Дальневосточный одессит

Юность в ОдессеГерой нашего рассказа прожил 62 года и впервые попал на Дальний Восток ровно в середине своего пути, в 31 год. Родился он на противоположном краю огромной Российской империи, в городе Одессе. И всё же неявная связь с дальневосточным миром была у него изначально — с 1886 года мальчик всё детство мог наблюдать отходящие от одесских причалов пароходы, спешащие во Владивосток.В ту пору железной дороги к берегам Тихого океана ещё не было, и самый быстрый путь из центра России на Дальний Восток лежал через порт Одессы. Именно отсюда в те годы регулярно уходили пароходы с первыми переселенцами, безземельными крестьянами, стремящимися на манящие и ещё не освоенные просторы Приморья и Приамурья. Абраму Евсеевичу Ходорову, а именно так звали героя нашего рассказа, спешить за счастьем на Дальний Восток нужды не было. Родился он в семье состоятельного коммерсанта. Род происходил из старинного города Ходоров, расположенного на западе современной Украины. Ходоров, Ходоровский, Ходорковский — все варианты этой распространённой еврейской фамилии восходят именно к городку Ходоров, где со времён Средневековья жила большая еврейская диаспора. Юность Абрама Ходорова пришлась на годы первой русской революции 1905 года, и молодой одессит, как и многие его сверстники, не избежал увлечений радикальной теорией и политикой. Он стал сторонником РСДРП, нелегальной социал-демократической партии. Фракцию большевиков там возглавлял тогда ещё мало кому известный Ленин. Впрочем, Абрам Ходоров примкнул к противоположной стороне — к более склонным к теоретизированию меньшевикам.Этот выбор скажется на его биографии в бурном 1917 году. Пока же Абрам Ходоров, как позднее говорилось в советских анкетах, «участвует в студенческом движении» и периодически арестовывается полицией за оппозиционную активность. Однако больших проблем с законом он избежит и в 1912 году с успехом закончит юридический факультет Императорского Новороссийского университета — именно так в те годы официально называлось главное учебное заведение Одессы.Накануне Первой мировой войны Абрам Ходоров работает помощником «присяжного поверенного», адвоката, и периодически пишет статьи в местные газеты. Революционный 1917 год он встретит в солдатской шинели, однако не в окопах, а служащим армейского лазарета. Комиссар Временного правительстваФевральская революция позволит бойкому и образованному тыловику сделать стремительную политическую карьеру — весной 1917 года Ходоров становится комиссаром 5-й армии Северного фронта. Таких комиссаров из бывших противников монархии назначало Временное правительство, пытаясь хоть как-то укрепить разваливавшуюся и не желающую воевать армию.Непосредственный начальник Ходорова, тоже социал-демократ Владимир Войтинский, летом 1917 года назначенный Временным правительством военным комиссаром всего Северного фронта, спустя десятилетия, уже в эмиграции, напишет мемуары с любопытным пассажем: «Весьма энергичную деятельность проявлял армейский комиссар Ходоров. Но о нём у меня осталось неприятное воспоминание: он пытался упрятать в сумасшедший дом какого-то солдата — лазаретного служителя, уличавшего его в том, что он, Ходоров, до революции, пользуясь родственными связями, окопался в лазарете…»Бывший работник лазарета и новоиспечённый комиссар не ходил в атаки, но при этом был ярым «революционным оборонцем», то есть сторонником «войны до победного конца». Именно поэтому летом 1917 года меньшевик Ходоров стал одним из самых активных борцов с большевиками и их антивоенной агитацией на фронте. Он выступал за введение смертной казни для отказывающихся идти в наступление, а большевики из среды военнослужащих открыто заявляли в те дни — «пусть идёт в бой господин Ходоров, который не только в сражениях и атаках, а и в окопах никогда не был…» В ответ революционный комиссар Ходоров арестовал нескольких сторонников Ленина. В этом ему помогал генерал фон Будберг, командир одного из корпусов 5-й армии, позже в мемуарах назвавший Ходорова «очень нешаблонным человеком, немало задержавшим разложение армии». Пройдёт всего два года, и барон Будберг станет военным министром в белом правительстве Колчака, а его бывший сподвижник Ходоров к тому времени станет поддерживать большевиков — повороты личных судеб и политических пристрастий в ту бурную эпоху были чрезвычайно круты…Однако летом 1917 года комиссар Ходоров всё ещё слыл одним из главных противников большевиков и их антивоенной агитации. Один из секретарей Керенского, главы Временного правительства, позднее так вспоминал активность комиссара 5-й армии на фронте: «Ходоров был сторонником введения смертной казни за отказ от наступления… Ходили какие-то тёмные слухи, что несколько человек в 5-й армии было расстреляно…»Среди последних приказов Временного правительства в октябре 1917 года было и назначение Абрама Ходорова комиссаром Приамурского военного округа. Так, всего за несколько месяцев революционных потрясений бывший рядовой из лазарета получил фактически генеральскую должность и высшую военную власть в Приморье и Приамурье.Неизвестно, сам ли Ходоров избрал для своего назначения Дальний Восток, но в любом случае ему посчастливилось своевременно уехать подальше и от новой революции, и от разлагающегося фронта… Новый комиссар прибыл в Хабаровск, где располагался штаб Приамурского военного округа, в начале ноября 1917 года. В Петрограде Временное правительство к тому времени уже свергли, но Дальний Восток всё ещё жил прежней жизнью. Местные большевики активно протестовали против кандидатуры меньшевика Ходорова, а основные дальневосточные газеты наперебой публиковали интервью нового комиссара, только что прибывшего из столицы.Ходоров с удовольствием вещал перед корреспондентами в стилистике революционных лозунгов: «Сохранение единства нашего фронта, обеспечение единства фронта и революции… Сберечь страну от развала, довести страну до Учредительного собрания… Укрепить завоевания революции…»5 ноября 1917 года выступление Ходорова опубликовано газетой «Приамурские известия» в Хабаровске, 9 ноября — газетой «Далёкая окраина» во Владивостоке. Владивостокский журналист и шанхайский беглецБойкие интервью газетам Дальнего Востока стали пиком военной и политической карьеры Абрама Ходорова. Он оказался калифом на час. Очень скоро, на рубеже 1917−1918 годов старый мир окончательно рушится даже вдали от эпицентров революционных событий. Вместе с крушением Временного правительства повисает в воздухе комиссарская должность, а постепенно разгорающаяся гражданская война превращает в воспоминание и весь Приамурский военный округ.Абрам Ходоров вновь не спешит воевать — он перебирается из Хабаровска во Владивосток. Благо, приобретённая в регионе известность и хорошее образование не дают пропасть — уже к осени 1918 года он работает редактором газеты «Далёкая окраина». Выпускник одесского университета блестяще знал основные европейские языки: французский, немецкий и ещё не самый распространённый тогда английский. Всё это помогает успешной карьере дальневосточного редактора и журналиста. Во Владивостоке Ходоров предусмотрительно начинает учить и китайский.Однако к 1919 году гражданская война становится всё более жестокой. В Центральной России господствует красный террор, а на Дальнем Востоке свирепствует террор белых. К тому же все белые, от Колчака до разнообразных атаманов, откровенно сотрудничают с иностранными интервентами, чьи оккупационные части парадно маршируют по улицам Владивостока. Для Ходорова это неприемлемо — меньшевик и «революционный оборонец», одесский еврей, он был при всей своей личной специфике вполне убеждённым русским патриотом. Вообще, ситуация гражданской войны с Дальнего Востока воспринималась специфически: белые тут отчётливо виделись лишь как вассалы японцев, оккупировавших в те дни все наши земли от Владивостока до Забайкалья. Потому для многих с берегов Тихого океана большевики из далекой Москвы воспринимались как те, кто выступает против иностранных интервентов и за восстановление целостности распавшейся страны.По мере ожесточения гражданской войны для Ходорова появляется и фактор личной опасности. К 1919 году диктатура адмирала Колчака окончательно отбрасывает сотрудничество со всеми антибольшевистскими социалистами, которые годом ранее активно поддерживали первые вооружённые выступления против сторонников Ленина. Для озверевших от крови дальневосточных белых атаманов всякие евреи и меньшевики ничем не лучше большевиков.В конце 1918 года Абрам Ходоров со страниц дальневосточных газет ещё пытался робко возражать против бессмысленных убийств заподозренных в большевизме. Весной 1919 года ему уже самому приходится бежать из Владивостока. Бежит он в Шанхай.Направление было не случайным. Поезда в условиях гражданской войны и разрухи ходили редко, пеший путь в тайгу был сложен и опасен, тем более что хитрый Абрам Ходоров совсем не стремился в партизаны. Зато многочисленные пароходы под иностранными флагами — японские, китайские, английские, американские и прочие — регулярно заходили во Владивосток. Шанхай же и тогда уже был самым богатым мегаполисом Тихоокеанского региона. В ходе гражданской войны туда из Владивостока сбежало немало сторонников красных, а с 1922 года туда же побегут белые… Первый корреспондент ТАСС на Дальнем ВостокеАбрам Ходоров явно был человеком ушлым и коммуникабельным. В новой стране он устроился быстро и даже зажиточно. В Китае 1919 года ещё функционировали российские (царские, но признавшие Временное правительство) дипломатические представительства, и для их бюрократической инерции Абрам Ходоров, «комиссар Приамурского округа», всё ещё оставался немалым чином в дальневосточной иерархии.Освоившись при помощи бывших царских дипломатов в Китае, беглец из Владивостока тут же связался с российскими большевиками, благо, многих их лидеров меньшевик Ходоров неплохо знал по совместной партийной деятельности ещё до революции, а яростные разногласия 1917 года за пару лет кровавой гражданской войны стали неактуальны. Весной 1920 года к востоку от Байкала с подачи большевистской Москвы возникает «буферная» Дальневосточная Республика, ДВР. Новоявленное государство спешно создаётся с нуля, по сути, у ДВР есть только армия из партизанских отрядов и более ничего. Но как всякая уважающая себя держава, ДВР учреждает собственную информационную службу — Дальневосточное телеграфное агентство, ДальТА.20 июня 1920 года перебравшийся из Шанхая в Пекин бывший враг большевиков Абрам Ходоров официально назначается корреспондентом и «уполномоченным» ДальТА в Китае. В сущности, на тот момент у «телеграфного агентства» ДВР больше ничего и никого нет — только бывший одессит. Ведь Приамурье и Приморье всё ещё заняты белыми и японскими интервентами, работа официальных корреспондентов из ДВР и Советской России там невозможна.Фактически ДальТА в то время была дальневосточным филиалом РОСТА, Российского телеграфного агентства — главной информационной службы Советской России. Спустя всего два года, когда Дальневосточная республика войдёт в состав Советского Союза, ДальТА официально сольётся с РОСТА, которое превратится в ТАСС — Телеграфное агентство Советского Союза. Так что «уполномоченного ДальТА» Ходорова можно с полным правом назвать первым корреспондентом ТАСС в Китае и на Дальнем Востоке.Более того, правительство Дальневосточной Республики летом 1920 года принимает официальное постановление: за границей, там, где ещё не имеется послов и консулов ДВР, исполнение функции консулов поручить корреспондентам ДальТА. «Уполномоченный Дальневосточного телеграфного агентства» автоматически становится первым консулом ДВР в столице Китая. Так что и первым советским дипломатом на Дальнем Востоке с полным правом нужно считать Абрама Ходорова. Фраки для послов и деньги для МаоВ Китае корреспондент и «консул» Ходоров тут же развивает бурную дипломатическую и журналистскую активность. Перемещается по всей стране, встречаясь с местными чиновниками и иностранными дипломатами. К осени 1920 года в Пекин приезжают первые официальные посланники ДВР. Журналист Ходоров становится их главным советником и серым кардиналом. Он поселяет дипломатов в центральной гостинице Grand Hotel de Pekin, он же снимает им первый офис, даже лично водит посланников к портному для пошива «дипломатических» фраков. Так как дипломаты из ДВР, бывшие красные партизаны, не искушены в дипломатических ритуалах, Ходоров заставляет их штудировать четырёхтомник американского юриста Джона Мура A digest of International Law.Обо всём этом спустя 40 лет расскажет в мемуарах один из участников первой миссии ДВР Марк Казанин. Он же оставит и единственное описание Абрама Ходорова в те годы: «Очень красивый брюнет скорее высокого роста, с закрученными вверх очень мужскими усами…»Именно Ходоров сведёт посланников ДВР, первых представителей советской власти, и с высшими чиновниками Китая, и с американскими дипломатами. Тогда большевики очень тонко сыграли на противоречиях Японии, США и Китая — китайцы и, куда важнее, американцы очень опасались роста влияния Японии и того, что она займёт русский Дальний Восток. Большевики тогда казались слабыми, а Япония уже раздражала американцев своей мощью в регионе. Китай же просто откровенно опасался соседей-японцев. Так что тут интересы Советской России в лице ДВР, США и Китая совпали — они стали активно «дружить против» японцев. И немалую роль тут сыграли именно связи «уполномоченного ДальТА» в дипломатическом мире Пекина и его знание английского и китайского языков.Так что в освобождении Приморья от японских оккупантов есть весомая доля личных заслуг Абрама Евсеевича Ходорова. Но только этим исторические последствия его активности не ограничились. Первые агенты советской разведки начинали работу в Китае именно с удостоверениями корреспондентов ДальТА, подписанными Ходоровым.В декабре 1920 года именно Ходоров передает полученные из Советской России деньги китайскому профессору Ли Дачжао, заведующему библиотекой Пекинского университета. Немалая по тем временам сумма — $20 тыс. — предназначалась для начала пропаганды коммунистических идей в Китае. Профессор Ли, который вскоре станет первым председателем КПК, Коммунистической партии Китая, в те дни как раз нанял нового помощника по работе в университетской библиотеке — скромного провинциала, 27-летнего «вечного студента» по имени Мао Цзэдун… Первый советский китаеведЗа всеми политическими и дипломатическими интригами Ходоров не забывал о долге журналиста — свои статьи, появлявшиеся в советской и дальневосточной прессе, он подписывал псевдонимом Дельта, созвучным с наименованием ДальТА, Дальневосточного телеграфного агентства. В 1922 году выходит и первая книга Ходорова «Мировой империализм и Китай» — первая после революции книга на русском языке о Китае.Вопреки серьёзному названию и вполне научному содержанию первая книга Ходорова не избежала и эмоциональных зарисовок наблюдательного журналиста. Советские востоковеды позднее любили цитировать слова Ходорова о «Париже Азии», богатейшем мегаполисе Китая: «Шанхай — огромный город, мощённый асфальтом, с громадными зданиями, пышными многоэтажными отелями, широкими улицами, по которым движутся десятки тысяч пёстрой людской массы, большим количеством мчащихся и ревущих автомобилей… Шанхай — город монотонного ритмического «пения» китайских полуголых рабочих, впряжённых в телеги, переносящих тяжести или разгружающих иностранные корабли. Шанхай — клоака мира с неисчислимым множеством «баров», распивочных мест, где пропивают, покупают и продают опий, душу и женское тело… Шанхай — город спекулянтов, сыщиков, снобов и проходимцев, город жадной эксплуатации, город чахоточного труда рабочих и бешеных доходов… Политическую аналитику Ходорова высоко ценил Георгий Чичерин, первый нарком (министр) иностранных дел СССР. В бумагах уже смертельно больного Ленина за 2 февраля 1923 года сохранилось его поручение Надежде Крупской достать книгу А.Е. Ходорова «Мировой империализм и Китай». Так, в только что появившемся на карте мира СССР журналист Ходоров сразу стал ведущим специалистом по Китаю. В советских газетах и журналах публикуются его многочисленные статьи по разным вопросам китайской политики, истории и экономики. Появляются и новые книги Ходорова: «Китай в борьбе за независимость» и «Народное хозяйство Китая». К тому времени Ходоров уже возвратился из Китая и поселился в Москве. Здесь бывший враг большевиков вновь неплохо устроился — стал преподавать в Академии Генерального штаба и Московском институте востоковедения. В социалистической стране бушует НЭП, «новая экономическая политика» с разгулом частной коммерции, и Абрам Евсеевич Ходоров и тут не упускает своего — становится заместителем председателя Российско-Восточной торговой палаты.Переселившийся с Дальнего Востока в Москву бывший одессит подчёркнуто лоялен к новой власти большевиков. Старый меньшевик Николай Валентинов-Вольский, приятель юности Ленина, так вспоминал дни похорон первого вождя СССР: «Коммунист Ходоров, давший одновременно для „Правды“ и для „Торгово-промышленной газеты“ поминальную статью о роли Ленина в китайских делах, плача, скорбя о его смерти, уверял меня, что ленинская гениальность находится в прямой связи с весом, величиной его мозга. Якобы такой величины у людей обычного габарита не бывает…»Одним словом, в СССР бывший меньшевистский враг большевиков-ленинцев устроился очень хорошо и даже зажиточно, сам стал членом правящей партии. Более того, к концу 20-х годов он — по убеждениям или из развитой предусмотрительности, а может, то и то сразу — заделался активным сторонником Сталина и борцом с троцкизмом. В то время сталинисты и троцкисты ещё открыто соперничали на демонстрациях и митингах. В архивах сохранились жалобы сторонников Троцкого на «фашиста Ходорова», срывавшего их листовки и лозунги. Магаданский учитель английскогоОднако подчёркнутая лояльность новым властям не помогла Ходорову в 30-е годы. Как только начал раскручиваться маховик репрессий, он был арестован и 26 июня 1936 года решением Особого совещания НКВД отправлен в лагеря на пять лет. Так, репрессии вновь вернули бывшего одессита на Дальний Восток, но на этот раз насильно и гораздо севернее прежних Владивостока и Китая. Свою пятёрку Ходоров отбывал на Колыме в знаменитом «Дальстрое», где тогда активно создавали инфраструктуру промышленной добычи золота, так нужного для форсированной индустриализации.Неизвестно, катал ли Ходоров на колымских просторах тачку или пребывал на более щадящей лагерной работе. Но в любом случае ему везло — свои пять лет он отбыл и даже умудрился избежать продления срока или ужесточения приговора, что случалось нередко в лагерях на исходе 30-х годов прошлого века.Сохранилось свидетельство очевидца о Ходорове сразу после отбытия заключения. Его нам оставил в личном дневнике Александр Гладков, драматург и сценарист; именно по его пьесе позже снимут известный фильм «Гусарская баллада», подаривший нам поручика Ржевского. Как раз в московских библиотеках Гладков в те дни собирал материалы для этой пьесы: «11 октября 1940 … Днём в читальне. Встреча на дворе с А.Е. Ходоровым, недавно вернувшимся из лагеря. Я его сначала не узнаю. От короткого разговора с ним страшное впечатление. Это потухший человек. Он до ареста был известным китаеведом, преподавателем, публицистом».Итак, после пяти лет на Колыме Ходоров умудряется оказаться в Москве, что для того времени не характерно. Впрочем, возвращение его в столицу было коротким и следующие пять лет — все годы Второй мировой войны — он живёт и работает в Магадане, преподаёт в местной школе № 1, первой школе недавно возникшего города. Школа там была специфической — училось много детей начальников и работников лагерей, а среди учителей было немало бывших преподавателей столичных вузов, отбывавших здесь заключение… Несомненно одно: в 1941—1945 годах Магадан для пожилого еврея-интеллигента был, пожалуй, одним из самых безопасных и даже сытных мест на воюющем с Гитлером континенте. Бывший авантюрист, меньшевик, журналист и зэк Абрам Ходоров оказался талантливым педагогом. Один из учеников магаданской школы № 1 так вспоминал его уроки: «Лучшим нашим учителем в пятом классе был Абрам Евсеевич Ходоров, учитель английского языка… Абрам Евсеевич был очень толстый и входил в класс боком. При виде его пуза мы вставали и невольно восклицали: „О-о-о!“ Абрам Евсеевич был очень добрым человеком и умелым педагогом, никогда не повышал голоса. Прежде чем разрешить нам сесть на свои места, он наклонялся и, отдуваясь, долго смотрел под парты, на наши ноги. Мы, конечно, не стояли на двух ногах, как полагается примерным мальчикам: кто висел, руками опираясь на парту, кто-то стоял на одной ноге, кто одно колено поставил на сиденье. Когда мы наконец понимали, что от нас хочет этот толстый учитель, и ставили обе свои конечности на пол, Абрам Евсеевич распрямлялся, отдувался и приветствовал нас: Good morning, children!..»В победном 1945 году Абрам Ходоров попытается начать жизнь с начала — вернётся из Магадана в Москву, вновь начнёт работать преподавателем столичных вузов. Более того, его карьера снова пойдёт в рост — с 1947 года Ходоров становится преподавателем главного учебного заведения СССР, Московского государственного университета.Но в следующем, 1948-м, году запас жизненных удач дальневосточного одессита иссякает: его снова арестовывают и через несколько месяцев, ровно 70 лет назад, он умирает в заключении. Вероятно, вернувшемуся в столицу бывшему зэку «Дальстроя» было бы безопаснее остаться в Магадане…За минувшие семь десятилетий о личности А.Е. Ходорова появилось лишь несколько кратких, в считаные предложения, заметок в словарях для востоковедов. Прочитанные сейчас тобою строки, читатель, — это с тех пор самый полный рассказ о непростой судьбе неоднозначного человека, когда-то первого корреспондента ТАСС на Дальнем Востоке.