Войти в почту

Главный хранитель гостайн залил Петербург кровью

Глеб Бокий, комиссар госбезопасности 2 ранга, начальник спецотдела при Наркомате внутренних дел СССР отлично понимал, что бывает, если в 1937 году «наружка» так назойливо ведёт человека его ранга: товарищи по службе перестали стесняться. Это значит, что его дни сочтены. Да он и без этого знал, что спектакль подходит к концу: по должности Глеб Иванович был главным добытчиком и хранителем государственных тайн, но у него были и свои. Он один из старейших партийцев, вступавший еще в «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», 12 раз подвергался арестам, 2 раза находился в ссылке, член Русского бюро ЦК РСДРП в 1905 году участвовал в боях на баррикадах. Бокий — кавалер ордена Красного знамени, обладатель двух знаков «Почётный чекист» — на первом стоит престижнейший седьмой номер, который начальник спецотдела получил вслед за Дзержинским. В 1918 году, когда председателя Петроградской ЧК Урицкого убили, Бокий сменил его, и залил непокорный город кровью. Бокий умён, как змей, и так же опасен. После революции в его агентуре был весь Питер — и ленинские секретари, и бывшие офицеры, и старые большевики. Он никогда не поднимал верх автомобиля, и в жару, и в холод ходил в одной и той же старой и холодной шинели, в мятой фуражке, похожей на потерявшей форму блин. Он невысок, грудь у него узкая, цвет лица нездоровый, бледная кожа кажется зеленоватой, зато большие, тёмные глаза блестят, словно мокрые сливы. Глеб Бокий похож на кобольда, мелкого чертёнка, но уродливым его не назовёшь. Для этого у него слишком живое лицо, чересчур умный взгляд — говорят, он пользуется успехом у женщин... Положенный ему по чину «паккард» неторопливо катит вперед, а сзади, как приклеенная, крадётся маленькая обшарпанная «эмочка». Гнойник вызрел, вскоре всё решится: полтора месяца назад взяли наркома внутренних дел Генерального комиссара госбезопасности Ягоду, органы возглавил Николай Ежов, ещё недавно работавший простым инструктором в орграспредотделе ЦК. Руководил этим отделом Иван Москвин, старый, верный друг — и муж первой жены Бокия Софьи. Они разошлись, разделив дочерей, но остались друзьями, Ивану он доверяет, как самому себе. Тщедушный Москивн с трудом приживался на новом месте. Он долго хворал, и сердобольная Соня лечила его, откармливала, за глаза называла «воробушком». А сейчас воробушек оперился: главный хозяин решил зачистить поляну, косу он вручил Ежову, — через год страна станет другой, но он этого уже не увидит. wikimedia.org/publick domain Глеб Бокий, Максим Горький, М. Погребинскин (слева направо) Сегодня воскресенье, неслужебный день, и он полдня колесит по Москве — ему нужно отыскать оккультиста Александра Барченко, своего давнего сотрудника. Тот объявился в ЧК ещё в двадцатые годы, и Бокий докладывал о нём на коллегии. Дело происходило поздней ночью, все смертельно устали, слушали невнимательно, но Барченко их заинтересовал. Дзержинский решил, что тот предлагает стоящие вещи, и велел готовить экспедицию в Тибет. Александр Васильевич уверял, что там находится таинственная Шамбала, обломок древней, пракоммунистической цивилизации, хранительница грандиозных технических тайн, с которыми до сих пор ничто не может сравниться. Дзержинский выделил на экспедицию большие деньги, но после его смерти всё заглохло. Всё же он успел пристроить Барченко: много лет подряд тот читал лекции сотрудникам его спецотдела. На них бывал Бокий. Когда лекции стали рассказывать о вещах, непостижимых уму многих, кружок сократился до немногих избранных. Ими стали Бокий сам, глава орграспредотдела ЦК Иван Москвин, замнарком иностранных дел Стомоняков и несколько других. То, что сотрудникам спецотдела читают странные лекции, в НКВД знали многие. Но там ничего не было известно о необычной деятельности Бокия. Он созал тайную лабораторию. То, чем там занимались, считалось мракобесием. Криптографы и ясновидящие, специалисты по чтению мыслей, мистики, пытающиеся двигать предметы, те, кто уверял, что они могут видеть сквозь стены — Бокий платил зарплату разношёрстному народу, чьи необычные способности проверялись научными методами. Для этого использовались рентгеновские аппараты, велись дневники наблюдений — Бокий знал, что кроме той реальности, что дана человеку в ощущениях, существует и другая, он пытался её нащупать. ТАСС/Алена Кардаш Его люди охотились за чужими секретами и охраняли секреты СССР: они взламывали посольские шифры и разрабатывали секретные коды, пеленговали работающие на территории страны радиопередатчики, и подслушивали всех — от простых людей до членов ЦК. Он знал о словах маршала Тухачевского, заявившего, что если дела в стране пойдут так и дальше, Сталина скоро убьют, поэтому им надо быть готовыми к такому развитию событий. В его сейфе лежит тифлисское досье Сталина из архивов жандармского управления. И была ещё особая неприметная чёрная папка, где собрано всё самое секретное. Там спрятаны документы, доказывающие, что нарком НКВД Ежов — мужеложец, расписки в получении денег от царской охранки, пожелтевшие фотографии, цена которым — жизнь: если это будет обнародовано, произойдёт невообразимое... Бокий весь день искал Барченко, и не знал, что тот уже арестован. Вскоре Бокий начал приводить в порядок дела. Какие-то документы он сжёг: спецотдел изобрёл специальную бумагу, обращавшуюся в прах сразу, как только к ней подносили горящую спичку. Другие оставил: это его проклятье, они должны погубить своих новых хозяев. Вскоре ему позвонил нарком Ежов, попросил зайти в свой кабинет. Там Бокия и арестовал заместитель Ежова, комиссар госбезопасности 2 ранга Вельский. Арест прошёл тяжело, Бокий уставился ему прямо в глаза, и замнаркома поёжился под холодным, безжизненным, острым взглядом. Потом любитель мистики сказал одними губами: — ...Вы ненадолго меня переживёте, а умирать будете тяжелей... Опешивший Вельский отправил его в камеру: так началось дело о Шамбале и масонском союзе Единое Трудовое Братство — в него следователь записал всех постоянных собеседников Бокия. Бокия расстреляли 15 ноября 1937 года, а маховик продолжал раскручиваться: были арестованы люди Ягоды, потом пришёл черёд людей Ежова: он хвастался тем, что «почистил» 14 тысяч чекистов, но это его не спасло. Погиб и замнаркома Вельский: он не хотел умирать, и исполнителям пришлось тащить его к стенке. Папки Бокия перекочевали в сейф Ежова, после того, как наркома арестовали, их забрал Сталин. Его досье пропало — говорили, оно содержало были сведения о том, что в молодости вождь работал на царскую охранку. Своих ближайших соратников, Молотова и Кагановича, он долго попрекал тем, что на них никаких досье не было: — ...На меня там папка была. Почему её не было на тебя?.. — и они сильно пугались.

Главный хранитель гостайн залил Петербург кровью
© News.ru