Смотрители вулканов и хранители мерзлоты

Юрий Демянчук, вулканолог. Камчатский крайОдна из первых в стране станций для изучения извержений вулканов появилась в поселке Ключи в 1935 году. Тогда работали вахтовым методом научные сотрудники, в основном из Москвы. Сейчас на станции всего восемь человек и только двое из них — учёные.Мы ведём постоянное наблюдение за тремя вулканами — Ключевской сопкой, Шивелучем и Безымянным. Рабочий день у нас ненормированный. Если извергается вулкан, можем трудиться без отдыха по несколько суток. Последние извержения были в декабре 2017 года (Шивелуч и Безымянный), сейчас сейсмика нулевая. Поэтому приходим на вулканостанцию в 9 утра, первым делом просматриваем, что наснимали камеры за ночь. Всего их четыре — две установлены на станции и «смотрят» на вулканы, ещё две — непосредственно на Безымянном. Изображения с них передаются через спутник на компьютер. Все камеры работают как в оптическом диапазоне, так и в инфракрасном, снимают со скоростью одна картинка в минуту. Конечно, одних снимков недостаточно, выезжать на вулканы необходимо. Хоть время «в полях» и стремительно сокращается, всё чаще уступая работе в кабинете. Это связано и с техническим прогрессом, и с финансами. При коммунизме у нас было 50 вертолётных часов, сейчас ноль. Поэтому на вулкан мы можем выехать с июля по октябрь на автомобиле и зимой — на снегоходах. Кстати, во время СССР на вулканостанции было большое хозяйство, в том числе кони и собаки. Зачем? Верхом или на собачьих упряжках можно добраться до самого труднодоступного места, даже невзирая на непогоду.На вулкане мы отбираем образцы, проводим измерения, вычисляем объёмы извергнутых пород. Во время «кабинетного» периода обрабатываем информацию. Кстати, геодезические точки находятся на высоте до 3 тыс. метров над уровнем моря, поэтому вулканологи обязательно должны обладать крепким здоровьем, чтобы до них добраться. Ещё одна важная черта, присущая нам, — любовь к природе и желание быть в эпицентре событий.Мы прогнозируем извержения вулканов и землетрясения. Вулканы Шивелуч и Безымянный — андезитовые (андезит — тип горной породы — DV), предсказать их извержение очень сложно. Это больше взрыв, который длится максимум несколько часов, а потом снова тишина. Ключевская сопка — базальтовый вулкан. Он извергается так, как все себе это представляют: столб пепла, течёт лава. Процесс может длиться несколько дней, а то и месяц. Конечно, такая картина привлекает туристов. Это потрясающее зрелище! В наши задачи не входит оповещение населения о возможном извержении вулкана, но мы всегда на связи с администрацией, проводим информационные встречи, на которых рассказываем о возможных последствиях такого проявления природы. Опасно даже не само извержение, а лахары — грязевые потоки, которые образовываются, когда раскалённая лава стекает по склону, по пути растапливает ледники, смешиваясь с горными породами. Скорость лавового потока — более метра в секунду, но чем дальше от очага, тем поток движется медленнее. Поселок находится в 30 км от Ключевской сопки и в 45 км от Шивелуча, то есть лава до населённого пункта, скорее всего, не дойдёт, но для пепла 30 км — это немного. Шлейф может тянуться несколько тысяч километров. Для человека пепел опасен в первые несколько часов, когда в нём содержится много газа, от которого в желудке может образовываться кислота. Так что близость с вулканами обязывает всех иметь дома марлевые повязки.Можно сказать, я стал вулканологом случайно. Окончил Казанский государственный университет им. В.И. Ульянова-Ленина по специальности «астрономия и геодезия», а впервые увидел извержение вулкана в 1977 году. Оно было вялотекущим, и вдруг произошёл взрыв. Словами эту картину не передать. Конечно, потом видел многое, дважды в прямом смысле убегал от лавы, был более чем на десяти вулканах из 30 активных, которые расположены на Камчатке (по официальным данным, всего здесь около 300 вулканов). Могу с уверенностью сказать, что Камчатский край — одно из самых удивительных и красивейших мест на нашей планете. Многие, побывав здесь хоть раз, обязательно возвращаются. Лора Белоиван, спасатель тюленей. Приморский крайВ 2007 году вместе с мужем, ветеринарным врачом, мы создали первый в России реабилитационный центр для попавших в беду тюленей. За время работы спасли и выпустили в природу более 50 животных.Обычно нам звонят люди, обнаружившие тюленя на берегу. Мы просим снять короткое видео, чтобы оценить по внешним признакам его состояние. Если это истощённый и обезвоженный детёныш, тогда точно наш пациент. Даже не истощённый белёк (примерно до трёх недель тюлени сохраняют белый окрас) — наш, если рядом нет самки. Как правило, мы забираем щенков (именно так специалисты называют детёнышей тюленей — DV), которые по какой-то причине оказались разлучены с матерью. Например, из-за гибели самки. Бывает, хоть и очень редко, что молодые матери отказываются от своего первенца из-за незрелости материнского инстинкта, но чаще всего они попросту не узнают своего детёныша. Самка опознаёт по звуку и запаху — подаёт голос, щенок отзывается, мать подплывает и обнюхивает его. Это такой контрольный чекинг. Но случается, например, из-за большого расстояния самка не слышит детёныша или отклик есть, она подплывает, а детёныш весь измазан нефтепродуктами и уже не пахнет сам собой. Причём это происходит не из-за масштабного разлива нефти, а, казалось бы, всего лишь из-за рыбаков — на льду зимой остаются лужи мазута, следы костров, а весной, когда сходит лёд, эту грязь выносит в море и прибивает к берегам островов архипелага Римского-Корсакова — основному репродуктивному лежбищу тюленей.По телефону мы даём инструкцию, что делать до нашего приезда, и выезжаем сами или отправляем мобильную группу. Экстренные процедуры проводим в дороге. В центре осматриваем животное, взвешиваем. Обычно к нам попадают жуткие доходяги с пневмонией, с ринитом. Лечим, откармливаем и выпускаем на волю.Реабилитация в среднем длится от полутора до четырёх месяцев. С тяжёлыми травмами (поломанные рёбра, челюсть) живут у нас и по пять месяцев. К сожалению, выживают не все — гибнет около 15% попавших к нам животных. В этом году нам не удалось вылечить двух тюленей — оба поступили с тяжелейшим поражением кишечника. Мы могли только облегчить их страдания, давали обезболивающее. Эвтаназию мы не делаем, потому что шанс есть всегда. Все звери проходят «сухой период» — в вольерах, которые специально построены так, чтобы в нём почти без движения помещалось животное и два человека — один стоя, один на корточках — для совершения манипуляций. Теснота вольеров объясняется тем, что истощённым животным необходимо набрать массу; жир — это источник и еды, и воды.Мы не выпускаем животных в городской среде за редким исключением. Один раз выпускали в Фокино, потому что в спасении нерпы участвовало много людей и им было важно увидеть счастливое завершение истории. С 2015 года вылеченных животных мы отвозим на катерах от берега и выпускаем в большую воду. Приглашаем и туристов поучаствовать — оповещаем на странице в Facebook, и желающие находятся всегда. Правда, иногда в целях экономии, поскольку катер арендованный, выпускаем тюленей «оптом» по несколько за раз или делаем выпуск «закрытым», если, например, животное очень пугливое. Ведь каждое живое существо — личность, со своим темпераментом, характером, системой оценки «хорошо» и «плохо», совы и жаворонки, интроверты и экстраверты. И чем больше работаешь с тюленями, тем яснее это понимаешь.Реабилитационный центр «Тюлень» функционирует исключительно благодаря частным пожертвованиям, и надо сказать, в этом году мы ни в чём не нуждались. Но в каких бы денежных обстоятельствах мы ни оказывались, есть два принципиальных момента. Мы всегда кормим животных самым лучшим. В море они уже сами будут решать, что им есть, но пока мы ухаживаем за ними, выбираем питание премиум-класса. И второе: мы не продаём животных, хотя два звонка в год поступает стабильно. Любое животное, взятое из дикой природы, должно быть туда возвращено.Когда выпускаешь животное в море, возникает ощущение, что именно сейчас, именно в это время ты всё делаешь правильно. И это ощущение дорогого стоит. Алексей Титов, инженер по фотомониторингу. Приморский крайПлощадь территории национального парка «Земля леопарда» вместе с охранной зоной — 360 тыс. гектаров, почти в полтора раза больше площади Москвы. Здесь живет самая редкая крупная кошка планеты — дальневосточный леопард. Чтобы наблюдать за ней на «Земле леопарда», с 2013 года здесь ведётся масштабный фотомониторинг.Территория «опутана» сетью автоматических камер. На каждой из 206 точек, расстояние между которыми — от 3 до 5 км, стоят по две фотоловушки, всего более 400; это самая крупная сеть фотомониторинга в России на сегодняшний день. Окрас каждого тигра или леопарда уникален, и мы устанавливаем именно по две камеры, чтобы была возможность увидеть животное с разных ракурсов, а в дальнейшем с большей долей вероятности его идентифицировать. Кроме того, у фотоловушек бывают сбои, и одна из двух уж точно сработает.Мы постоянно увеличиваем сеть. В этом году оборудовали около 20 новых точек для фотоучёта редких животных. Как это происходит: сначала мы с коллегами открываем карту нацпарка, смотрим «белые» места, решаем в кабинете, куда ставить «ловушки», а затем уже выезжаем на место, проверяем, не врёт ли карта, нет ли никаких нюансов вроде невозможности установить камеру из-за рельефа. Камера должна быть установлена так, чтобы хотя бы с одной стороны к ней был доступ для человека. Постановка новых точек — это определённый азарт, выйдет ли животное к камере, зафиксируем ли мы кого-то впервые. Ведь кроме голых расчётов необходима и интуиция, чтобы станция фотомониторинга была более эффективна.Проверка всей системы мониторинга планово проводится раз в полгода. Тогда мы группой (обычно это четыре человека) выезжаем на территорию «Земли леопарда» и осматриваем камеры на предмет повреждений, снимаем с них данные, меняем карты памяти. В период проверки нашагать 10 км по нацпарку — это норма.Фотоловушки бывают разные — реагируют на тепло, движение, на изменение объёма в кадре. В большей степени мы используем первые два вида. Вообще в мировой и российской практике фотомониторинг проводился и раньше, когда цифровой техники даже как таковой не было. Тогда фотоловушка по сути была обычной плёночной «мыльницей», заключённой в противоударный короб. Конечно, отснятый материал тогда и сейчас несоизмерим по объёму — каждая фотоловушка за полгода даёт нам в среднем по 2,5−3 терабайта информации. После чистки от «пустых» кадров (бывает, ловушка реагирует на ветер, на дрогнувший листочек) весь объём передаётся на хранение в базу данных. Боюсь представить, сколько там всего, — не только фотографии леопардов и тигров, но барсуки, бурундуки, птицы. Бывает, в фотоловушку попадает кто-то новенький. И это радость. Например, в прошлом году камеры зафиксировали горала. Такие неучтённые животные говорят о том, что надо увеличивать количество камер, к чему мы и идём. Интересно, что в дополнительные «ловушки», установленные в этом году, горал не попал, но снова «засветился» в тех же, что и в прошлом году. Сейчас будет целая эпопея по исследованию популяции горала на «Земле леопарда». Конкретно инженеров по фотомониторингу вузы не выпускают. У меня высшее образование, я инженер лесопарковых хозяйств. В студенчестве участвовал в анкетировании по поводу создания парка, а когда его создали, устроился сюда работать. Александр Смогайлов, специалист по выморозке судов. Республика Саха (Якутия)В посёлке Жатай с конца ноября до середины марта «зимуют» суда со всей Лены, которые за это время надо отремонтировать. Суть выморозки заключается в том, чтобы освободить подводную часть судна ото льда, дать доступ к той части корпуса, где необходимо выполнить ремонтные работы. Это гораздо дешевле, чем поднимать судно на док или слип.Группу судов (обычно это теплоходы и буксиры), пришедших на ремонт, называют караваном, а человека, ответственного за безопасную зимовку, караванным капитаном. Как раз он даёт добро на выморозку — измеряет толщину льда ручным коловоротом, и если она достаточна, мы приступаем к работе. Чем температура воздуха ниже, тем лучше, поскольку лёд на реке толще. Вообще наша работа заключается в том, чтобы слой за слоем снимать лёд, но не доходя до воды. Лёд снова нарастёт, но не вверх, а вниз — примерно по 4 см в день. Например, если толщина льда 40 см, можно снять 25−30 см, если 30 см, можно снять 15−20 см. Так, можно выморозить достаточно глубокую яму, или, как её называют специалисты, майну. Чем ровнее лёд в майне, тем быстрее идёт процесс намерзания. Оптимальная температура воздуха для выморозки — 43−47 °С. Конечно, это активная физическая работа, поэтому холод особенно и не ощущается. И спортзал нам тоже не нужен. Основной инструмент — кайла. Это такая заострённая кирка на деревянном черенке. Её вес — около 3 кг. Работать ей надо не как топором, а как огородной тяпкой. Бензопилой можно сделать пропилы во льду, это несколько ускоряет процесс. Самое главное — не прорубить лёд до воды, иначе вся работа насмарку, майна просто затопится. Растапливать лёд — тоже плохой вариант, потому что в этом случае практически невозможно контролировать толщину. Самое сложное — это выморозить часть судна под килем. Получается туннель, в котором приходится работать на корточках или даже лёжа. Причём это и самое опасное — если майна (широкая трещина во льду — DV) начнёт заполняться водой, выбраться из неё будет сложно.Я работаю на выморозке примерно четыре года. За сезон, работая каждый день, можно заработать 500 тыс. рублей. Платят за каждое судно, а не за время «от звонка до звонка». Работаем вдвоём с напарником, но некоторые работают и поодиночке. Параллельно вымораживаем несколько судов, в день работаем над тремя-четырьмя майнами. В целом на одно судно уходит около двух месяцев.Выпиленный и отколотый лёд мы складываем в сторону, его зачастую убирают для изготовления ледяных скульптур, а кто-то даже уносит домой — топят и пьют воду. Михаил Николаевич Железняк, мерзлотовед. Республика Саха (Якутия)Мерзлотоведение, или геокриология, — это наука, которая изучает холод Земли. Вечная мерзлота есть на 65% территории России, на 30% всей планеты. Это весь север европейской части страны, начиная от междуречья Енисея и Лены. В более южных регионах есть прерывистая мерзлота — например, в Приморском и Хабаровском краях. Поскольку геокриология — это не просто наука ради науки, она обладает прикладным характером. Очень важно знать, как влияют на грунты климатические условия. Инженерная геокриология для нас приоритет. Не зная динамики мерзлоты, нельзя принимать решений о строительстве тех или иных сооружений. Особенно линейных инженерных. На мёрзлых породах построили Транссибирскую магистраль, Норильск, Якутск и Магадан, газо- и нефтепроводы. Сам процесс строительства тоже меняет среду, поэтому обязательно надо изучать существующие климатические условия и прогнозировать изменения. В противном случае у новых зданий «едут» фундаменты, образуются трещины и появляется ещё много проблем. Мерзлотоведение неразрывно связано со многими сферами жизни. Взять сельское хозяйство: мы поливаем растения, вода не успевает испаряться, образовывая подземные льды. И это, конечно, тоже предмет наших исследований.Вы только представьте — отрицательные температуры проникают вглубь Земли до 1,5 тыс. метров! На Попигайском месторождении алмазов мерзлота есть на глубине 1170 метров. Кстати, для освоения месторождений алмазов чаще проблему представляет не мерзлота, а подземные солёные воды, которые не замерзают при температуре 40 °С. Это ниже, чем температура воздуха.Геокриологи — это и геологи, и биологи, и экологи. Примерно 50% времени мы проводим в экспедициях, выезжаем «в поля» круглый год. Снег нас не страшит — это просто один из факторов, влияющих на мерзлоту. И хоть в первую очередь мы занимаемся мёрзлой толщей, встречаемся с очень любопытными находками. Например, останками мамонтов. Кстати, то, что биологи называют кладбищем мамонтов, мы называем месторождением кости мамонта.