Якутский закон об этноэкспертизе ляжет в основу федеральных норм

Закон позволяет выстраивать цивилизованные отношения между общинами коренных малочисленных народов Севера (КМНС) и предприятиями, приступающими к производственной деятельности на их землях. В идеале все выглядит просто. Получил недропользователь лицензию на разработку полезных ископаемых в тундре, где эвенки издавна пасут оленей, - будь добр пройти этнологическую экспертизу, которая определит потенциальный ущерб от твоей деятельности оленеводам. Затем выплачивай кочевникам компенсации, размер которых подсчитают независимые эксперты, и спокойно работай. Так - в теории. На практике же все зависит от доброй воли недропользователя. Некоторые компании вообще игнорируют якутский закон под предлогом того, что он имеет региональный статус, а лицензии им выдают в Москве. Устранением этого пробела как раз и занялись специалисты Федерального агентства по делам национальностей: разработанный ими законопроект, если он будет принят, станет обязательным для применения где бы то ни было, включая столицу. Безусловно, наличие испытанного практикой регионального закона сослужит добрую службу работающим над проектом москвичам, ведь этнологическая экспертиза строится на нюансах, которые могут показаться им несущественными. Даже якутские депутаты (а среди них немало представителей КМНС) не сразу обратили внимание на определенные тонкости. Недавно в парламенте республики состоялся "круглый стол", участники которого пришли к выводу, что методика оценки ущерба, наносимого общинам деятельностью добывающих предприятий, нуждается в серьезной доработке. По словам заместителя министра по развитию гражданского общества Якутии Лены Ивановой, сейчас подсчитываются только экономические убытки, связанные с влиянием промышленности на экосистемы. За рамками экспертных заключений остается главное - то, что освоение территорий компаниями меняет весь традиционный уклад жизни КМНС. - Мы провели 11 этнологических экспертиз, и нигде в документах не отражено, как повлияла на язык, культуру и демографию родовых общин реализация на их территории крупных проектов. А ведь в каждом случае речь должна идти в целом о воздействии на этнос, - подчеркнула Лена Иванова. Общинники живут на землях, которые веками осваивали их предки. Появление по соседству крупных промышленных предприятий становится для них серьезным потрясением. Люди, считавшие себя хозяевами в своем доме, вдруг обнаруживают, что оказались на правах квартирантов. Часто за рамками экспертных заключений остается главное: освоение территорий компаниями меняет весь уклад жизни КМНС К примеру, как рассказала глава родовой общины из Алданского района Татьяна Тихонова, пришедшее на эти земли газотранспортное предприятие в 2016 году выплатило им (и еще шести общинам) 53 миллиона рублей в счет возмещения ущерба. Однако, по ее мнению, неудобства от нового соседства деньгами не измерить. - Сегодня мы зависимы от деятельности компании, которая работает на нашей территории, - отметила Тихонова. - Появилось очень много мусора. Предприятие сделало дорогу, на которой поставили шлагбаум. Чтобы проехать в кочевую школу, нам нужно за десять дней написать заявку на разовый пропуск. На оленях ездить нельзя, ружье с собой брать тоже нельзя… Предугадать все подобные "неудобства" до того, как недропользователь начнет работы на местности, невозможно. А предъявлять претензии постфактум, когда подсчитанные экспертами компенсации уже выплачены, поздно. Как считает автор действующего закона, заведующий кафедрой Арктического права и права стран АТР юридического факультета Северо-Восточного федерального университета Анатолий Слепцов, чтобы не возникало таких ситуаций, надо нарабатывать единую научную базу и при проведении экспертиз отталкиваться от нее. - Ущерб, нанесенный оленеводству, охоте, рыболовству, не сразу виден. Чтобы установить размеры реального урона, необходимо провести исследования с участием ученых. Только тогда, на основании комплексных научных данных о влиянии промышленных проектов на традиционную хозяйственную деятельность, можно делать расчеты по каждому конкретному случаю, - отмечает он. Есть еще одна проблема. О том, что на их земле собираются что-то добывать, местные жители и даже администрации районов часто узнают последними, когда недропользователь с лицензией на руках уже завозит в тайгу или тундру технику и работников. Все дальнейшие действия общественности в таких случаях вторичны и обычно сводятся к просьбам и пожеланиям. Как полагает первый вице-президент Ассоциации КМНС Якутии, научный сотрудник Института гуманитарных исследований и проблем коренных малочисленных народов Севера СО РАН Вячеслав Шадрин, чтобы подобного не происходило, надо вводить правило "двух ключей". Сейчас региональные правительства не принимают никакого участия в заключении лицензионных соглашений с разработчиками недр. Условия компаниям могут ставить только федеральные ведомства. Но ведь над ископаемыми богатствами живут люди, и ответственность за их благосостояние несут не московские чиновники, а местные. Значит, надо дать им какие-то рычаги влияния. По мнению ученого, "вторым ключом" при выдаче лицензий должны стать дополнительные соглашения недропользователей с региональной властью. В этом Вячеслав Шадрин не одинок. Комментируя ситуацию, председатель комитета по экономической, промышленной и инвестиционной политике парламента республики Виктор Федоров написал на своей страничке в фейсбуке, что в декабре прошлого года представители Якутии подняли эту проблему в Совете Федерации. В частности, речь шла о необходимости внесения поправок в закон о недрах. "Работа трудная и, честно скажу, труднореализуемая. Вы же понимаете, какое лобби на уровне Госдумы и Совфеда будет выступать против такой законодательной инициативы. Но другого пути нет. Все остальное - популизм. Пока не будет закона, мы зависим от доброй воли недропользователей и от того, как региональные власти сумеют построить с ними диалог", - подчеркнул депутат.