Главный психиатр России: психологи и психиатры будут в Кемерове сколько потребуется

Специалисты Центра психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского оказали помощь более чем по 200 обращениям пострадавших в Кемерове. О том, как работают специалисты центра при чрезвычайных ситуациях (ЧС), как и почему рождаются слухи, что происходит с людьми, которые сразу после трагедии отказываются от психологической помощи, и как различается острая реакция на стресс у мужчин и женщин, рассказал в интервью ТАСС главный внештатный психиатр Минздрава РФ, директор Центра им. Сербского Зураб Кекелидзе. — Что в данный момент происходит и какие основные задачи у ваших специалистов по работе с родными? — У нас существует отдел неотложной психиатрической помощи при ЧС. Чрезвычайная ситуация — это не обязательно событие, которое охватывает огромное количество людей. Оно может быть индивидуального характера, но ни у самого человека, ни у его окружения нет опыта, как с этой ситуацией справляться. В этих случаях помогаем мы. Специалисты нашего центра за последние 15–20 лет оказывали помощь практически при всех ЧС, при которых пострадало значительное количество людей. Это теракты на улице Гурьянова, на Каширском шоссе, в подземном переходе на Пушкинской площади в Москве, теракты на метрополитене, захват заложников в Беслане и другие. Необходимо отметить, что за время существования отдела разработана и внедрена в практику система оказания помощи при чрезвычайных ситуациях. Указанная система определяет, какие мероприятия решаются на федеральном, региональном, местном уровнях и какие задачи должны решаться непосредственно в эпицентре чрезвычайной ситуации. — Как это происходило в Кемерове? — В Кемерово специальным бортом вылетела министр здравоохранения Вероника Игоревна Скворцова, заместители министра Сергей Александрович Краевой и Олег Олегович Салагай, директор профильного департамента Оксана Игоревна Гусева, заместитель директора департамента Полунин Сергей Викторович и пять специалистов Центра им. В.П. Сербского, в том числе главный детский психиатр Москвы Анна Анатольевна Портнова. Первая группа сотрудников центра находились в Кемерове в течение недели. На месте ЧС был развернут штаб, куда стекалась вся информация и куда приходили родственники пострадавших. Наша задача на месте — в первую очередь оказать помощь людям, обращающимся в штаб. — Кто обращается к вам за помощью? — Непосредственно сами пострадавшие, родители, близкие родственники, другие родные и знакомые. Мы обязательно выясняем, в какой помощи они нуждаются, и часто бывает так, что они отказываются от помощи, но мы все равно должны знать, кто к нам пришел. Нередко к нам обращаются дальние родственники, которые приходят в штаб оказать содействие, высказать сочувствие. Мы с ними тоже работаем, объясняем и рассказываем, как поддержать людей, которые потеряли родных. К сожалению, иногда в штаб приходят индивиды, которых горе не коснулось. Эти лица скорее хотят показать себя. Они вмешиваются во все разговоры, возмущаются действиями тех или иных служб. Иногда дают интервью СМИ. Такие индивиды были даже при захвате заложников из числа зрителей мюзикла "Норд-Ост" в здании Дома культуры на Дубровке в Москве. В помещение, где находились родственники заложников, в течение дня несколько раз приходили две женщины, у которых никто не был захвачен. Они старались дать интервью различным СМИ. Их основной целью было показать себя, играя на чужом горе. — Как быть с теми пострадавшими, кто в ситуационный штаб не приходит, а сразу идет домой? — Действительно, бывает так, что у части людей, которые оказались в эпицентре ЧС, видимые физические повреждения не обнаруживаются. Эти люди, как правило, полагают, что им никакая помощь не нужна, и направляются домой. На самом деле на первом этапе они подсознательно стремятся оказаться в привычной спокойной обстановке (дома). В последующем (через два-три дня) появляются самые разнообразные расстройства, в том числе и бессонница. В связи с этим количество обратившихся преимущественно за амбулаторной помощью в течение первой недели после ЧС возрастает. В Кемерове мы выбрали горбольницу №3, куда на амбулаторный прием приходят все пострадавшие. При необходимости в той же больнице им сделают необходимые анализы и в части случаев, по показаниям, могут назначить стационарное лечение. В горбольнице №3 работают и наши специалисты. — То есть это такая реакция на стресс — вернуться в ситуацию до ЧС и сделать вид, как будто ничего не было? — Как только личность оказывается в ЧС, у нее начинает формироваться расстройство, которое носит название "острая реакция на стресс". Это расстройство относится к психическим, и, следовательно, в первую очередь следует обратиться к врачу — психиатру или психотерапевту. Острая реакция на стресс бывает двух типов. Для первого типа характерно психомоторное возбуждение. При двигательном возбуждении первая мысль — "покинуть место чрезвычайной ситуации". Решение не всегда бывает продуманным, это больше инстинктивно, и особенно это характерно для мужчин. Описаны случаи, когда мужчина находится с детьми, вдруг землетрясение, и он выбрасывается в окно, а о том, что там дети, он просто забывает. Не потому, что он их не любит, просто он так реагирует. Когда мы летим в самолете, там говорят, что маску сначала надо на себя надеть, потом на ребенка. Это обращение к женщинам, потому что сам мужчина не забудет надеть на себя маску. Это гендерные особенности реакции на стресс. Именно поэтому, когда мы приезжаем в места чрезвычайных ситуаций и беседуем с семьей, в первую очередь определяем психическое состояние женщин. Если женщина в удовлетворительном состоянии и у нее нет дезорганизации психической деятельности, то мы относительно спокойны. Если женщина дезорганизована, как ни помогай — все уходит в песок. — А реакция торможения? — Резкое торможение у людей тоже встречается как реакция на сильный стресс. На кадрах 11 сентября в США есть эпизод: очень много людей идут быстрым шагом, бегут в одну сторону — от здания, стоит машина, и за этой машиной на корточках две женщины. Им не приходит в голову, что надо встать и бежать вместе со всеми. — Но ведь это нелогично. — Наоборот, для некоторых очень логично. Такая реакция на стресс изучена у некоторых животных. Например, в лесу в случае пожара большинство зверей погибают не от огня, а от дыма, он стелется — животные дышат им. А некоторые мелкие животные, особенно которые не умеют быстро бегать, впадают в оцепенение и почти не дышат — это может их спасти. — Сколько длится острая реакция на стресс и какая она бывает? — Сама по себе острая реакция на стресс длится три-пять дней, максимум — неделю. Нужно еще понимать, что в разных ситуациях эта реакция проявляется по-разному: острая реакция на стресс при землетрясении и при захвате заложников не одно и то же. В последующем происходит формирование так называемого посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Оно формируется где-то в течение месяца, может, полутора. За это время происходит изменение отношения к произошедшему (в том числе и реакции горя). — С чем приходится работать непосредственно в штабе? — Многие люди из штаба не уходят. Они хотят получать новую информацию из первых рук. Когда они там находятся, то, к сожалению, волей-неволей они друг друга "заводят". Очень часто там рождаются слухи, и это еще одно свойство нашей с вами психики, которое нужно учитывать. В Кемерове одним из таких слухов была не соответствующая действительности информация о том, что пострадавших гораздо больше — около трехсот человек. Некоторые в это верили, и наши специалисты с этими людьми работали. Задавали вопросы, не обвиняли в том, что они верят в неправду, а просили объяснить, почему человек верит в то, что погибших гораздо больше, чем было объявлено официально. Специалисты объясняли, что от такого количества погибших — 300 человек — пришло бы хотя бы по одному человеку родных, а столько поместиться в зале не может. Возникающие при ЧС слухи делятся (с научной точки зрения) на агрессивные, провокационные, панические, слухи-желания и т.д. С пострадавшими (и не только с ними), которые высказывают такие ложные предположения, наши сотрудники также работают (стараются их успокоить, разубедить и т.д.). Как правило, через два-три дня эти люди иногда уже сами не могут объяснить, почему верили в эти слухи. Говорят просто: "Вот верили тогда и все". — А непосредственно с пострадавшими на чем строится работа специалистов? — Наша задача — это беседа с потерпевшими и с теми, кто потерял близких. Например, семья, в которой трое детей было, три девочки, все погибли. Мать с отцом остались живы. Вторая семья — мужчина один остался, у него были дети, жена и сестра. Все погибли. Третья семья потеряла двоих детей. Кроме того, есть мальчик, которого отец выбросил с четвертого этажа горящего здания (отец ребенка и другие родственники погибли). У него остались три сердобольные бабушки, но этому мальчику надо было как-то сказать об этом, что у него нет родителей. Несколько раз он спрашивал у бабушек, они все время переводили разговор на другую тему. Это все очень сложно. Надо было дождаться, когда психологически, физически он без потерь перенесет, кроме того, это надо было сказать таким образом, чтобы было обрисовано будущее, чтобы была перспектива. Главным детским психиатром Москвы, сотрудником Центра им. В.П. Сербского Анной Анатольевной Портновой бабушки мальчика были проинструктированы, и в ее присутствии одна из бабушек сообщила ребенку о гибели его родных. В том, что касается семей, которые детей потеряли, тоже сложная работа — у них горе, его нужно отгоревать и прожить. Естественно, с ними в первую очередь шла речь о том, относятся ли они к детородному возрасту. Четверо, с которыми удалось побеседовать, вроде бы согласились предпринять попытку родить детей. Это я считаю правильным. Вместе с тем иногда у матерей возникает сомнение — а не является ли появление на свет новых детей "предательством по отношению к погибшим". Все вышесказанное указывает, насколько глубоки переживания пострадавших и какая большая ответственность лежит на врачах, которые работают в ЧС. При оказании помощи пострадавшим большое значение имеет и религиозный фактор: пришли священники, начали молиться — стало тише, спокойнее, громко никто не кричал. Важно, что в настоящее время священники активно подключаются к работе по оказанию помощи пострадавшим. Наши специалисты при любой ЧС не только непосредственно работают с пострадавшими, но и читают лекции для врачей и психиатров того региона, где возникла ЧС. Как правило, пострадавших осматривают коллегиально и вырабатывается совместная тактика ведения пациента. — В каких еще ситуациях психиатр, психотерапевт, психолог помогает на месте? — Наши специалисты всегда должны присутствовать на опознании и похоронах. Мы беседуем с родственниками, помогаем следователям, ведь даже один и тот же вопрос можно задать по-разному. Наш сотрудник беседует с родственником погибшего с учетом его психического состояния. Как правило, через 15–30 минут родственник погибшего относительно успокаивается. К опознанию тел погибших родственники относятся по-разному. В некоторых случаях родственники отказываются от помощи врачей и опознают погибших самостоятельно. Другие предпочитают проводить опознание в присутствии врачей. Третья группа родственников не желает принимать участие в опознании (это тоже защитная реакция), и они не подписывают документы об опознании. — У каждого свой способ прожить горе. Некоторые замыкаются, кто-то, наоборот, скорбит публично. — Все так, у каждого свой способ. Бывает так, что, когда что-то случается, предлагают детей собрать и куда-нибудь отправить. Это ошибка, потому что приезжают они обратно в том же состоянии, в котором уезжали. Ситуация не проработана, а оттого, что обстановка изменилась, внутреннее состояние не меняется. Так не бывает, что человек уехал, а беда осталась здесь. А еще бывает так, что некоторые окружающие этим горем пользуются. Некоторым из получивших выплаты в Кемерове приходит сообщение, которое так или иначе играет на их горе. Известны случаи, когда текст был таким: "Ваши дети не погибли, мы их спасли, установите с нами контакт". Это не только в Кемерове, в Беслане, где при захвате заложников в школе погибли дети, объявился религиозный мошенник, который обещал оживить погибших. Наши специалисты и об этом предупреждают. — В интернете были сообщения о попытках суицида родителей, потерявших детей при пожаре в ТЦ "Зимняя вишня". — Мы такими сведениями не располагаем, и врачи осведомлены о необходимости суицидальной настороженности. — Вопрос в том, сколько должна занять работа с семьей, потерявшей детей? — Все, кто кого-то потерял, приходили к нам. Все знают, что до нас надо доносить любые случаи, чтобы мы знали. В разговоре с семьями наши специалисты рассказывают, что будет дальше, как будет дальше. Когда знаешь, что будет дальше, есть перспектива. В Беслане мы работали год, в некоторых местах — четыре-шесть месяцев, в зависимости от ситуации. Очень важно работать крупномасштабно, в том плане, что после таких чрезвычайных ситуаций некоторые люди все-таки уезжают. Они думают, что там лучше, и так далее. — В смысле насовсем переезжают? — Да, насовсем. Во время стресса одни остаются, а другие покупают билет и куда-то едут. Им все равно куда, главное — покинуть это место. Им кажется, что там очень хорошо. Когда говоришь с такими людьми, особенно с теми, кто уезжает в дальние страны, часто они хотят услышать, что там, откуда они уехали, плохо, чтобы получить подтверждение, что отъезд был правильным решением. — Но при этом эти люди по-прежнему остаются у вас в поле зрения? — У нас в поле зрения остаются все. Есть соответствующие списки и у нас, и у местных врачей, мы наблюдаем за ними, что нужно, как нужно и так далее. — Как долго ваши специалисты еще пробудут в Кемерове? — Наши специалисты никуда не уедут, они будут там столько, сколько нужно, — таково распоряжение министра здравоохранения Вероники Игоревны Скворцовой. Обычно мы работаем не меньше месяца-полутора, в зависимости от ситуации. Возможно, кого-то из пострадавших придется в Москву переводить, но, скорее всего, большая часть перейдет под наблюдение кемеровских врачей. За это время наши специалисты прочитают лекции, а при необходимости они будут оказывать и консультативную помощь. Беседовала Инна Финочка