Почему россияне никогда не были такими патриотами, как сейчас
Большинство граждан страны гордятся тем, что живут в России: этот показатель вырос с 70% в 2013 году до 83%, сообщили в четверг в «Левада-Центре». Доля россиян, уверенных в особой роли русского народа в мировой истории, достигла максимума — 64% (в 1992 году этот показатель составлял 13%). И только 13% полагают, что России не нужно претендовать на роль великой державы. В том, что русские такой же народ, как и другие, не лучше и не хуже, уверены только 32% респондентов. Играют волны, ветер свищет Подобный феномен характерен не только для России, но и для любого вертикально-интегрированного общества, сказал «Ридусу» социолог Центра политтехнологий Алексей Рощин. «В стране, где почти все связи осуществляются через один общий центр, как в политическом, так и в географическом смысле, население ощущает свое единство именно через общее отношение к какой-то одной идее, которую этот центр олицетворяет. В России федеральный центр сумел „поймать волну“, поэтому он сознательно генерирует и спускает в общество ценности, которые такое единство укрепляют», — говорит он. Эта вертикальность, завязанность всех жителей России на единый центр, видна даже на карте: все дороги, автомобильные, железные и воздушные, ведут в Третий Рим. Самый быстрый путь из Хабаровска в Магадан лежит через аэропорт Домодедово. Убери Москву — и страна рассыплется на части, как рассыпается пластмассовая елка, из которой выдернули ось. С другой стороны, на рост патриотических чувств работает и ухудшение экономической ситуации отдельных граждан России, и социологи совсем не считают это парадоксом. Напротив, такая обратная зависимость уровня патриотизма от уровня благосостояния вполне укладывается в социо-психологические теории. То есть лозунг «чем хуже — тем лучше» верен не только для радикальной оппозиции, но в каком-то смысле, косвенно, и для элиты. «Патриотизм в таких обществах играет так называемую компенсаторную роль для самооценки человека — примерно такую же, какую играет религия. Люди не видят просвета в повседневной жизни и находят свет в конце тоннеля в каких-то вещах, которые компенсируют их чувство собственного бессилия перед государством, чувство невозможности что-либо изменить. Жить, ощущая, что всё в твоей стране катится по наклонной, никому не нравится. Поэтому реальные достижения люди стремятся заменить какими-то вечными ценностями, которые, как и религиозные постулаты, невозможно доказать или опровергнуть, в них можно только верить», — полагает социолог. И с ненавистью, и с любовью Но если патриотизм и благосостояние общества находятся в обратной зависимости, то почему тогда в США всё более-менее в порядке и с тем, и с другим? А тут мы как раз и находим подтверждение постулата, что эта обратная пропорциональность верна только для стран с вертикально-интегрированным устройством и поэтому атомизированным обществом, парирует Рощин. Соединенные Штаты же — типичный пример страны, которую держат вместе горизонтальные связи. Именно поэтому идеи сепаратизма в стране с такой большой территорией, разнообразием природных, этнических и географических условий исходят исключительно от отдельных чудаков. «Американцы не воспринимают, к примеру, город Вашингтон, как средоточие национальной идентичности. Житель Оклахомы не испытывает к жителю округа Колумбия тех же особых чувств, какие житель российской глубинки испытывает к Москве и москвичам. Американцы гораздо больше внимания уделяют местным проблемам — даже не своего штата, а своего графства или города. В США очень сильно поэтому то, что называется гражданским обществом. Поэтому американцы ощущают себя включенными в жизнь страны на низовом уровне, им для этого не требуются руководящие указания из столицы», — объясняет эксперт. Вывешивая над своим домом национальный флаг, американец показывает свою лояльность не только к стране в целом, но и к своей малой родине, и к какой-нибудь Лиге Жителей Вишневой улицы, где он живет. Неси меня, течение Обычная реакция людей на плохие социально-экономические (а также климатические) условия — это поиск таких времен в прошлом, и надежда на такие времена в будущем, когда общественные нормы были/будут понятнее, жизнь проще, солнце ярче, поясняет заведующий отделом психологии Научного центра психического здоровья РАН Сергей Еникополов. «Когда задерганный, потерявший ориентиры человек думает о великом прошлом, это его успокаивает. И этот феномен не имеет ничего общего со старческим брюзжанием о том, что в молодости трава была зеленее», — подчеркивает психолог: «Ведь то, что по-научному называется „вариативность“, у многих людей вызывает раздражение, так как вынуждает постоянно принимать жизненные решения самостоятельно и брать на себя ответственность за них. Куда легче живется, когда ты живешь в общем потоке». Феноменальные показатели соцопроса «про патриотизм» говорят лишь о том, что жизнь россиян снова структурировалась, пусть и на более низком, чем им того хотелось бы, уровне, говорит эксперт: «Солнечных дней-то в 2017 году по сравнению с 1992-м больше не стало». «Это не вопрос материального достатка. Человек — животное социальное. Ему в жизни нужно что-то большее, чем просто сытно есть», — заключает психолог.
