Ученый, путешественник, друг революционеров. Что успел Обручев, кроме "Земли Санникова"

"По весенним брызгающим дорогам я был доставлен в Мозжинку, академический поселок возле Звенигорода. Как только машина подъехала к даче, на крыльцо выскочил маленький старичок с седенькой бородкой и шершавой, серой, словно мхом обросшей кожей, приставил руку к уху и закричал детским голосом: "А? Кто? Кто приехал? Журналист? Я вчера ждал журналиста". Дача была большая просторная, но кабинет академика помещался в маленькой боковушке. И столик там был низенький, и табурет у столика низенький вроде сапожного, на столе и подоконнике лежали книги. Академик работал тогда над записками о своем путешествии в Джунгарию в 1906 году. У Обручева была своя манера работать: он любил возвращаться к прежним наблюдениям и пересматривать их с новой точки зрения, тем более, как часто бывает у стариков, он великолепно помнил то, что видел полвека тому назад. И вообще он полагал, что опубликовано должно быть все написанное…", — так советский фантаст Георгий Гуревич вспоминал встречу с Владимиром Обручевым, на тот момент уже старым и заслуженным академиком. Обручев происходил из старинного дворянского рода: его предки были друзьями и сподвижниками Чернышевского, Герцена и Огарева, — и пережил царя, революцию, Великую Отечественную войну и сталинские репрессии. Но все эти социальные и политические потрясения удивительным образом практически не затронули его судьбу: ему прощали и симпатии левым до революции, и дворянское происхождение после — Обручев, независимо от идеологических предпочтений современных ему властей, оставался уважаемым и востребованным специалистом. В детстве Обручев подхватил из книг Жюля Верна и Фенимора Купера "вирус приключенца" — стремление к путешествиям, помноженное на склонность к занятиям естественными науками. Его впечатлили не только образы отважных путешественников, но и рассеянных ученых, хранящих в памяти как латинские названия рыб, так и умение делать взрывчатку. В 1881 году он поступил в Петербургский горный институт, потому что это было практично (геологическое образование тогда давало верный кусок хлеба) и давало возможность утолить страсть к приключениям. В студенческие годы Обручев начинает писать стихи и рассказы, печатается петербургских газетах — настолько удачно, что даже подумывает бросить Горный институт ради литературы: обилие математики и механики в программе его утомляло. После окончания университета Обручева отправляют в Туркмению, где строили Закаспийскую железную дорогу. В те времена очень немногие допускали возможность успешной постройки и нормальной эксплуатации железной дороги в пустынных областях к востоку от Каспия. Там Обручев изучал движение песков и придумывал, как защитить от них железную дорогу. "В первый год, по неопытности, я не завел себе палатки. Часто ночевал под открытым небом, питался иногда одними сухарями и чаем, если не попадалась дичь или не было кочевников, у которых можно было купить барана", — вспоминал геолог. Вернувшись из пустыни, он написал свои первые капитальные научные работы: "Пески и степи Закаспийской области" и "Закаспийская низменность". Выводы его исследований о свойствах песков получили подтверждение позже, в 50-е годы XX века, в результате детальных геологических исследований при строительстве главного Туркменского канала. Дальше будет должность геолога при Горном управлении в Иркутске и ряд экспедиций на Ангару, Лену и Байкал; за ними последует приглашение в экспедицию на Кяхту, Кульджу и дальше, в Китай, принесшая ему славу одного из наиболее выдающихся исследователей Азии. Обручев за два года пересек Китай в широтном направлении, тщательно собирая геологические образцы, которые позволили ему впервые описать геологию и геоморфологию Восточной и Центральной Монголии и нескольких китайских провинций. Он также описывал рельеф, составлял карты, и делал массу фотографий. В музее археологии и этнографии Томского госуниверситета до сих пор хранится привезенный Обручевым из экспедиции веер династии Цин с пионами и журавлями. Именно в Китае Обручев начал изучать одну из главных тем его жизни — лёссы, вид суглинисто-супесчаной горной породы. В 1901 году Обручев переезжает в Томск и становится профессором геологии и деканом созданного им Горного отделения Томского технологического института. По рассказам, он работал без секретаря, сам рисовал многие диапозитивы, сам готовил этикетки для образцов пород и составлял каталог библиотеки. Как декан факультета, с удовольствием участвовал в жизни студентов и был на их стороне во время студенческих волнений. При нем в число студентов начали набирать девушек, а богословие признали необязательным для изучения технологами. Тогда же он выдвинул кандидатуру Григория Потанина (который, собственно, и зазвал его в китайскую экспедицию) в почетные члены Томского технологического института. Делать этого не следовало, так как Потанин — географ, друг Бакунина, революционер и сибирский сепаратист — был в опале у царской власти. Поэтому когда Министерство народного просвещения в 1912 году взялось чистить университеты от политически неблагонадежных преподавателей, Обручеву предложили подать в отставку. Ученый уехал в Москву, где семья довольно сносно жила на его пенсию, гонорары от экспертиз и научно-популярных статей. В полной статье на научно-популярном сайте "Чердак" читайте о том, как Обручев устроился при советской власти, почему авторитетнейший журнал Nature опубликовал о нем некролог и каким, по его мнению, должен быть хороший научно-фантастический роман. Евгения Щербина