Без генплана российские города развиваться не смогут
В московском стройкомплексе он проработал почти полвека, возглавив его в конце 80-х годов. Накануне своего дня рождения 21 февраля, член Комитета Госдумы по транспорту и строительству Владимир Ресин рассказал «Парламентской газете», как он видит развитие массового жилищного строительства в стране. — Владимир Иосифович, наши города продолжают застраиваться многоэтажками, нередко безликими «человейниками». Особенно это видно по окраинам Санкт-Петербурга, ближайшему Подмосковью. Получается, что выгода девелоперов и комфорт жителей вступают в противоречие? — Строительство многоэтажек зачастую переносят на окраины, но это не значит, что нужно окружать город высотным кольцом. Доля жилья до 1970 года постройки в России составляет около трети. При нынешних объёмах строительства замещение устаревшего жилья в стране займёт не менее 15 лет. Уверен, что эталоном станет комплексное развитие территорий в сочетании с разноэтажным строительством жилья и административных зданий. Полностью отказаться от высотного строительства на данном этапе развития экономики, общества, и особенно с учётом роста населения, невозможно. В будущем — кто знает, сегодня такая задача не стоит. Интерес любого города — это его экономическое развитие, расширение производства, создание рабочих мест и комфортной среды для его обитателей. Реализовать эту цель есть возможность у каждой администрации, было бы желание. И с девелоперами можно договориться на нужных городу и его жителям условиях. Применяя тот или иной подход, надо помнить главную задачу, которую поставил президент: решение жилищного вопроса граждан. Без индустриального домостроения её решить нельзя. — Как вы относитесь к идее реновации в регионах? — Думать об этом надо тем регионам, которые уже выполнили или завершают программу по переселению людей из жилья аварийного. Но надо понимать, что реновация в Москве финансируется на первом этапе за счёт городского бюджета, тогда как расселение из ветхого и аварийного — программа федерального значения. Так что это больше вопрос финансирования. Не исключаю, что как только средства найдутся, программа пойдёт в регионы. Финансовые возможности каждого субъекта нужно оценивать отдельно. Пока же приоритетом на местах остаётся расселение из ветхого и аварийного жилья. — Некоторые эксперты-урбанисты, чтобы решить жилищный вопрос, предлагают свести к минимуму многоэтажное строительство и сделать упор на индивидуальное. — Если идеи подкреплены аргументами и солидным базисом, то их определённо стоит рассмотреть. Каждый человек хочет жить с максимальным комфортом. Мера этого комфорта у всех разная. Кто-то предпочитает жить в частном доме среди природы и тишины, кто-то - в городской квартире, и его не смущают суета и соседский шум. Тут нужны подробные исследования не только потребностей жителей, но и возможностей власти. У каждого города должен быть генеральный план, его отсутствие — самый большой бич в нашей градостроительной политике. Большого ума не надо, чтобы понастроить коттеджей. А сколько они займут земли, сколько коммуникаций к ним надо подвести? Поэтому всё надо просчитывать. Полностью отказаться от высотного строительства на данном этапе развития экономики, общества, и особенно с учётом роста населения, невозможно. В будущем — кто знает, сегодня такая задача не стоит. —Следует ли учитывать местные особенности, архитектурные традиции даже при типовом строительстве? —Традиции хорошо хранить, но нельзя полностью отказываться от инновационных технологий и решений. А уже применение новых идей всегда можно наложить на архитектурные предпочтения регионов. Здесь речь идёт больше об индивидуальных проектах. Понимаете, в формировании архитектурного облика любого города, в его застройке главную роль играет местное население. Именно оно должно поддерживать ту или иную концепцию на общественных слушаниях. Раньше возможности разнообразить пейзаж или соблюдать традиции были ограничены в основном фасадами, организацией дворового пространства, а также высотностью застройки. Сегодня уже не очень корректно говорить о типовой застройке, скорее о проектах повторного применения. Их реестр ведёт Минстрой. Интересная идея, которую можно заказать у проектного бюро, — проект повторного применения жилого квартала с учётом архитектурных традиций города. Это многообещающая возможность для городского заказа или проведения тендера среди застройщиков. — Когда в Минстрое заявили о том, что при возведении жилья будут активно использовать дерево, это вызвало массу насмешек. — Вероятно, потому что в голове сразу возник образ древнерусской избы или сруба по типу охотничьего домика. Но мы рассуждаем о настоящем времени и его возможностях. Современной деревянное домостроение признано одним из самых экологичных и дешёвых видов строительства. В XX веке проблема упиралась в недолговечность этих строений, которые в основном возводили как временные жилища. Срок службы такого дома составлял порядка четверти века, что недостаточно для комфортной жизни семьи. Мало кто может позволить себе строить новый дом каждые 25 лет. Появляются новые высокотехнологичные материалы, которые выводят деревянное домостроение на новый уровень. Эксперты утверждают, что дом из качественно обработанного и просушенного дерева может прослужить десятки лет. Деревянная конструкция даже более долговечна, чем из металлокаркаса. У каждого города должен быть генеральный план, его отсутствие — самый большой бич в нашей градостроительной политике.Далеко ходить не надо — в России деревянное зодчество было основным, а возведённые деревянные сооружения, храмы простояли не одну сотню лет, правда, для такого строительства отбиралась лучшая древесина с особой обработкой, да и позволить такое строительство мог далеко не каждый. В Европе проекты с деревянными конструкциями имеют преимущество на тендерах перед другими, так как оказывают наименьшее влияние на снижение концентрации кислорода в атмосфере. А Россия, будучи в лидерах мирового запаса лесных ресурсов, в деревянном домостроении катастрофически отстаёт от соседей. Это можно и нужно исправлять. В развитых странах основная целевая аудитория для деревянного домостроения — средний класс. У нас же древесина относится к материалам элитного новостроя, и этот вопрос Минстрою ещё предстоит решить. Одна из основных проблем — устаревшая нормативная база, в которой материалы из дерева проходят как пожароопасные. В Москве и регионах построено уже немало интересных объектов с использованием деревянных конструкций. Это и самый большой деревянный храм в Ховрине, который возведён по Программе строительства православных храмов, и Физкультурно-оздоровительный комплекс МГСУ, и склад реагентов, и школа в инновационном центре Сколково. — Несколько лет назад расширение столицы, присоединение к ней так называемой Новой Москвы бурно обсуждался, теперь скептики затихли. Стоит ли и дальше развивать это направление? — Системная работа не прекращается, начиналась она со схем территориального планирования и актуализации существующего генплана города, дополнением его присоединёнными территориями. Сейчас идёт опережающее комплексное развитие инфраструктуры новых территорий. Проектируются и строятся дороги, метро, пересадочные узлы. Создан задел, который обеспечит строительство до 2025 года более 70 станций и девяти депо. Развитие новых территорий идёт в хорошем темпе, и сбавлять его Правительство не намерено. Не сомневаюсь, что через 20 лет не будет особой разницы между Старой и Новой Москвой. — В советское время генпланами городов занимались специализированные организации. — Считаю, что одной из больших ошибок приватизации начала 90-х было акционирование проектных организаций. Часть коллективов, прежде всего в регионах, мы тогда потеряли. Знаете, я ведь не выдвиженец перестройки. Занимал пост председателя Мосстройкомитета в советское время. Во многом поэтому и удалось сохранить строительный комплекс. Мало того, моим первым лозунгом было «Бал правит архитектор!». Мы уже тогда сумели поднять планку архитекторов-проектировщиков на новую высоту, решить вопрос зарплат, социальных пакетов. Поэтому почти все институты, которые уже лежали на боку, в Москве удалось сохранить. Это и «Моспроекты», 1-й, 2-й, 3-й, 4-й, и Генплан, и МНИИТЭП, и «Мосинжпроект», в котором я начал работу в Москве в 1965 году. Мы смогли в 90-е сохранить стройкомплекс Москвы, в этой сфере работал миллион человек. Столица оторвалась резко в своём развитии от других регионов, и несмотря на то, что оказывала им помощь, всё равно сюда стекались предприимчивые люди, что порой вызывало изжогу на местах. Мы всегда старались доказать, что всё, что сделано в городе, достигнуто трудом москвичей, ни в коей мере не за счёт положения в других регионах. — Вы окончили Московский горный институт по специальности «экономика и организация горной промышленности», работали на Украине и в Мурманской области. Почему сменили род занятий? — Возможно, мы с женой Мартой, которая окончила Горный по той же специальности, что и я, так бы и остались на Украине, где оба работали по распределению на предприятии «Ватутинуголь» в Черкасской области. Но был 1959 год, и в Москве встал вопрос о выписке нас из квартиры. Мне и в 23 года хватило смекалки, что терять московскую прописку не стоит. Перевёлся в Заполярье, где бронь сохранялась, а Марта вернулась в Москву. В Апатитах я уже был не горным мастером, а строителем, начальником участка, затем — главным инженером строительно-монтажного управления. В январе 1965-го вернулся в Москву и уже в мае стал начальником строительного управления Главмосстроя. — Вы курируете программу по строительству храмов в Москве. Как получилось так, что прагматик, бывший член горкома КПСС обратился к вере? — Я вырос в атеистической семье. Начал переосмысливать своё отношение к Богу как раз тогда, когда возрождали храм Христа Спасителя в столице. Мы делали это так, чтобы он простоял века. Новые церкви появляются в тех местах, где культовых сооружений до этого не было, они становятся новыми точками притяжения, это для меня очень важно. В храмы идёт очень много людей, появляются общины. Всё возвращается на круги своя. Веру в Бога из умов людей так и не сумели вывести.
