главное? Это ещё плюс минимум год или больше жизни наших родителей. Их надо давать успешным детям, чтобы их родители кайфанули. Вот для чего это нужно, на мой взгляд. О.ДАНИЛЕВИЧ: Ох как! В.СЮТКИН: Да, конечно, именно так. Поэтому маме было очень приятно. И мама поехала в Крым. Вот мама как раз у меня абсолютно коктебельский человек. Никакие места на Земном шаре её не интересуют, как бы я ни уговаривал. Она не была в Париже ни разу в жизни. Я убеждаю съездить к внучке — нет. В Москве — Большой, а летом — в Коктебель. Всё. Больше ничего не интересует. О.ДАНИЛЕВИЧ: Нас интересует ещё так много, а времени уже вообще не осталось. В.СЮТКИН: Ну давайте. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Рубрика наша. О.ДАНИЛЕВИЧ: Быстро перед рубрикой два вопроса, которые я вам хотела задать ещё в середине этой получасовки. Когда вы в последний раз спускались в метро, чтобы проехать? В.СЮТКИН: Очень часто, очень. О.ДАНИЛЕВИЧ: Часто? И второй: когда вы в последний раз пели под фонограмму? В.СЮТКИН: Под фонограмму я пою достаточно часто на телевидении, когда просят просто… О.ДАНИЛЕВИЧ: Это всё ещё работает на телевидении? Очень многие же теперь приходят и поют живьём на телевидении. В.СЮТКИН: Скажем, все эфиры «Что? Где? Когда?» живьём играем, эфиры поздравительных концертов… О.ДАНИЛЕВИЧ: Вы недавно были там, я смотрела. В.СЮТКИН: Вы знаете, недавно, да. А вот недавно ещё был концерт, дружественное «Авторадио» отмечало 25 лет, и мой друг Юрий Костин говорит: «Валера, все по одной песне…» Я говорю: «Как? А как же я?» Я меняю слова в песне тогда. «Семь тысяч над Землёй»: «Скорее тебя, “Авторадио”, обнять». Ну, как-то нужно вставить обязательно персональное отношение, иначе… Это же твоя эмоция. Поэтому для меня это никакой не подвиг вообще. Просто технически бывает невозможно, бывает. О.ДАНИЛЕВИЧ: Принято и понято! Рубрика, рубрика. Времени нет, к сожалению. Что вы скрыли когда-то от мамы? В.СЮТКИН: Ну, я много чего от мамы скрывал вначале: и первую папиросочку, и походы, и отмечания с друзьями, и знакомство с алкоголем. Всё скрывали, конечно. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: С какой бы блондинкой вы могли бы изменить своей жене? В.СЮТКИН: С ней же и изменил бы, удобно. Изменять надо… В двух словах: «Есть, пить и целовать нужно только своё». Михаил Жванецкий. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Двадцать пять лет вы вместе с ней, да? В.СЮТКИН: Мы вместе с Виолой двадцать… в марте будет двадцать шесть. О.ДАНИЛЕВИЧ: У кого бы вы попросили прощения? В.СЮТКИН: Я попросил бы прощения… Наверное, были какие-то моменты в жизни. Я сейчас не могу вспомнить, что я кого-то мог обидеть невниманием. Но глобально, в принципе, я за всё извинялся. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Самая большая ошибка в жизни? В.СЮТКИН: Самая большая ошибка в жизни — это перестать ей радоваться. Жизни надо быть благодарным в любых проявлениях. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Вы же радуетесь. В.СЮТКИН: Я радуюсь. Но если вы этого не будете делать, то это будет самая большая ошибка. О.ДАНИЛЕВИЧ: Последний вопрос из рубрики: кто ваш лучший друг? В.СЮТКИН: Мой лучший друг — моя жена. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Спасибо большое. О.ДАНИЛЕВИЧ: У нас был Валерий Сюткин. Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Очень было круто! О.ДАНИЛЕВИЧ: И должен быть «Лучший город Земли». Спасибо, что пришли. В.СЮТКИН: Да. Ура! Ну а я, пользуясь случаем… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Да-да-да. 5 ноября… В.СЮТКИН: 5 ноября, ЦДХ. Билетов мало, там зальчик маленький, поэтому… О.ДАНИЛЕВИЧ: Ну-ка, быстро, быстро! Катерина Звягинцева… Е.ЗВЯГИНЦЕВА: Ольга Данилевич. Через неделю услышимся. Пока! О.ДАНИЛЕВИЧ: Пока! ПЕСНЯ «ЛУЧШИЙ ГОРОД ЗЕМЛИ»