За эти полтора-два месяца ушли из жизни Иосиф Кобзон, Станислав Говорухин, Эдуард Успенский. Вчера ушел человек мира Шарль Азнавур. А сегодня — Роман Карцев. В последний раз мы вспоминали об этих людях лишь после их смерти. Это и жалко, и странно. Странно чувствовать себя частью некой погребальной команды. И цинизму, преподносимому жизнью, можно противостоять разве что самой жизнью. "Все почести при жизни", — говорил Иосиф Давыдович. И был прав. Роман Карцев после смерти, увы, не услышит, как мы его любили. Судьбу Романа Карцева определил его талант. Рома с Витей Ильченко играли в одесском студенческом театре самодеятельности, когда в Одессу приехал Аркадий Райкин, заметил его в роли вора в трамвае, по-моему, и пригласил в Ленинград в Театр миниатюр. Потом к Аркадию Исааковичу пришли Виктор Ильченко и Михаил Жванецкий. Театр начинается с хорошего автора для Карцева. И он был прав. У него не найдешь ни одной халтуры. Многие его миниатюры не состарятся и не исчезнут. "Авас", "Раки", "Везучий-невезучий", "Склад", "Воскресный день", монолог "Дедушка", "Собрание на ликеро-водочном заводе" вошли в классику. При этом он оставался самим собой, простым, не создавал вокруг себя напускного пафоса, обходился как-то без ореола звездности. Он был гениальным не только в работе и творческом поиске, он оставался таким и в общении, и в дружбе. Добрый, открытый, жизнерадостный — таким он запомнился и коллегам, и друзьям, и зрителям. До сих пор Одесса гордится Романом Карцевым. И пожалуй, он заслужил того, чтобы одна из одесских улиц носила его имя. Роман Карцев — это, конечно, не только артист эстрады. И сатирическими миниатюрами его гений не исчерпывался. Роман Карцев снимался в кино: "Волшебный голос Джельсомино", "Собачье сердце", после которого, кстати, его стали замечать и приглашать в свои фильмы кинорежиссеры. "Биндюжник и король", "Небеса обетованные", "Предсказание", "Мастер и Маргарита". Пожалуй, из всех сыгранных в кино ролей важной для Карцева можно назвать роль Швондера в "Собачьем сердце". Он был особенным и неподражаемым. И любые сравнения, даже с самыми великими, кажутся неуместными. В Романе Карцеве есть что-то общее с Чарли Чаплином. Быть эксцентриком мирового уровня, киношным клоуном — это одно, но уметь читать, говорить так, как мог только Роман Карцев, — это совсем другое искусство.
