Войти в почту

Алексей Герман в программе «Хороший вопрос». 15.02.18

С. РЫБКА: Алексей Алексеевич, если я правильно понимаю, вы ещё в декабре говорили, что не знаете о дате премьеры фильма «Довлатов». Как вам так удаётся к дедлайнам не подстраиваться, не прицеливаться, а когда закончите, тогда и закончите? А. ГЕРМАН: В декабре, может, и знал. Может, неправду говорил. С. РЫБКА: Но в принципе есть такой карт-бланш? А. ГЕРМАН: Есть некие обязательства всегда по неразглашению некоторых моментов. И мы некоторые даты знали за много месяцев. Но я не мог об этом говорить. С. РЫБКА: А кому бы это навредило? А. ГЕРМАН: Дело не в «навредило». Есть обязательства, допустим, с фестивалем или ещё с чем-то. Тебе пишут, что ты можешь разглашать это только тогда-то, тогда-то, тогда-то. Это нормальная индустриальная практика. И ты обязан держать это в секрете. С. РЫБКА: Просто почему интересуют вопросы с датами, с датами премьер? На протяжении всего 2018 года, этого первого месяца, постоянно были какие-то истории с отзывами прокатного удостоверения, с перемещением даты премьеры. В условиях, когда не оглашается точная дата, нет ли каких-то рисков, что Министерство культуры или какая-то другая структура в последний момент спохватится и начнут вокруг этого прокатного удостоверения плясать? А. ГЕРМАН: Зачем это надо? С. РЫБКА: Не знаю. А зачем им теоретически это было надо в историях с «Паддингтоном» и с… А. ГЕРМАН: С «Паддингтоном» – я думаю, что это была просто коммерческая история. Они защищают таким образом рынок. Потому что давайте честно скажем: рынок защищают все. Китай защищает рынок. Там есть определенная квота на иностранные фильмы. Во Франции есть какая-то сложная система, что выходит, не выходит, когда и так далее. И ничего в этом страшного нет. Поэтому надо, наверное, разделять случай с «Паддингтоном», который хороший фильм про медвежонка… Я не думаю, что кто-то в министерстве хотел как-то обидеть медвежонка. Мне кажется, это преувеличение. Обыкновенный фильм. С. РЫБКА: Там история внезапно случилась. То есть ладно бы были какие-то основания заранее… А. ГЕРМАН: Потому что нет никакой системы. Должна быть какая-то система внятная. С. РЫБКА: Протекция. А. ГЕРМАН: Нет, не протекция. Должны быть какие-то правила. Если мы раздвигаем релизы, то мы их раздвигаем так-то, так-то, так-то. И решает это комиссия такая-то, такая-то и такая-то. С. РЫБКА: Государственная комиссия. А. ГЕРМАН: Государственная, конечно. Если мы не хотим показывать «Смерть Сталина», до которого мне глубоко всё равно, то мы это не делаем по тем-то, по тем-то, по тем-то причинам. И не потому, что это кого-то оскорбило, кто-то недоволен. У нас все оскорбляются всем, как вы понимаете. Но ничего страшного в протекционизме. К нашему фильму это не имеет отношения, поверьте. У нас небольшой фильм про писателя. Он мало кому интересен. И ради нас никогда ничего раздвигать не будут. С. РЫБКА: Точно никто не оскорбится? Или нельзя угадать? А. ГЕРМАН: Я не знаю. У нас по любому поводу можно оскорбиться. У нас все оскорбляются всегда. Это довольно правильная история. Надо же защищать как-то. Другое дело, что, наверное, это должно быть более системно. С. РЫБКА: Но защита должна касаться именно размещения в прокатных расписаниях. А. ГЕРМАН: А почему нет? С. РЫБКА: Рынок, коммерция, деньги. Люди ставят перед собой какие-то задачи по бюджетам, по заработкам и так далее. А. ГЕРМАН: Хорошо. Я вам отвечаю. Во-первых, у нас кинотеатры освобождены от НДС, как вы знаете. Я не знаю, как сейчас. Раньше это было так. Это первое. Во-вторых, у нас довольно гуманная история вообще про налогообложение индустрии кинопоказа. Это два. В-третьих, давайте вы себе представите. Вы хотите в городе N построить условный ресторан быстрого питания, или какой-то бистро. А там пришел «Макдональдс», «Бургер-Кинг» и ещё что-то. И что вам делать? С. РЫБКА: Просить защиты у государства? А. ГЕРМАН: Нет, но во всяком случае просить каких-то равных правил игры на начальном этапе. Вся наша индустрия, даже с коммерческими деньгами – это в принципе один бюджет крупного американского блокбастера. С. РЫБКА: Да. Но, допустим, если эту ситуацию проецировать на то, как режиссёры приходят к работникам фильмов с большими бюджетами. Есть Герман, есть Михалков. А если кто-то… А. ГЕРМАН: Не надо сравнивать мои бюджеты и бюджеты Никиты Сергеевича. Это принципиально разные вещи. С. РЫБКА: Кто-то молодой тоже хочет в чемпионы. А. ГЕРМАН: А почему вы меня сравниваете с чемпионами? Я не работаю с так называемыми компаниями-лидерами, которым выделяют деньги. У нас нормальный грант Минкульта и кредит Фонда кино, который мы обязаны отдать… У нас есть частные инвесторы, у нас есть деньги иностранных государств, культурные фонды, фонд Евросоюза и так далее. Поэтому мы не приходим в крупную госкорпорацию и говорим: «Ребята, у нас такой-то сюжет, дайте нам, пожалуйста, 500 млн рублей, и тогда мы вас всех прославим». Нет. Поэтому… С. РЫБКА: На каких условиях Фонд кино даёт кредит? А. ГЕРМАН: Беспроцентный кредит, который мы обязаны отдать. Мало того, что у нас есть долги по картине «Довлатов». С. РЫБКА: Бессрочный? А. ГЕРМАН: Нет, не срочный. На нашем продюсере весит этот кредит, между прочим, под залог его недвижимости. С. РЫБКА: А долги именно перед Фондом кино? А. ГЕРМАН: Нет, вообще. У нас есть дырочка в бюджете, которую мы закрываем за счёт других кредитных денег наших товарищей. Потому что мы не ожидали, что так с санкциями всё будет. С. РЫБКА: А как санкции сказались? А. ГЕРМАН: Чудовищно. Нет денег в стране. Все эти олигархи несчастные, которые так любили поддерживать кино, так говорили нам, что мы поможем с фильмом «Довлатов», не то что разбежались – усвистали. Сейчас сидят, трясутся, чтобы их американцы не поймали. С. РЫБКА: А я правильно понимаю, что вы эти долги будете гасить со сборов? А. ГЕРМАН: Конечно. С чего ещё нам гасить? С. РЫБКА: Хорошо. Давайте постепенно к творческой части этой истории. Инициатор идеи съёмок фильма вы? А. ГЕРМАН: Да. С. РЫБКА: Потому что так к Довлатову неравнодушны, или потому, что просто понимаете, что конкретно из набора этих историй каких-то можно было сделать кино? А. ГЕРМАН: Во-первых, уважаю Сергея Донатовича. Во-вторых, мне кажется, что он человек вообще важный для нынешних поколений. С. РЫБКА: Почему сейчас за последние 5 лет особенно важно стало? Потому что ваш фильм второй художественный на моей памяти и пятый, если считать документальные? А. ГЕРМАН: Да понятия не имею. Потому что у нас не так много знаковых фигур, таких легендарных. С. РЫБКА: Из той эпохи? А. ГЕРМАН: Конечно. Не так много. А кто? С. РЫБКА: То есть по сути этот интерес к Довлатову в одном ряду с интересом к Высоцкому, с интересом к успехам русских спортсменов в хоккее и баскетболе. А. ГЕРМАН: Не совсем так. Потому что для меня вообще побудительным мотивом было то, что, во-первых, это мой город. Во-вторых, родители были знакомы. С. РЫБКА: Лично? А. ГЕРМАН: Лично – нет. Мне было важно вернуться в то время. Потому что это время молодости моих родителей. И для меня это было некой необъяснимой тягой туда. С. РЫБКА: Начало 1970-х? А. ГЕРМАН: Начало 1970-х. Уважение к людям и городу. И плюс Довлатов. Поэтому лично для меня эта история, которая очень близко касалась семьи. С. РЫБКА: В каком возрасте вы Довлатова прочли? А. ГЕРМАН: Поздно. 24-25 лет. С. РЫБКА: Это развеселило или это получилось на себя примерить? А. ГЕРМАН: Это вызвало уважение к точной прозе и к какому-то нездешнему талантливому лаконизму. С. РЫБКА: Вы поддерживаете теорию о том, что этот лаконизм продиктован тем, что он как-то напитался в том числе и англоязычной литературой? А. ГЕРМАН: Это абсолютно точно. Потому что он действительно достаточно внимательно знакомился с американскими писателями, в том числе со Стейнбеком. Это действительно так. И действительно он пытался найти некое синтетическое соединение русского и англосаксонского. С. РЫБКА: Возвращаюсь к предыдущему своему вопросу. Но комический какой-то момент в этом разглядели, или это прошло именно как образец… А. ГЕРМАН: Какой-то комический момент. Я не могу сказать, что я хохочу на Довлатове, если честно. Я не могу сказать. Поэтому что-то было смешно. Мне точность… Как хорошая поэзия – она должна быть точной. Поэтический образ может быть какой угодно сложный, но он должен быть точный. Вот в Довлатове есть эта поэтическая точность. И мне очень всегда нравилось строение его рассказов, их устройство. Поэтому вот это меня скорее привлекало. С. РЫБКА: Смотрите, если говорить о Довлатове, за исключением, наверное, «Заповедника», это такой набор фрагментарных историй. Пусть это и объединено в какое-то общее повествование, но все равно фрагменты. Фильм у вас – это одна большая история, или это также эпизоды? А. ГЕРМАН: А вы фильм видели? С. РЫБКА: А пока трейлер только. А. ГЕРМАН: Скорее, одна большая. С. РЫБКА: Вы так вздохнули и задумались. Исходя из этого, может быть… А. ГЕРМАН: Там есть череда микроисторий просто. Там есть череда микрособытий каких-то, которые не обязательно одно выходит из другого, а развиваются параллельно. Там есть истории с семьёй, с дочерью, с Козловским, с одной редакцией, с другой редакцией. То есть там несколько сюжетных линий. С. РЫБКА: По трейлеру создаётся впечатление, что герой просто как-то путешествует, и там очень много кадров, просто в одиночку идет на фоне какого-то пейзажа. А. ГЕРМАН: Вообще какой вы трейлер смотрели? С. РЫБКА: Тот, который с такой барабанной джазовой подложкой весь. Это большой отдельный разговор может быть. Сейчас у меня времени нет. Но коротко: трейлер не вы ведь монтировали? А. ГЕРМАН: Нет. С. РЫБКА: И никогда этого режиссёры обычно не делают, и всегда не довольны этим? А. ГЕРМАН: Послушайте. Мы отдали трейлер компании «Walt Disney», где мы сидим. Многим он очень нравится. У меня нет позиции по поводу трейлера. Я ничего в трейлерах не понимаю. Многим очень нравится. Я принимаю точку зрения людей, которым нравится. С. РЫБКА: Почему режиссёры отказывают себе в удовольствии скроить трейлер? А. ГЕРМАН: Потому что режиссёр должен быть удален от процесса иногда маркетирования фильма. Иногда. Потому что, так или иначе, наверное, есть люди, которые более профессионально этим занимаются и смотрят непредвзято. Потому что всё равно какие-то вещи тебе более дорогие… Ты понимаешь, что ты из трейлера будешь делать маленький фильм. А у трейлера немножко другие задачи. У трейлера задача – привести людей в кинотеатр. С. РЫБКА: Раз уж я могу оперировать только знаниями о трейлере, на него действительно положен какой-то такой джазовый ритм, джазовый бит. В фильме вы пытаетесь как-то заигрывать с этой историей, на которую многие упирают из тех, кто Довлатова знал, что вот он такой большой почитатель джаза. Хотя в его текстах, в общем, этого немного. А. ГЕРМАН: В фильме довольно много джаза. Но не того джаза, который в трейлере. С. РЫБКА: И в трейлере, опять же, заметен момент, где Довлатов несёт свою дочь на руках, идёт с Бродским просто по вечернему зимнему Ленинграду. Я помню, кажется, этот момент из чьих-то дневников. Не из довлатовских текстов, а чуть ли не из лосевского «Меандра» (биографии Бродского). А. ГЕРМАН: Мне кажется, вы полагаете, что я умнее, чем я есть. С. РЫБКА: Нет. Вопрос простой – из чего кроили? То есть не только из Довлатова ведь? А. ГЕРМАН: Не знаю. Я не помню. Я просто придумал… Нам нужен был разговор Бродского с Довлатовым. Мы не базировались ни на чьих воспоминаниях. С. РЫБКА: Сели и с чистого написали. А. ГЕРМАН: С чистого листа написали, да. Во всяком случае, этот разговор. А потом мы поняли, что, наверное, лучше, чтобы Довлатов нёс дочку на руках, которая засыпает. Чтобы это не было два писателя идут и рассуждают о судьбах русской литературы, чтобы в этом не было какой-то натужности, а это было через что-то, чтобы была ещё дочка, которой холодно, которая засыпает, чтобы это жизненнее было. С. РЫБКА: Я не хотел именно к этому эпизоду. Я хотел понять механизм работы. А. ГЕРМАН: Механизм работы такой. Много чего прочесть, потом выкинуть это в помойку и придумать что-то своё. С. РЫБКА: Раз дочку довлатовскую упомянули. Катерина, по-моему, её зовут? А. ГЕРМАН: Да. С. РЫБКА: Она как-то участвовала, или просто… А. ГЕРМАН: Нет, они помогали с Еленой, с вдовой. Они помогали, советовали, рассказывали, как была устроена коммунальная квартира. Но в творческую часть не вмешивались. С. РЫБКА: Им фильм не показали ещё? А. ГЕРМАН: Показали. Им нравится. С. РЫБКА: Насколько я знаю, фильм в программу Берлинского фестиваля включён. Наверняка планируете для англоязычной публики его тоже представлять. Или пока ещё не решён вопрос? А. ГЕРМАН: Там много сейчас будет этих фестивалей. И много сейчас будет покупок этого фильма. Это уже ясно. С. РЫБКА: Переводить его доверят в тамошнем прокате? А. ГЕРМАН: Он уже переведён тремя переводчиками. 16 раз проверено, переделано. Это была тяжелейшая история. Потому что какие-то вещи просто очень сложно доводить до англоязычного сознания, потому что оно всё-таки менее синтетическое, чем наше. И они про нас вообще ничего не понимают, ничего не знают. Поэтому перевод – это была отдельно взятая большая битва. С. РЫБКА: В главной роли Милан Марич, сербский актёр, верно? А. ГЕРМАН: Да. С. РЫБКА: Он по-русски говорит? А. ГЕРМАН: Нет. Плохо говорит. Переозвучили. С. РЫБКА: Кто переозвучил, принципиальный момент? А. ГЕРМАН: Да нет. Дениска Шибаев переозвучил его. С. РЫБКА: То есть основной критерий выбора актёра на главную роль – внешнее сходство? А. ГЕРМАН: Нет. Сходство важно. Но, во-первых, чтобы актёр был хороший, во-вторых, чтоб лёгкий был, чтоб обаятельный был и чтоб бабам нравился. Это важно. Потому что это нельзя заменить. Каждый второй актёр большого размера нашей страны писал мне письма, звонил, писал СМС, что он должен быть Довлатовым. Некоторые меня изнасиловали, приезжали, пробовались. Сидели какие-то унылые, жирные, вялые люди, тупо смотрели в камеру, изображали себя писателями. Это было невыносимо. Мы искали другое. Мы искали что-то настоящее, что-то незамыленное. Талантливого человека искали и похожего. С. РЫБКА: Вы сами на него вышли? То есть перебирали, перебирали. А. ГЕРМАН: Владимир Голов, ассистент, вышел. Потому что было принято решение, после того как СНГ нам ничего не дало, двигаться дальше в Восточную Европу, и, собственно говоря, было понятно, что Болгария, Польша, Сербия. С. РЫБКА: Какой-то чернявый кареглазый… А. ГЕРМАН: Да. Двинулись в Сербию, помимо всего прочего. Польша ничего не дала, Болгария ничего не дала. Значит, давай Сербию. С. РЫБКА: Марич что-нибудь знал про Довлатова? А. ГЕРМАН: Ничего не знал про Довлатова. С. РЫБКА: Но потом не начал… Или строго профессионал, который пришёл, поулыбался, отработал… А. ГЕРМАН: Он нормальный, тонкий, симпатичный, умный, обаятельный человек. Человек довольно не фальшивый, он человек довольно искренний и адекватный. То есть он не девочка-артист. И, соответственно, он не занимается этими игрушками, он не изображает из себя того, кем не является. С. РЫБКА: Вы сказали – актёры напрашивались. Какие-то люди, которые прежде к жизни Довлатова были причастны, а таких всё больше и больше с каждым годом обнаруживается. А. ГЕРМАН: Да, их действительно много. С. РЫБКА: Они пытались как-то просочиться в проект? А. ГЕРМАН: Пытались, но мы их отсекали. Мы обозначили круг лиц, которым доверяем и которые для нас важны. Остальных всех мы отсекли. Потому что, понимаете, я когда-то снимал фильм «Гарпастум» о футболе. И у нас было три консультанта. И у каждого из них был разный размер мяча в 2014 году и разный размер ворот. И они страшно спорили. И потом я волюнтаристским образом сказал, что мяч будет вот такой, а ворота будут такие. И два из них страшно обиделись, меня ненавидели и писали какие-то разоблачающие тексты. Поэтому мы просто ограничили количество собеседников. С. РЫБКА: А кто был привлечён? А. ГЕРМАН: Я не буду пока говорить. Потому что не хочу. С. РЫБКА: Опять же, судя по трейлеру и по тому, что вы сейчас упомянули, там как-то редакция показана и вообще журналистский быт. А. ГЕРМАН: Да, там очень много про журналистику. С. РЫБКА: В этих моментах есть что-то околополитическое, или это сатирическое скорее? А. ГЕРМАН: Есть что-то, что связано с тем, что людей не публиковали или... С. РЫБКА: Я имею в виду – какие-то выпады против того, что сейчас называется цензурой. Тогда, может, как-то иначе охарактеризовалось. А. ГЕРМАН: Я не понимаю, что такое выпады против. С. РЫБКА: Короче, возникнет ли у кого-то искушение связать те картины редакционной журналистской жизни с сегодняшним? А. ГЕРМАН: Возникнет. Я не знаю, как там у вас… неспроста у журналистов. Потому что мы фильм задумывали давным-давно. И то, что он становится иногда пугающе актуальным, это не к нам. Не знаю. Мы это не педалировали, я вам так скажу. Но действительно были проблемы, что некоторых людей не печатали. Это же действительно объективная реальность. Мы же ничего не выдумываем. С. РЫБКА: Вы объяснили, почему Довлатов вам не безразличен. Бродский в этом фильме… Понятно, что он не равен Довлатову, раз фильм «Довлатов» называется. Но он тоже центральный персонаж. Со стороны Бродского подключались какие-то люди, которые с ним ассоциированы и вообще за него в ответе как родственники, близкие и прочие? А. ГЕРМАН: Нет. Но нам помог Фонд Бродского. Не финансово. С. РЫБКА: Тоже консультацией. А. ГЕРМАН: Мы там покупали стихотворения какие-то. С. РЫБКА: То есть за это отдельно… А. ГЕРМАН: Конечно. С. РЫБКА: Вы до этого сказали, что с нуля писали. Это означает, что прямых цитат из Довлатова… А. ГЕРМАН: Там есть прямые цитаты. Я не говорю, что я с нуля писал. Я ознакомился. И дальше на основе ознакомленного начал выстраивать… С. РЫБКА: Просто за эти цитаты Довлатова нужно куда-нибудь что-нибудь вносить? А. ГЕРМАН: За цитаты Довлатова? С. РЫБКА: Ага. А. ГЕРМАН: Нет. Это по-разному. Это отношение продюсеров и правообладателей. Я просто не знаю, какие у них договоры. С. РЫБКА: «Disney» выступает прокатчиком картины. А. ГЕРМАН: Да. С. РЫБКА: Как прокатчик ищется? Кто на кого выходит? А. ГЕРМАН: Слушайте, я уже не знаю. Я уже не помню. Честно говоря, я другим занимался в этот момент. Для них это эксперимент. Они сами, мне кажется, немножко в шоке от этого. С. РЫБКА: Просто мы сейчас сидим в помещении в окружении постеров со всякими «Пиратами Карибского моря» и «Мстителями». И где-то вот здесь, вероятно, ещё будет… А. ГЕРМАН: Я думаю, что они сами немножко удивлены, что они занимаются «Довлатовым». Потому что, мне кажется, для них это такой эксперимент. С. РЫБКА: То есть к ним прокрался кто-то, кто идею подкинул. А. ГЕРМАН: Насколько я понимаю, это большое спасибо руководителю компании. Мне кажется, они стараются. Но для них это будет достаточно тяжёлая история. Потому что они не очень понимают, как с такого рода фильмами обращаться. Это вообще мало кто понимает у нас. Посмотрим. Мне кажется, они стараются. С. РЫБКА: Тогда придётся вас вынудить объяснить, что значит «такого рода фильмы». У нас много снимается кино, которое называется историческим, много снимается кино про советский период сейчас, биографические фильмы теперь снимаются тоже. Что такого тогда особенного? А. ГЕРМАН: Послушайте, во-первых, про советский период снимается всё-таки кино спортивное, космическое и так далее. Снимаются блокбастеры – понятные, яркие и так далее. У нас всё-таки кино про писателя, про интеллигенцию, с чтением стихов, с какими-то даже неопубликованными переводами Бродского и так далее. То есть у нас всё-таки другое. Это не то, что у нас Бродский с Довлатовым мчатся на машине, чтобы умыкнуть красавицу у боксёра. Мы всё-таки не занимаемся таким романтическим китчем. Поэтому у нас всё-таки кино такое литературоцентричное в определенной степени. С музыкой, со всем. Но как-то у нас… Не знаю. Поэтому его нельзя сравнить… Оно немножко другое, чем «Высоцкий», мне кажется. С. РЫБКА: Есть какие-то представления? Вы уже многократно такие вопросы, касающиеся рыночных компонентов, отвергали. Но всё равно есть представления о масштабах проката фильма? Кто-то уже его закупает, кто-то уже планирует? А. ГЕРМАН: За границей? С. РЫБКА: У нас. Например, «планируем столько-то экранов». А. ГЕРМАН: К «Disney». С. РЫБКА: К «Диснею». А. ГЕРМАН: Не знаю. Не то, что это будет какой-то всенародный релиз. С. РЫБКА: Про уличную рекламу тоже ничего такого? А. ГЕРМАН: Нет, не увидите. Потому что это фильм про писателя. Денег нет. С. РЫБКА: Кроме Берлинского фестиваля, еще в какой-то сунетесь? А. ГЕРМАН: Да их масса, этих фестивалей, как грязи. Приходят приглашения. С. РЫБКА: Вам это интересно, имеет значение? А. ГЕРМАН: Не имеет значения. Я не люблю ездить по фестивалям. Если три фестиваля в мире, называются Канны, Берлин, Венеция, которые имеют значение. Ещё десять имеют второстепенное значение. Всё остальное – это национальные события, на которые имеет смысл ездить, если тебе скучно и ты хочешь посетить страну, где ты никогда не был, и ответить на одни и те же вопросы, и увидеть примерно одних и тех же людей, которые путешествуют с фестиваля на фестиваль. С. РЫБКА: Наши русские фестивали вам, вероятно, ещё менее интересны? А. ГЕРМАН: Дело не в этом. Они будут какие-то небольшие. Берлин препятствует любым русским фестивалям. С. РЫБКА: Просто про русские фестивали тогда ещё краткое уточнение. Почему публике это всё не интересно? А. ГЕРМАН: В смысле? С. РЫБКА: Никто не замечает, что «Золотого Орла» вручили тем-то и тем-то. Это не то, что на пятой полосе. Это и на десятой полосе тоже вряд ли появится. А. ГЕРМАН: Слушайте, я не знаю. Но я думаю, что качество хайпа другое. Одно дело, когда у тебя Оскар, когда выходят эти все герои американского кинопроката, беседуют про харрасмент, проклинают Харви Вайнштейна, борются за права в смокинге. А другое дело… Знаете, коротко расскажу. Однажды я представлял один модный смартфон. Была презентация в России. Я это делал, естественно, за деньги. Сидели какие-то журналисты. Были пластиковые стулья. Они ели пирожные. Мне кажется, с искусственным кремом. И сидели в каких-то потасканных норковых шубах. И я выходил, говорил: «Какой это замечательный телефон. Как он меня вдохновляет». И нёс какую-то полную ерунду. В это время был огромный экран, где шла презентация в Берлине. В Берлине был потрясающе красивый кинотеатр, где сидели люди в смокингах. И ровно тем же самым занимался человек по имени Вим Вендерс. Вот вам вся разница. Магазин, пирожные с искусственным кремом. И кинотеатр, смокинги и Вим Вендерс. С. РЫБКА: Последний вопрос, тоже про смокинги и про такие большие истории. Звягинцев на Оскар претендует? А. ГЕРМАН: «Квадрат» получит, скорее всего. Хотя чёрт его знает. Не знаю.